Царевна во все глаза рассматривала наряд принца, модные фасоны запоминала. А жених на невесту и вовсе не взглянул. Подскочил к нему брадобрей, какие в заграницах цирюльниками называются, и давай расческой да ножничками вокруг напудренной прически порхать. А принц знай себе в зеркальце смотрится – собой любуется.
– Значит, ты о красоте моей младшей дочери прослышал и решил жисть свою красотой ее украсить? – спросил Вавила, видя, что жених так самолюбованием увлекся, что забыл, зачем в Лукоморье пожаловал.
– И вовсе нет, – ответил француз, взглянув на царя прямо-таки в ужасе. – Это ее жизнь я своей красотой украсить соизволил! Слышал я, что мадмуазель Элен достойна красоту мою оттенять! На фоне ее недостаточности моя красота сверкать многогранно будет!
– Папенька! – вскричала Елена Прекрасная. – Мне муж надобен, а не конкурент! Это я должна на фоне суженого многогранностью красивой светиться!
– Точно, – поддержала сестру Василиса Прекрасная, – они же из-за зелья косметического драться будут да от зеркала друг друга отталкивать!
– И с нарядами путаница знатная выйдет, – добавила Марья Искусница, – пойди разберись, где мужнино платье, а где Еленино!
– Ну с платьем путаница и тебе, Марьюшка, обеспечена, – вступился за младшую дочку царь Вавила. – Что на Садко портки, что на тебе! А насчет конкуренции Еленушка права – не пара ей этот индюк расфуфыренный. Проводи-ка, Потап, мусью к выходу.
Надо ли говорить, что выполнил царское пожелание воевода с большим удовольствием? А когда назад вернулся, то услышал такие слова, что возликовала душа его суровая.
– С таким мужем в красоте собственной сомнение возникнет великое, – сказала Елена Прекрасная. – Я лучше уж за воеводу Потапа замуж выйду!
Тут царь обрадовался и воскликнул:
– Будь по-твоему! Если ты, Потапушка, конечно, супротив этого ничего не имеешь.
– Да я… да мне… да мы… – только и смог вымолвить воевода. Потом он свои чувства в порядок привел и, светясь счастливой улыбкой, ответил: – Да я и мечтать не смел, государь-батюшка, о счастье таком!
Три свадьбы отгулять – это тебе не шутка малая, а дело ответственное. И потому к этому мероприятию подошел царь Вавила со всей серьезностью. Прежде всего разослал официальные приглашения ближайшим соседям, а также политическим союзникам.
Цыряну Глодану в Тмутаракань быстро доставили, а вот с приглашением Урюка Тельпека накладочка вышла. Гонцы царские по степи мотались за его ордой, мотались, да так и не нашли хана. Все говорят, только что был – да след простыл. На месте не сидит хан, кочует. А что тут сделаешь – степняки, одним словом!
И ближним соседям приглашения отправили – Лешему, Водяному. А уж Домовику по чину хозяйскому присутствовать требовалось. Домовик, надо сказать, с ног сбился, готовясь к свадьбе. Хоть и уверен был в том, что все в его хозяйстве в порядке, но все равно немного переживал – а ну как по недосмотру перед гостями опозориться случится?
Закатил царь Вавила пир на весь мир. Распорядился выставить длинные столы во дворе царского терема, благо летнее тепло позволяло избежать в тесных горницах той толкотни, которая бывает при таком скоплении народа. На столы с самого утра бабы вышитые скатерти настелили и ну накрывать да уставлять разной снедью. Ломились столы от кушаний – как лукоморских блюд наготовили, так и иноземных лакомств премного было. Иноземными кушаньями купец Садко снабдил. Где достал – то тайна большая купеческая. Царь Вавила еще с вечера облизывался, ходил вокруг блюда и спрашивал:
– Так как, говоришь, лакомства эти заморские называются?
– Это, тятенька, ананасеры, – отвечала Василиса Премудрая, – а это самые настоящие бананья!
– Надо же, каких только нет диковин на свете! – ответил Вавила и, не удержавшись, один фрукт заморский с блюда взял – попробовать.
Женихи с невестами с раннего утра к капищу поехали, браком законным сочетаться, просить защиты, покровительства и благословения. А потом с песнями да плясками поезд свадебный вернулся в Городище. И ну пировать люд честной, мед да пиво пить и угощением угощаться. Да так гости некоторые наугощались, что у иных до дому доползти сил не осталось. Каган Тмутараканский, Цырян Глодан, тот и вовсе на коня залезть не смог. Много раз на него вскакивал, да все мимо. Но конь у кагана умным оказался – ухватил хозяина своего за шиворот зубами да в Тмутаракань волоком потащил. А Вавила только диву дался – ишь, какую породу лошадиную, умную да смышленую, Цырян Глодан вывел! А может, то не от породы зависело, просто конь талантливым уродился? А имя у коня такое сложное было, что царь Вавила, пока трезв был, выговорить его не мог. Но, что удивительно, как только хмель в голову стукнул, так без запинки и выговорил. Правда, наутро у него не получилось это повторить. Звали того коня Йылдырым.
Три дня свадьбы праздновали да пир пировали. А потом снова вошла жизнь в нормальную колею, исключающую потрясения и катаклизмы.
Глава 9
МЕЗОНИНА ДА ФОНТАНАРИЯ – ВЕЩИ В ХОЗЯЙСТВЕ НУЖНЫЕ
Старшая царевна теперь в избе Иванушки-дурачка жила. Конечно, простой та избенка была да на хоромы царские вовсе не похожей, но Василиса этого и не замечала. А где ж ей заметить, если у нее целый книжный шкаф непрочитанной литературы? Тот, что от Горыныча в приданое получила. И то удивительно, как поесть вспоминала. Впрочем, из Иванушки-дурачка муж хороший получился, заботливый. И поесть сварит, и супругу заумную едва ли не с ложечки накормит. А сам счастлив – Василиса ему книжки интересные вслух читает. А чего еще для мира да согласия супругам надобно?
Марья Искусница тоже жизнью довольна была. Чего бы она ни задумала, все Садко одобрял и поддерживал. Марья стала супругу первой помощницей в делах, от того коммерческий доход купца намного вырос. Жили они в царском тереме – это когда в Лукоморье ненадолго наведывались. А пребывая в разъездах, семейство купеческое больше шатрами да постоялыми дворами пользовалось. Понятно, что Василисе с ее книгами такой образ жизни не подошел бы, да и Елене, у которой нарядов целая комната, тоже, но Марья Искусница довольна была. А чего ей беспокоиться, если все ее имущество – ящик с инструментами?
Елена Прекрасная в замужестве и того краше стала, но красоту свою не акцентировала. Она вдруг в себе другое качество обнаружила, в котором ранее, на фоне смышленых сестриц, ей было отказано. Воевода Потап с таким удовольствием, с таким вниманием слушал ее речи, что Елена вдруг себя не только прекрасной почувствовала, но еще и умной. И носилась она с вновь обретенным качеством, как кошка с салом носится. А еще младшая царевна, к своему удовольствию, обнаружила, что в воеводином доме она является полновластной хозяйкой, и взялась порядки в нем наводить. Правда, порядки эти и модернизации производились согласно политесу, на иностранный манер, но Потап на все соглашался, лишь бы жена счастьем да довольством светилась. Баловал он Еленушку и не стеснялся этого.
