Крадучись, безмолвный как тень, странник настиг Касту. Верховный жрец не услышал его; он задержался у подножия лестницы, подняв светильник и всматриваясь вверх. Кроме светлого пятна от его факела, темнота была полной; она надежно скрывала преследователя. Стараясь не загреметь оружием, Блейд быстро перебросил кинжал в правую руку, затем негромко произнес:
— Каста…
Нога жреца коснулась первой ступеньки. Он застыл, потом медленно повернулся, под откинутым капюшоном белело лицо с пронзительными черными глазами.
— Блейд?
Странник засмеялся и метнул кинжал.
Лезвие вонзилось в тощее горло Касты, острие клинка вышло за правым ухом. Жрец вскрикнул, поднял руку, словно хотел выдернуть нож, потом рухнул на пол тоннеля. Он был еще жив, когда Блейд склонился над ним. Черные глаза на лице скелета, мрачные, горящие как угли, с вызовом глядели на победителя.
— Ты глупец. Блейд… глупец… мы могли… вместе…
Когда он умер, странник поднял невесомое тело, перекинул через плечо и поднялся по лестнице. Крышка люка была прикрыта дерном с короткой травой; Блейд плечом откинул ее и очутился в степи, к западу от Аллеи Пирамид.
Высоко в небе висела яркая луна, сверкали звезды, со всех сторон доносились крики, топот и звон оружия. Тысячи факелов плыли, метались по равнине, словно огненные змеи; со стороны города поднималось зарево сотен костров. Блейд сбросил труп на землю и выпрямился, глубоко вдыхая свежий ночной воздух. Неподалеку от него показался отряд пехотинцев, Они что-то тащили на копьях; когда солдаты приблизились, он разглядел головы жрецов с длинными космами. Плохая ночь для черных воронов! А рассвет будет еще хуже!
Блейд окликнул командира отряда; тот узнал его и отдал салют. Он вытянулся перед бывшим владыкой Зира, с удивлением поглядывая на тело Касты, распростертое лицом вниз. Странник ногой перевернул труп, и офицер изумленно вскрикнул:
— Это Каста! Самый черный ворон из всей стаи! Но как, мой повелитель, ты сумел одолеть чародея? Я не понимаю…
Блейд жестом прервал его.
— Способ не имеет значения, важен результат. Поступай с телом как знаешь, но проследи, чтобы генерал Огьер узнал о смерти колдуна. Сражение заканчивается?
Офицер улыбнулся.
— Да, мой господин. Мы взяли в плен тех воронов, которые сдались, и перебили остальных. Сейчас заваливаем все входы в усыпальницу — если там кто-то остался, пусть остается навсегда.
Блейд подвел офицера к шахте, от которой начинался потайной ход.
— Распорядись, чтобы этот колодец тоже был засыпан. Хватит нескольких больших валунов.
— Да, господин. Будет сделано!
Странник кивнул. Тягостные часы блуждания в лабиринте, смерть Хирги, сражение с чудовищем, последний бросок кинжала — все, все уходило прочь, отступало, подергивалось туманом забвения. Ему пора в дорогу! Джанайна… Она ждет!
Он повернулся, собираясь уходить. Офицер быстро заговорил.
— Может, ты желаешь отдохнуть, господин, поесть и сменить одежду? Ты весь в крови и выглядишь так, словно вернулся с битвы с Черными богами… Я дам тебе эскорт до лагеря. В степи небезопасно, тут еще прячутся вороны. Прошу тебя…
Блейд улыбнулся и покачал головой.
— Я тоже прошу тебя, парень, только об одной услуге. Передай генералу Огьеру, что больше мы с ним не увидимся. Еще скажи, что я намерен украсть лошадь этой ночью — украсть, выпросить или отнять, ибо не имею при себе денег. И напомни ему… напомни, чтобы он сдержал слово… Вэлли, женщина… Напомни ему это имя… Тебе все ясно?
— Да, мой господин.
— Тогда повтори, а я послушаю.
Отбарабанив все слово в слово, офицер рявкнул на любопытного солдата, который, узнав владыку, придвинулся поближе и навострил уши. Когда он повернул голову, Блейд исчез.
Джанайна!
Зов королевы хиттов был властным, неотступным; всюду Блейд видел ее манящие руки, ее сияющее лицо. Губы Джанайны шептали:
— Блейд… Блейд… Блейд… Иди ко мне… иди ко мне…
Он сознавал нелепость своей странной одержимости, понимал, что с ним происходит нечто неестественное, но был бессилен. Джанайна! Всего лишь алмазная статуя в пещере… мертвая, холодная… Однако он жаждал обладать ею.
Блейд переплыл пролив ночью. Он очутился на побережье Хиттолы перед самым восходом солнца и до вечера просидел в скалах, забившись в глубокую расселину. Мимо нее не раз проходили воины хиттов, и из их разговоров странник узнал, что его все еще ищут — в основном на побережье. Отлично, решил он; вряд ли людям Блудакса придет в голову, что беглец направится к алмазной горе.
Ему пришлось путешествовать по ночам. Два дня, пока Блейд добирался до плоскогорья, он ничего не ел, только пил воду из ручьев. Свои доспехи, шлем и щит он сбросил на южном берегу пролива и теперь остался лишь в рубахе и коротких штанах. Из оружия при нем были кинжал и меч; он позаимствовал их в какой-то палатке, когда покидал воинский лагерь у Аллеи Пирамид.
У него начались головные боли — верный признак того, что лорд Лейтон готовится вернуть странника в родной мир. Они становились мучительнее с каждым часом, и Блейд понял, что должен торопиться. Пора! Он пробыл в Зире три месяца — столько же, сколько в Нефритовой стране; пожалуй, только катразская экспедиция заняла больше времени.
На рассвете третьего дня странник прокрался в тоннель, что вел к святыням Хиттолы. Там не было охраны, и он знал об этом; никто из хиттов не посмел бы подойти к священному месту в неурочное время.
Блейд нашел пару обломков кремня и сухую ветвь, высек огонь, запалил факел. Пробравшись узким проходом к алмазной стене, он увидел сотни, тысячи Ричардов Блейдов — заросших, с суровыми исхудалыми липами и лихорадочным блеском в глазах. Отражения, причудливые и дикие, уставились на него ответным взглядом; улыбка скользнула по запекшимся губам странника, и он поднял руку в приветственном салюте.
Разыскав отверстие в стене, он последовал той дорогой, которой вел его Галлигант несколько дней назад. Пот выступил на лице Блейда, дыхание участилось; теперь он не думал о боли в висках, о скором возвращении домой. Сейчас он снова увидит ее! Она ждет! Джанайна!
Перед ним простирался широкий карниз, за ним — расселина и галерея с алмазными фигурами. Блейд подошел к краю бездны и протянул вперед факел.
Взглянув вниз, он рассмеялся.
— Как поживаешь, Галлигант?
Он направился вдоль уступа к тому месту, где на постаменте у самого края пропасти, немного в стороне от остальных изваяний, застыла в ожидании Джанайна. Ее каменная плоть светилась, мерцала и сверкала, ее прекрасное тело впитывало свет факела и рассеивало его, отражая мириадами огненных искр.
