Он также понимал, что она его не любит, что, кроме физической страсти, ночной гармонии тел двух молодых людей, оказавшихся вдали от дома, в их соединении нет никакого иного смысла. Но, вместо того чтобы излечить его от любви, эта ночь в ее комнате скрепила его чувства, словно печатью из расплавленного воска.
В тех старых сказках, которые служанки рассказывали на кухне у очага после ужина на ферме, храбрые всадники Джада влюблялись с первого взгляда и на всю жизнь в дев, которым грозила опасность. Так не должно было случиться в этом падшем, разобщенном мире, в котором они жили. Но с Альваром де Пеллино именно так и произошло.
Он не делал из этого большой проблемы. Он любит Джеану бет Исхак, лекаря из народа киндатов. Это было существующим фактом, как то место, где восходит божье солнце по утрам, или как надо правильно парировать удар мечом слева по своим коленям. Шагая по переполненным улицам Рагозы, Альвар чувствовал себя гораздо более взрослым, чем тогда, когда летом отправился на юг вместе с Родриго Бельмонте за данью.
Сейчас наступила осень. Ветер с севера, с озера Серрана, по утрам был холодным, а иногда, по ночам, резким и ледяным. Все солдаты носили плащи, а под ними два слоя одежды, когда заступали на дежурство после захода солнца. Не так давно, на рассвете, после ночи на северо-западной стене, Альвар увидел на мачтах и шпангоутах рыбацких лодок в гавани ободок бледного инея под лучами полной голубой луны.
На следующее утро листья дубов в восточных лесах загорелись багрянцем и золотом, ослепительно сверкая в первых лучах солнца. На западе Серранские горы, которые охраняли Рагозу от войск Картады, а до того — от Силвенеса, в дни Халифата, надели шапки снега на вершины. Снег держался до самой весны. Перевал, по которому он проехал с Джеаной и Веласом, был единственным открытым круглый год. Обо всем этом ему рассказали друзья в тавернах джадитов или харчевнях на базаре.
Теперь у него здесь появились друзья. Он не ожидал этого, но вскоре после их приезда стало очевидно, что он далеко не единственный воин-джадит в Рагозе. Наемники приезжали туда, где были деньги и работа, а в Рагозе имелось и то, и другое. Надолго ли — никто не знал, но в то лето и осень город на озере Серрана служил домом для самого пестрого сборища воинственных людей из Халоньи и Вальедо, и более дальних Фериереса, Батиары, Карша, Валески. Светловолосые, бородатые великаны-каршиты с далекого севера общались — и часто ссорились — с худыми, гладко выбритыми, вооруженными кинжалами людьми из опасных городов Батиары. Утром на базаре можно было услышать полдюжины разных языков. Ашаритский язык Альвара становился все более свободным, а ругаться он теперь умел на двух каршитских диалектах.
В тот день, когда они расстались, сэр Родриго отошел с Альваром немного в сторону и сказал, что ему нет особой нужды спешить домой. Он позволил ему задержаться в Рагозе и велел посылать письма с отчетами с каждым купцом, едущим в сторону Вальедо.
Капитан войска Бадира призвал к себе Альвара на третий день после их приезда. Это было хорошо управляемое, очень дисциплинированное войско, несмотря на всю его пестроту. Альвара заметили, как только они въехали в ворота. Конь и доспехи, которые достались ему в Орвилье, были слишком хороши для него и не могли остаться незамеченными. Его строго допросили, назначили ему жалованье и приписали к отряду. Через несколько дней ему позволили покинуть казарму и жить вместе с Джеаной и Веласом в квартале киндатов, что его удивило. В Эстерене не могло произойти ничего подобного.
Разгадка заключалась в положении Джеаны. Ее сразу же взяли ко двору, назначив новым лекарем эмира и его пресловутого визиря-киндата Мазура бен Аврена. Ее официальная должность при дворе — в Рагозе, как и во всем остальном мире, — давала ей определенные льготы.
Однако это не помешало Альвару ввязаться в три драки, по своей воле, после того, как он покинул казармы и поселился в их доме, — и двух недель не прошло. То же самое происходило повсюду: у солдат собственный кодекс, какие бы указы ни издавали при дворе, а молодым воинам, пользующимся особыми привилегиями, нужно быть готовыми подтвердить свое право на них.
Альвар дрался. Не на смерть, так как это было запрещено в городе, который нуждался в наемниках, но он ранил двоих и получил рану на внешней стороне правой руки, которая ненадолго обеспокоила Джеану. Стоило получить эту рану и оставшийся после нее шрам, ради того чтобы видеть ее тревогу. Альвар ожидал и ран, и шрамов; он ведь солдат, такие вещи неизбежны при выбранном им жизненном пути. Вдобавок к этому всем известно, что он находится в Рагозе в качестве представителя отряда Родриго Бельмонте, и он дрался с сознанием того, что защищает честь воинов Капитана и утверждает их превосходство над всеми другими воинами мира. Он нес это бремя в одиночку, с тревожным чувством ответственности.
До тех пор пока в конце того же лета сам сэр Родриго не приехал в Рагозу через перевал на своем черном коне со ста пятьюдесятью воинами и торговцем шелком. Знамена Бельмонте и Вальедо развевались на ветру, когда они подъехали к городским стенам по берегу озера.
Тогда все изменилось. И повсюду начались перемены.
— Клянусь святым господом! — в ужасе воскликнул Лайн Нунес, когда Альвар явился к нему в тот первый день. — Посмотрите-ка на него! Этот парень сменил веру! Что я скажу его несчастному отцу?
Капитан окинул насмешливым взглядом одежду Альвара и сказал только:
— Я получил три доклада. Кажется, ты хорошо справился. Расскажи подробнее, как тебя ранили, и что ты в следующий раз сделаешь иначе.
Альвар расплылся в улыбке до ушей, его окатило теплой волной, словно он глотнул неразбавленного вина, и выполнил пожелание Капитана.
Теперь, какое-то время спустя, пробегая по базару ясным осенним утром под голубым небом, чтобы найти Джеану и сообщить ей большие сегодняшние новости, он знал, что его узнают, ему завидуют и даже слегка его опасаются. Теперь уже никто не вызывал его на поединок. Прославленный сэр Родриго Вальедский, ссыльный, принял предложение эмира Бадира, заключил контракт на колоссальную сумму и получил деньги за год вперед, что было почти неслыханным делом.
Теперь люди Родриго стали воинами Рагозы, передовым отрядом войск, которые обязаны обеспечивать порядок в городе и его окрестностях, сдерживать растущие амбиции Халоньи и Картады и дерзкие набеги вожака разбойников ибн Хассана из его южной крепости Арбастро. Жизнь в Рагозе была сложной и многогранной.
В то утро жизнь казалась юному Альвару де Пеллино великолепной, а блестящая, просвещенная Рагоза эмира Бадира — самым цивилизованным городом в мире, и кто бы посмел это оспаривать?
