Ни одно из этих чудесных событий не порадовало Стивена. Они только подчеркивали всю убогость его существования. Он понимал, что управляющий, пес и мэр с олдерменами действовали не по своей воле: управляющие любят деньги и без серьезной причины с ними не расстаются, собаки не пускаются в странствия, чтобы доставить кому-то документы, а мэры с олдерменами не интересуются чернокожими слугами, которых ни разу не видели. Однако никого из знакомых Стивена не удивляли эти необычайные события. А он уже смотреть не мог на золото и серебро — его комнатка в мансарде дома на Харли-сквер ломилась от ненужных сокровищ.
Почти два года он находился во власти джентльмена с волосами, как пух. Стивен часто просил отпустить его — если не его самого, то хотя бы леди Поул, — но джентльмен и слышать ничего не хотел. Поэтому, собравшись с духом, он решил поведать кому-нибудь об их с леди Поул муках. Он хотел узнать, случалось ли подобное раньше. Быть может, кто-нибудь сумеет им помочь?
Для начала он обратился к лакею Роберту. Стивен предупредил, что сейчас расскажет о своей беде, и Роберт принял участливый вид. Однако едва Стивен заговорил, как с ужасом понял, что говорит решительно о другом. Он обстоятельно, со знанием дела рассуждал о том, как надо ухаживать за горохом и бобами, хотя и не знал об этом предмете ровным счетом ничего. Хуже всего, некоторые его заявления могли озадачить любого искушенного фермера или садовника. Он объяснял различные достоинства бобовых, посеянных или собранных в новолунье и в полнолунье, на Бельтан[32+] и в день летнего солнцестояния, и как эти свойства меняются, если срезать стручки серебряным ножом.
Затем он попытался поведать о своих несчастьях Джону Лонгриджу. На этот раз Стивен обнаружил, что подробно описывает деяния и приключения Юлия Цезаря в Британии. Даже ученый, посвятивший этой теме двадцать лет жизни, не смог бы дать столь детального отчета. Стивен излагал сведения, которые невозможно найти ни в одной книге[55].
Стивен предпринял еще две попытки поведать кому-либо о своем несчастье. Перед миссис Бренди он выступил с оправдательной речью в адрес Иуды Искариота, в которой заявил, что Иуда действовал в соответствии с указаниями двух людей, а именно — Джона Копперхеда и Джона Брассфута, которых Искариот считал ангелами. Продавцу Тоби Смиту, работавшему на миссис Бренди, Стивен сообщил полный перечень людей, украденных эльфами за последние двести лет на территории Ирландии, Шотландии, Уэльса и Англии. Ни об одном из этих несчастных он раньше никогда не слышал.
В конце концов Стивен пришел к выводу, что он не может никому рассказать о том, что околдован.
Из знакомых Стивена больше всего страдала миссис Бренди. Не замечая, что он по-новому смотрит на мир, она видела, как изменилось его отношение к ней. Как-то раз в начале сентября Стивен навестил миссис Бренди. Они не виделись несколько недель, и женщина была так несчастна, что написала Роберту Остину, а тот пошел к Стивену и попенял ему за такое поведение. Когда Стивен явился в небольшую гостиную над магазином на Сент-Джеймс-стрит, он не услышал ни слова упрека. Сам Стивен молчал, сидел, понурив голову, и горестно вздыхал. Миссис Бренди предложила ему бокал вина из Констанцы, мармелад и домашнюю выпечку, но он от всего отказался. Хозяйка, усевшись напротив Стивена у камина, взялась за рукоделие — она вышивала для него красивый ночной колпак.
— Возможно, — предположила миссис Бренди, — вы устали от Лондона и от меня и хотите вернуться в Африку?
— Нет, — коротко возразил Стивен.
— Думаю, Африка — замечательное место. — Миссис Бренди, очевидно, решила усугубить свои страдания, отослав Стивена на родину предков. — Многие так говорят. Повсюду апельсины, ананасы, сахарный тростник, шоколадные деревья. — Она уже четырнадцать лет торговала бакалеей и знала страны мира по разным колониальным товарам. Миссис Бренди горько рассмеялась. — Наверное, в Африке моя торговля не пошла бы. Зачем людям идти в лавку, если можно протянуть руку и сорвать плод с Дерева? О, да! В Африке я непременно разорилась бы. — Она откусила нитку. — Но я согласилась бы ехать хоть завтра… — Дрожащими пальцами миссис Бренди тыкала ниткой в ни в чем неповинное игольное ушко, — …если бы кто-то позвал меня.
— Вы поедете в Африку ради меня? — изумился Стивен. Она подняла глаза от вышивки.
— Ради вас я поеду куда угодно. Мне казалось, вы это знаете.
Они с болью смотрели друг на друга.
Стивен сказал, что должен вернуться к своим обязанностям на Харли-сквер.
На улице потемнело, пошел дождь. Прохожие раскрыли зонты. Стивен брел по Сент-Джеймс-стрит и вдруг увидел странное зрелище: над головами людей в воздухе, пронизанном нитями дождя, плыл черный корабль. Это был фрегат фута два высотой с изорванными грязными парусами и облупившейся краской. Он взмывал ввысь и падал, словно на волнах. Увидев корабль, Стивен вздрогнул. Потом из толпы появился попрошайка-негр с такой же черной блестящей кожей, как и у Стивена. Кораблик размещался у него на шляпе. На ходу негр то специально приседал, то выпрямлялся, чтобы его фрегат «плыл» по воздуху. Все движения он выполнял очень медленно и аккуратно, чтобы сооружение не свалилось с головы, и удивительно напоминал танцора. Попрошайку звали Джонсоном. Это был нищий калека, старый моряк, оставшийся без пенсии. Чтобы выжить, он пел и побирался, и весь город узнавал его по этому кораблику на шляпе. Джонсон подошел к Стивену и протянул руку, но тот отвернулся. Он никогда не разговаривал с неграми, стоявшими ниже него, — из страха, что кто-то подумает, будто он им ровня.
Тут Стивен услышал, что его зовут. Это был Тоби Смит, приказчик миссис Бренди.
— Ох, мистер Блек, — проговорил он, задыхаясь, — насилу догнал! Вы так быстро ходите, сэр! Я думал, вы уже на Харли-сквер. Миссис Бренди желает вам всего самого наилучшего и просит взять то, что вы забыли возле кресла.
Тоби достал серебряную диадему — тонкий металлический обруч как раз по голове Стивена. На ней не было орнамента — только несколько странных знаков и букв.
— Это не мое! — воскликнул Стивен.
— Как, сэр! — Видно было, что Тоби принял эти слова за шутку. — О, мистер Блек, я сотни раз видел эту штуку у вас на голове! — Он рассмеялся, поклонился и побежал назад в лавку, оставив Стивена посреди улицы с диадемой в руках.
Пройдя Пиккадилли, Стивен двинулся по Бонд-стрит и вдруг услышал крики. По улице навстречу ему бежал кто-то маленький. По росту это мог быть мальчик лет четырех-пяти, однако бледное лицо с заострившимися чертами выдавало гораздо больший возраст. Следом с криками: «Вор! Держите вора!» — бежали несколько человек.
Стивен бросился наперерез. Он был проворен, но и воришка выказал ловкость, более того, бросил в Стивена что-то длинное, завернутое в красную материю, резко свернул и растворился в толпе, образовавшейся у лавки ювелира Хеммингза. Люди, выходившие из лавки, ничего не знали о погоне и не попытались задержать преступника, проскользнувшего между ними. Вор как сквозь землю провалился.
Стивен держал в руке сверток. Мягкий старинный бархат, в который был завернут неизвестный предмет, соскользнул, и Стивен увидел длинный серебряный жезл.
Первым к Стивену подбежал красивый темноволосый мужчина в строгом черном наряде.
— Вы его чуть не поймали, — проговорил он срывающимся голосом.
— Жаль, сэр, что не удалось его поймать, — ответил Стивен. — По крайней мере, ваша собственность спасена. — Он протянул мужчине жезл и кусок красного бархата, но тот не спешил их принять.
— Это все моя матушка! — сердито объяснил джентльмен. — Ну почему она так небрежна? Я тысячу раз говорил ей: если не закрывать окно в гостиной, то рано или поздно в него заберутся воры. Разве не повторял я этого сотни раз, Эдвард? Разве не говорил, Джон? — Последние фразы были обращены к подбежавшим слугам. Они не могли ответить, потому что запыхались, но подтвердили слова хозяина энергичными кивками.
— Всякий знает, что у меня в доме полно сокровищ, — продолжал мужчина, — а она, сколько ни проси, постоянно открывает окно! Теперь она, конечно, сидит и горюет о фамильной реликвии, которой много сотен лет. Моя мать очень гордится нашей семьей и ее достоянием. Например, этот скипетр подтверждает, что мы ведем свой род от древних королей Уэссекса — он принадлежал то ли Эдгару, то ли Альфреду, то ли кому-то в таком роде.
— Значит, вы должны вернуть его на место, — сказал Стивен. — Ваша матушка утешится, увидев, что он возвращен целым и невредимым.
Джентльмен уже протянул руку, чтобы принять скипетр, но вдруг отдернул ее.
— О, нет! Я не возьму! Клянусь, что не возьму! Если вернуть его матери, она никогда не поймет, к чему может привести неосторожность. Она так и не привыкнет держать окно закрытым! И что мы потеряем в следующий раз — кто знает? В один прекрасный день я вернусь в пустой дом! Нет уж, сэр, оставьте скипетр себе. Пусть он будет наградой за то, что вы пытались поймать вора.
