— Олаф, прекращай ворчать. Перерисуй куда-нибудь и всё. Дощечку воском натри, или бересты нарви.
— Пойди найди, не знаю, что… Как будто у меня дел других нет, — проворчал старик, а затем ушёл с недовольным видом, хотя несколько мгновений назад сам хотел заняться изучением карты. Наверное, не любит, когда им командуют, или просто ему нравится ворчать.
Мы с Оло остались одни в палатке Мелисанды.
— Как ты встретился с моими друзьями, Оло?
— Какими?
— Ну, с тигролюдкой, чернокожим лучником, ворчливым стариком, медведем и человеком, постоянно что-то растирающим пестиком в ступке.
— А! Так я в Олоде жил. Моя мать погибла во время родов. Маги не успели её спасти. А отец мой исчез полгода назад. Его отправляли в эти края на разведку. Тогда меня на воспитание к толстяку этому отдали — Арзамару.
Неужели это тот самый Арзамар, что устраивал мне пытки? У меня прямо сердце замерло, когда я вновь услышал это имя. Надеюсь, сейчас отряд олодцев во главе с ним потерял наш след, ведь у нас и без них проблем хватает. Задумавшись, я ненадолго потерял нить разговора, а мальчик тем временем продолжал:
— У нас так принято — если родители у мага погибают, то его отдают на воспитание другому магу. Но он… Скучно с ним. Он дома не бывает никогда почти. Да и злой, ругается всегда. Тогда я сбежать решил. Захотел отца своего найти. На улице я увидел людей, которые, судя по разговору, собирались уезжать на юг. Мне было по пути. Я с ними и напросился. А по пути узнал, что они едут сюда, чтобы с тобой встретиться. Они постоянно про тебя говорили.
— Не верь ни слову, — решил пошутить я. — На самом деле я хороший.
— А они все только хорошее и говорили. Ну, кроме Олафа, он ворчал постоянно.
Я решил, что достаточно уже узнал о жизни Оло и нужно повернуть разговор ближе к тому, что меня действительно интересует:
— А чем ты в Олоде занимался?
— Ну, в школе магической учился. Чем же ещё? А ты, дядя Саян, почему магии не обучался?
— Так не маг я.
— Не ври! Ты маг. Я же чувствую!
Не знаю, уж что там чувствовал мальчик, но я в себе никаких магических сил не ощущал, если конечно не считать дурацкого светящегося камня, который я видел когда закрывал глаза.
— Я издалека. Про существование магии недавно узнал. Ну а ты — первый человек, от которого я слышу, что я маг.
— Правда? — в глазах мальчика загорелись озорные огоньки.
— Ну да… — мне даже как-то неловко стало. Будто маленький ребёнок мне объясняет, что такое теорема Пифагора.
— Здорово! А можно я твоим учителем буду? — Оло с восторгом в глазах подскочил со своего места.
— А что, я смогу обучиться магии и колдовать всякое?
— Конечно! Правда, учителя говорили, что взрослых учить тяжелее, чем детей, но ты справишься. У меня, кстати, стебель сицилиуса второй есть! Нас когда в рощу водили, я два себе взял, а никто даже не заметил! Так ты согласен быть моим учеником?
— Конечно! — во мне от этого разговора тоже проснулся ребёнок. Ведь когда-то давно я верил в магию, но не знал, что столкнусь с ней лицом к лицу.
— Ура! Я теперь твой учитель и ты должен будешь меня слушаться! Правда, я сам ещё не всё знаю… Но тебя научу!
— Хорошо. Когда начинаем?
— Прямо сейчас будем учиться! А, нет, не сейчас. Я за стеблями сицилиуса сбегаю и начнём. Нам нужно будет какое-то помещение попросторнее палатки.
— Хорошо. Беги за стеблями, а я место поищу подходящее.
Не так давно город в спешке покинула большая часть жителей, так что здесь появились бесхозные дома. Но свято место пусто не бывает, и их уже заняли ополченцы. Но мне повезло. У меня были друзья, а среди друзей была пронырливая Шиара. Пока другие выясняли, кто будет командовать и занимались другими бесполезными вещами, она нашла незанятый дом и застолбила его для себя и своих друзей. Кроме всего прочего, это был лучший дом в городе. Как я выяснил, раньше он принадлежал ныне покойному старосте.
В доме было два этажа. На первом находился зал для трапез и кухня, а на втором две комнаты. Места было вполне достаточно для меня, Оло, Шиары, Олафа, Терна и Марона. А медведь и на улице может спать.
Вскоре прибежал мальчик-маг, и сходу затараторил, стараясь как можно быстрее обучить меня азам магии.
— Садись, слушай и запоминай, а лучше записывай!
Я повиновался. Писать только было не на чем. Не зря Олаф ворчал, жалуясь на отсутствие письменных принадлежностей.
— В мире существует три типа энергии: небесная, жизненная и магическая. Любая из них может быть превращена в любую другую с помощью определённых манипуляций, — если бы ни детский голосок Оло, то можно было бы подумать, что он не ребёнок, а настоящий профессор. — Небесную энергию даёт нам Светило. Оно не только греет, но и воду испаряет, поднимает волны в море и рушит скалы. Огонь, молния, жара, ветер — всё это проявления небесной энергии. Жизненная энергия позволяет людям жить, воинам набираться храбрости перед боем, ранам заживать, деревьям расти и цвести. Воля тоже является проявлением жизненной энергии. А вот магической энергии в большинстве миров нету. Она особая. Без тренировок и практик её нельзя увидеть и почувствовать. А без сицилиуса её нельзя использовать. Он позволяет её контролировать и обуздать, и он же позволяет превращать один вид энергии в другой. Вот это — стебель сицилиуса.
После этих слов мальчик положил на стол кусок ткани, в который были завёрнуты два стебля растения, похожие на ту указку, которой махал убиенный мною сынок магистра в таверне.
— Возьми.
Я взял в руку протянутый мальчиком пруток. Когда я коснулся его, то почувствовал слабое головокружение и присутствие рядом кого-то живого, молодого и полного энергии. Схожее чувство я испытал, когда в Олоде магистр с помощью заклинания обучил меня чтению. Но сейчас к этому чувству добавилось ещё что-то. Чувство жажды, что ли.
— Теперь вы одно целое. Посох признал тебя, а ты почувствовал его.
— Посох? А не маловат ли этот стебель для посоха?
— Нет. Он живой. По мере твоего развития как мага не только твоя магическая искра будет расти, но и сицилиус будет развиваться, увеличиваться и крепнуть. Когда научишься видеть магическим зрением, то сможешь видеть узы, которые вас связывают. Ты никогда не спутаешь свой посох с чужим.
— Так значит, он живой?
— Верно! Он живой и разумный, но не такой, как мы. Другой. Не умнее и не глупее. Просто другой.
— Ладно. А я случайно не наколдую сейчас чего-нибудь? В жабу себя не превращу?
Мальчик засмеялся.
— Нет. Тут учиться нужно. В общем, существует несколько направлений магии. Кто-то учится управлять энергиями, кто-то изучает укрепляющие чары, а кто-то делает големов. Магия способна на многое. Тот, у кого есть задатки мага, может овладеть любым магическим направлением. Но склонности всё же у каждого определённые. В тебе, Саян, я чувствую склонность к боевой химерологии.
Я не был уверен на счёт последнего слова мальчика, поэтому переспросил:
— К чему?
— Ну в общем, ты способен накладывать на различных животных заклинания, после чего они будут превращаться в жутких монстров, которых используют на войне. Сила химеры, скорость её обращения, послушность, агрессивность зависят от того, какой силой обладает создавший химеру маг, какое животное взято за основу и какое заклинание при этом используется. В общем, тут все взаимосвязано.
— И ты знаешь, как это сделать?
— До того, как сбежать, я учился в начальной школе магии. Там нас учили магическому алфавиту, конструктам и простым заклинаниям. Нет какого-либо конкретного заклинания, способного сделать из животного химеру. Есть определённые принципы, на которых строятся все заклинания. Так что тебе повезло, азам магии я тебя обучу. Затем ты сам сможешь конструировать заклинания. Но сперва алфавит придётся выучить.
— Это долго?
— Это самое сложное. И самое главное. В алфавите шестьдесят четыре символа — руны…
— Чувствую, химер я делать буду не скоро…
