Мне удалось произнести: — Да.
— Тогда положи свою руку на член Мики и отсасывай ему, пока я буду трахать тебя.
Я сделала то, что он сказал, потому что в тот момент все это казалось такой хорошей идеей. Мика полностью заполнил мой рот, но мне не нужно было глубоко глотать его; в любом случае, сейчас он был слишком чувствителен для этого. Я могла оставаться выше на этой толстой твердости и издавать вокруг него приглушенные звуки, когда Натаниэль трахал меня жестко и быстро, так что я кричала вокруг тела Мики, заставив его выкрикнуть:
— Боже!
Натаниэль заставлял меня кричать, а тело Мики служило живым кляпом, чтобы заглушить эти звуки.
— Перестань сосать его. — Я сделала то, что он хотел, выпустив Мику, и Натаниэль использовал мои волосы, чтобы поднять меня обратно на четвереньки, продолжая трахать так сильно и быстро, как только может, и снова довел меня до оргазма, и я кричала уже без кляпа из тела Мики.
— Ardeur, Анита — сейчас, сейчас! — Его голос был напряженным, поскольку он боролся со своим телом, пытаясь продержаться еще одну минуту, чтобы я выпустила ту часть себя, которая питалась всем тем, что он собирался сделать. Сила захлестнула нас обоих, и это, или Натаниэль, или все вместе, привело меня к еще одному оргазму, когда Натаниэль вонзился в меня еще раз. Я чувствовала, как его тело бьется в конвульсиях, чувствовала, как он пульсирует внутри меня, и я питалась ощущением того, как он втолкнул себя так глубоко в меня, как только мог. Питалась силой его руки в моих волосах, его другой рукой на моем плече, его пальцами, впивающимися в меня, когда он проливался внутрь меня, и я пила его везде, где его тело касалось меня.
Он выкрикнул мое имя, а затем почти рухнул мне на спину и отпустил мои волосы.
— Боже, я люблю тебя. — Прошептал он.
— Я тоже тебя люблю. — Сказала я охрипшим от крика голосом.
— Я так сильно люблю вас обоих. — Сказал Мика с кровати прямо под нами.
Мои колени подогнулись, и я рухнула на него, а Натаниэль — на меня. Мика рассмеялся и погладил нас по волосам, пока мы ждали, когда снова сможем двигаться. Мы приведем себя в порядок, а потом сможем заснуть, обнимаясь после секса, как и хотел Натаниэль.
32
Мы проснулись, все еще прижатые друг к другу в теплом гнезде из простыней и тел. Мне было так хорошо, что я просто лежала, слушая их дыхание, чувствуя, как их тела поднимаются и опускаются рядом со мной. Натаниэль все еще крепко спал, но Мика беспокойно ворочался. Если бы я не была осторожна, то могла бы разбудить его, в такое редкое утро, когда мы спали все вместе. Я замедлила дыхание, углубила его и изо всех сил постаралась притвориться спящей, хотя мои глаза все еще были открыты, так что я могла видеть полосу солнечного света из просвета в занавесках. Нам надо было бы плотнее их закрыть вечером, но сейчас мне нравилось смотреть, как свет играет в кудрях Мики и по его обнаженной спине. Если бы я могла найти способ перевернуться и увидеть как свет льется на Натаниэля, я бы так и сделала, но это наверняка разбудит Мику.
Я лежала, зажатая между ними, прислушиваясь к их дыханию, чувствуя биение их сердец. Я запомнила это ощущение, чтобы потом оно стало одной из моих счастливых мыслей. Я поцеловала Мику в шею и разбудила всех нас для новых объятий и, возможно, нового секса, когда раздался стук в дверь, такой громкий и властный, что я поняла, это был коп или кто-то из тех, кто когда-то был копом. У них у всех был такой громкий, пронзительный стук, что сердце начинало биться быстрее, а пульс на мгновение подскакивал к горлу, даже если ты не был виновен. Один только этот стук был каким-то пугающим.
— Что там такое? — Спросил Натаниэль, поднимая голову, но крепче прижимая нас к себе.
— Не знаю… может быть, кто-то жаловался на шум, — сказала я, пытаясь встать.
— Ты любишь покричать. — Сказал он, но все еще крепко держал меня, а его сердце глухо стучало у меня за спиной.
— Жаловаться должны были вчера вечером, а не сегодня утром, — сказал Мика, лежа очень тихо в кровати, будто он вслушивался намного внимательнее, чем я. Он был оборотнем, так что его слух был лучше моего.
Мне пришлось попросить Натаниэля отпустить меня, чтобы я могла проверить дверь. Я надела один из халатов, которые мы надевали вчера вечером, после того как все убрали. Другой я бросила Мике на кровать. Мы оба были скромнее Натаниэля. Я туго затянула пояс халата и положила свой Sig Sauer.380 в правый карман, достала свой значок в небольшом бумажнике из тумбочки рядом с кроватью и направилась к двери. Я была почти уверена, что это полиция, и если я открываю дверь вооруженной, то должна иметь при себе свой значок.
Оглянувшись, я увидела Мику, стоящего у кровати в туго затянутом халате. Натаниэль все еще лежал в постели, прикрытый простыней.
Стук повторился снова.
— Иду, — крикнула я, — Я уже иду. — Я позволила себе говорить так же раздраженно, как и чувствовала себя из-за того, что меня побеспокоили. Мужской голос произнес:
— Полиция Кирке-Кей. Откройте дверь!
Я никак не могла сообразить, что же мы такого сделали, чтобы заслужить утренний разговор с местной полицией. Я на всякий случай посмотрела в глазок, но у моей двери стоял полицейский в форме. Эдуард даже прислал мне информацию о местной форме в этом районе, прежде чем я села в самолет. Я не уверена, что подумала бы об этом, но это был Эдуард: он почти всегда думал обо всем, когда дело касалось работы. Это была правильная форма.
Я открыла дверь достаточно широко, чтобы видеть и оставаться на виду, но не так, как будто приглашала его войти в номер. Просто то, что мы оба были копами, не делало нас автоматически приятелями. Кроме того, я действительно не хотела, чтобы он видел мужчин, спрятавшихся в комнате за моей спиной, раз уж я могла этого избежать.
— Мы можем ненадолго войти и осмотреться? — спросил высокий офицер.
— В чем дело, офицер… — я прочла его имя на жетоне — Данли? — Спросила я.
— Вы одна в номере?
— Нет, вместе со мной друзья.
— Нам необходимо поговорить с вашими друзьями, — сказал он.
Я сверкнула своим значком.
— Маршал Анита Блейк.
Его глаза расширились. Он не ожидал, что в номере окажется еще один коп какого-либо сорта. Взяв под контроль выражение своего лица, он сказал:
— Мне все еще нужно поговорить с вашими друзьями и всеми прочими находящимися в комнате, Маршал.
— Почему? В чем проблема, офицер? — Спросила я.
— Поступило сообщение о том, что прошлой ночью кричала женщина, — сказал он.
— Сожалею об этом. Наверное, мы были гораздо громче, чем я думала.
— Вы дрались со своими друзьями?
— Нет, мы занимались сексом. — Я могла бы соврать, но зачем? Как только он войдет в комнату и увидит мужчин, особенно Натаниэля в постели, что еще это могло бы означать?
Но правда на секунду сбила Данли с толку. Он посмотрел на меня, нахмурился, почти улыбнулся, взял себя в руки и сказал:
— Ну, тогда вы не будете возражать, если я увижу ваших друзей и выслушаю их мнение.
— А если я буду возражать?
— Чем сильнее вы не хотите пускать меня в номер, тем сильнее я хочу попасть внутрь. Были бы вы на работе, тогда бы поняли, что я имею в виду. — «Была бы я на работе», — сказал он. Я посмотрела на него чуть пристальнее. Он был выше меня, что неудивительно; в его животе было куда больше массы, чем, очевидно, было полезно для его здоровья, как и растущий живот, который был у Руфуса. Масса тела притягивала взгляд к его ремню, который был натянут на поясе, так что можно было недооценить его рост и все остальное, но мне пришлось долго поднимать глаза, чтобы встретиться с его карими глазами, что означало, что он выше шести футов. Должно быть, в нем было не меньше шести футов трех дюймов роста, и бицепсы, выпирающие из-под коротких рукавов форменной рубашки, свидетельствовали о том, что за недавним прибавлением в весе скрывалось еще много мышц. Его карие глаза не были недружелюбными, но они сузились, как у копа, а затем темные брови изогнулись дугой. Очевидно, я тоже не соответствовала его представлению об идеальном копе.
