— Какие это у тебя дела с сэром Шурфом, парень? Что за «Трехрогая луна» такая? И почему я ничего не знаю?
«Трехрогая луна» — это маленькая столица большой поэзии той части материка Хонхона, которая зовется Соединенным Королевством, — высокопарно объяснил Андэ. — Единственное место в этом неприбранном Мире, где любят живых поэтов, а не только тех, кому уже давно приснился полный конец обеда…
— Неужели настоящий поэтический клуб? А почему ты мне никогда о нем не рассказывал?
— А разве вам это интересно, Макс? Я так впиливаю, что вам вообще все поэты до одного места: и живые, и мертвые! Вот ваш коллега, сэр Лонли-Локли, он действительно знает цену хорошо переплетенным словам… Или вы хотите сказать, что все это время я смотрел на вас не из того окна?
— При чем тут какое-то окно? — Я окончательно перестал что-либо понимать.
Теххи звонко рассмеялась, уронив на пол свою драгоценную газету.
— Это такое выражение, Макс. Андэ хотел сказать, что мнение, составленное им о тебе, не совсем соответствует действительности.
— Хорошее выражение, — одобрил я. — Образное… Ты бы здорово удивился, дружок, если бы узнал, из какого количества разных окон на меня нужно смотреть. Да и на всех остальных тоже. Сам сколько раз на этом обжигался!
— Значит, я не впилил, — покаялся Андэ. — Ничего, так бывает… Я могу отвести вас в «Трехрогую луну», если вам интересно.
— Мне все интересно. Все понемножку. А уж всякого рода поэтические сборища…
На этой фразе я решил притормозить: второй раз за день признаваться, что я сам когда-то был поэтом, — это уж слишком!
— Скажи уж честно: ты просто внезапно выяснил, что твои приятели посещают некую неизвестную тебе забегаловку, а тебя с собой не зовут. И теперь ты не знаешь, что сделать раньше: лопнуть от любопытства или разнести все в клочья. Бедный сэр Макс! — ласково сказала Теххи.
Я рассмеялся и энергично закивал головой.
— Вот-вот, совершенно верно! — А потом повернулся к Андэ: — Так что хочешь ты того, или нет, а я завтра непременно упаду тебе на хвост!
— Я не впилил, на что вы упадете? — переспросил он.
Я злорадно улыбнулся: общество Андэ Пу неизменно провоцирует меня перерывать сундуки собственной пассивной лексики в поисках каких-нибудь веселеньких фразеологических оборотов, способных озадачить этого чудо-филолога. Теххи тоже удивленно подняла брови. Что, дескать, за хвост такой?
«Упаду на хвост» — это значит, что я аккуратненько присоединюсь к обществу, которое вполне может без меня обойтись. Но никто так и не решится дать мне по морде и сказать: «Уходи, противный»! Теперь я ясно выражаюсь, леди и джентльмены?
Они покивали: Теххи восторженно, а Андэ — немного смущенно, как мне показалось.
— Знаете, Макс, вообще-то я пришел к вам по делу…
До сих пор мне казалось, что Андэ не способен говорить столь нерешительно. Может быть, мне просто слишком долго не доводилось перехватить это чудо природы до того, как оно доберется до очередной объемистой посудины с какой-нибудь «огненной водой» местного разлива…
— По делу — это святое. Небось, с сэром Рогро поцапался?
— Сэр Рогро ведет себя вполне прилично, — высокомерно сказал Андэ.
Я усмехнулся: слышал бы его сейчас редактор «Королевского голоса»! Впрочем, как раз он-то наверняка не стал бы удивляться: в юности, задолго до того как заделаться повелителем столичной прессы, сэр Рогро Жииль успел поработать астрологом, так что у него имеется отличный фонарик, чтобы освещать потемки в закоулках душ своих многочисленных подчиненных.
— Ладно, кто же в таком случае ведет себя неприлично? Твои коллеги или еще кто-нибудь? — Мне уже стало интересно.
— А, какое мне дело до всех этих крестьян от бумаги!
Андэ продемонстрировал нам с Теххи великолепную брюзгливую складку у рта, презрительный прищур и надменный профиль — именно в такой последовательности. Поиграв лицевыми мышцами, как какой-нибудь культурист дельтовидными, он, наконец, соизволил продолжить:
— Знаете, Макс, меня обокрали, восемь дней назад.
— Обокрали? — изумился я. — Неприятно, конечно… Только ведь это не мой профиль, Андэ, сам знаешь. Кражами занимаются наши соседи по Дому у Моста. Для того они, собственно, и нужны… Погоди-ка, ты же у нас не любишь полицейских! И наверняка так и не собрался сообщить им об этом происшествии. Правильно я излагаю?
— Был я у ваших грызов! — проворчал Андэ. — Вообще-то, я с самого начала пошел к вам, но вас не было ни здесь, ни в Доме у Моста. Там я встретил леди Меламори, и девочка сказала мне то же самое, что и вы: дескать, в Тайном Сыске работают такие крутые ребята, что заниматься всякими плебейскими кражами они ни за что не станут. Разве что, кто-то вынесет из замка Рулх любимую шляпу Его Величества… И отвела меня на ту половину, где сидят грызы, к другой девочке. Не помню, как ее зовут, но такая… — Андэ восхищенно вытаращил глаза и неожиданно плавным жестом обвел руками контуры своего кругленького тела.
Я тут же догадался, что ему довелось иметь дело с леди Кекки Туотли: других фигуристых девиц в рядах Городской полиции я до сих пор не встречал.
— Меламори правильно сделала, — одобрительно кивнул я. — И что было дальше?
— Я ей все рассказал, и девочка обещала разобраться. Но они до сих пор ничего не нашли, — печально сообщил Андэ. — И знаете, Макс, мне кажется, что они не очень-то ищут… Кому интересно искать старый сундук с вещами моего дедушки? Я думаю, они не впиливают…
— Подожди, — улыбнулся я. — Ты хочешь сказать, что у тебя сперли какой-то старый сундук? Сэр Кофа говорил мне, что среди столичных воров попадаются совершенно слабоумные типы, а я, дурак, не верил! И что там было? Пиратский костюм твоего дедушки?
— Так вы в курсе? — уважительно спросил Андэ.
— Я просто пошутил. Неужели угадал?
— Полный конец обеда! Вы впилили, Макс! Там действительно была старая одежда моего деда. Ну, может быть, еще какие-то вещи… Сундук стоял в подвале моего дома на улице Острых Крыш. В последний раз я рылся в этом сундуке, когда только поступил в Высокую Школу, поэтому я даже не очень-то помню, что именно там еще было, — просто полный провал в памяти!
— А как ты вообще обнаружил пропажу, в таком случае? — спросил я.
Признаться, я не очень-то мог представить себе этого отмороженного типа проводящим ревизию в собственном подвале. Станет он такой ерундой заниматься, как же!
— Это не я обнаружил. Вы же знаете, половину моего дома занимают жильцы, эти несносные Пелла… — Андэ брезгливо поморщился. — В свое время мне пришлось сдать им дом на двадцать лет вперед, потому что у меня совсем не осталось этих блестящих кругляшков, без которых очень трудно расслабиться… Так что теперь они там живут, а я стараюсь попадать домой как можно реже: эти плебеи ужасно шумят и все время что-нибудь жарят!
