– Стоп, – выставил он ладонь перед потешающимся глеммом. – Давай по порядку. При чем здесь наше оружие? Кстати, а что, его можно здесь достать? В смысле, и патроны тоже? И при чем тут магиприпасы?
– Всё можно, – Теренс поднялся, насмешливо посмотрел на растекающегося в лужицу Семена: того, наконец, достало, – и указал на дверь: – Так, сейчас спать, а не то я тебя сам отнесу. А завтра с утра – сразу ко мне, будем думать, как с твоей бедой разбираться. Заодно и про магиприпасы просветим.
Семен послушно встал, приказы Старшего надо исполнять, на то он и Старший. Земля тут же решила прогуляться в сторону.
– Да, Тронда я зря послушался, – пробормотал Точилинов, вспоминая, как глемм уговаривал его выпить еще.
Последнее, что он слышал перед тем, как увидел яркий утренний свет, бьющий в глаза, был насмешливый голос Теренса: «Да уж, расстроили тебя аталь!»
Дома, как и люди, бывают разные. В одних легко, в других душно, в третьих хорошо спится, в четвертые хочется возвращаться снова и снова. А еще они преданно и верно несут в себе отпечаток того, кто их создал. Не построил, нет, а именно создал. Отпечаток того, самого первого Хозяина, единственного, благодаря которому дом появился и ради кого, собственно, он и стоит. И если хозяин не менялся с самой постройки, то дом превращается в продолжение его и становится именно тем, чем он и должен всегда быть.
В этом доме было спокойно. Не уютно, тихо и мирно, а именно спокойно. Он весь дышал уверенным в себе покоем, который ничто не может поколебать. Даже странно было, как такой небольшой хозяин может придавать дому такое настроение. Хотя чего здесь странного – глеммы, всю жизнь работавшие и жившие в горах, перенесли свое ощущение мира и на этот дом. И то, что он был сделан из дерева, ничего не меняло. Всё здесь – окна, двери, мебель – настолько сильно излучали обычные для глеммов силу и уверенность, что состояние покоя приходило против воли. Ну не получалось здесь нервничать. Хотя это кому как. Сидящий в своем огромном кресле Теренс, полностью соответствующий облику гномов, как их представляли себе люди – с окладистой бородой и хитроватым прищуром маленьких глаз, – действительно был абсолютно спокоен, чего никак нельзя сказать о его собеседнике.
– Я устал, ты понимаешь, устал отвечать за них за всех. И добро бы меня кто слушал. Ничего подобного. Каждый у нас сам себе голова, самый умный и красивый. Как же, ведь он целое «Ваше Магичество» и никак по-другому. И ведь не учатся ничему. Ну раз пронесло, ну два, так сколько это может продолжаться?
Разговор в этом ключе шел уже давно, и поэтому даже легендарное спокойствие глеммов подходило к концу. Теренс тяжело посмотрел на собеседника:
– Уймись, Семен. Ели ты помнишь, я тебе давным-давно говорил, что так и будет. Ты им не папа и не мама. Каждый из них большой мальчик и сам отвечает за себя. И платит за свои ошибки тоже сам.
– А я не могу просто наблюдать, как они сами себя гробят. Кто-то же должен вернуть их обратно в голову.
Возмущение Точилинова объяснялось очень просто: попав в Пестик, где невеликие умения каждого из начинающих земных магов усилились стократно, люди вкусили могущества и, по мере возрастания магической мощи, начали активно и с удовольствием им пользоваться. При этом далеко не все из них занимались полезной или хотя бы благопристойной деятельностью. И ладно бы все ограничивалось шумными пьянками и обширными коллекциями любовниц, как же… Обмен информацией между магами, который, по идее, должен помогать осваивать мир, на самом деле только распалял воображение особо пылких личностей. При этом вольды, у которых возможность похвастаться личными подвигами стояла чуть не на первом месте в реестре жизненных ценностей, всегда были готовы поддержать любого сорвиголову. А уж мага-то…
Последней каплей, переполнившей терпение Точилинова, стал поход Джузеппе Строцци, который, наслушавшись хвастливых рассказов Сая, наплевал на все рекомендации, собрал группу таких же наплевателей из неприкаянных вольдов и отправился в Территории добывать ни много ни мало багирана. Кто же еще может переплюнуть вельяна? Понятно, такой приз, как багиран, стоил совершенно безумных денег, на которые группа балбесов могла прожить ну о-очень долго, ни в чем себе не отказывая. Но вот только обитали багираны слишком глубоко в Территориях, по которым нужно было еще пройти, отбиваясь от различных Тварей, их населяющих, да и противниками они являлись из разряда тех, с которыми лучше вообще никогда не связываться. В итоге вернулась половина, вернулась чудом. Тут да, чудо это сотворил сам Строцци, но… Они не только вернулись, но еще и принесли на плечах волну Тварей, которые очень хотели пообедать толпой любопытных. Отбивались долго и с потерями. Теперь Строцци отсиживался где-то в своей норке, его Команда тихонько разбрелась, стараясь не привлекать к себе лишнего внимания. А рассерженные вольды, к которым на сей раз примкнули и пограничные бароны, чье торговое благосостояние напрямую зависело от успешности таких походов, ходили и обсуждали вопросы типа: «А зачем нам вообще эти маги? Одно беспокойство от них». Территории гудели, как рассерженный улей, Твари стали активнее и злее, походы вольдов, из которых приносилось то, что пользовалось бешеным спросом во всем Пестике – магически концентрированные ингредиенты для изготовления амулетов и магиприпасов, – стали на некоторое время невозможными. Бароны терпели убытки. Вольды выражали возмущение грубым нарушением всех писаных и неписаных правил, припоминая, что это далеко не первый случай… А отдуваться за всех приходилось Точилинову, к которому и шли все возмущенные делегации, хотя де-факто он давным-давно уже не являлся никаким Старшим. Каждый из магов жил своей жизнью.
Очередная такая делегация только что покинула дом. Впрочем, тут больше подходит слово «поместье» – поместье Теренса, где и жил Точилинов всё время, когда Команда не готовилась к выходу в Территории.
Ла Варил, мелкий баронишко, живущий только за счет вольдов, останавливающихся в его тавернах перед выходом в Территории, явился высказывать свои претензии. В обычной-то жизни Семен бы его прихлопнул и не заметил: авторитет Точилинова среди вольдов рос неуклонно и доходил уже до весьма серьезных размеров, но сейчас было не то время. Ла Варил шел в общей массе, и дать ему в голову означало проявить неуважение ко всем. Это было не совсем то, к чему стремился Точилинов в данный момент. Он все еще считал себя ответственным за людей, которых выводил и вывел из безнадежного боя, и потому теперь старался погасить конфликт. Ла Варил всё это прекрасно понимал и пользовался ситуацией как мог: когда еще придется на равных с магом поговорить, да к тому же и отжать чего-нибудь. Так что к концу разговора Семен едва сдерживался. Теренс, с хитрой усмешкой наблюдавший представление, дождался конца, холодно проводил раздувшихся от собственной значимости «гостей» и пошел успокаивать Точилинова, который к этому моменту уже был готов кого-нибудь убить. Крайне желательно – Строцци. Но Джузеппе уже совершенно четко представлял ситуацию и потому прятался как мог. Слушать громкое шипение выпускаемого пара приходилось Теренсу.
