Яра поискала глазами берсерков и нашла. Одна четверка жалась к земле и россыпью неспешно уходила на юг, в сторону базы ведьмарей. Яра предположила, что это «отработавшие» на утомленных гиелах: у этой партии закончилась смена. Потрудились ребятки, налетались, пора и честь знать. Прибудут на место и, бросив своих гиел дежурным, неспешно выпьют кофе. Поболтают, получат заслуженную дозу псиоса и, довольные друг другом, посмеиваясь, пошучивая и похлопывая друг друга по плечам, разъедутся по домам.
Другая, прилетевшая им на смену четверка держалась выше Эриха, со стороны солнца, в надежде, что солнце будет слепить Яру и она не сразу их обнаружит. Все было неспешно, расчетливо. Никакой особой страсти или нетерпения. Ведьмари делают свою работу строго по учебнику. Все продумано до малейшей детали.
Атаковать ее сейчас мешает защита ШНыра. Но едва Яра выйдет за очерченный главной закладкой охранный круг – а для нырка ей придется это сделать, – гиелы начнут по одной пикировать сверху в надежде перехватить ее прежде, чем жеребец наберет нужную скорость.
Выстрел из шнеппера, быстрый удар легким топориком, попытка укуса. Если гиела промахивается или меняется траектория нырка, берсерк мгновенно отворачивает и выходит на горизонтальный полет, чтобы не мешать следующему в цепочке.
Яра продолжала набирать высоту. Берсерки не дергались, зная, что высоко она подниматься не станет. Нет смысла утомлять коня, да и не в космос же ей, в конце концов, от них прятаться? Пег тяжелее гиелы. Ему нужен плотный воздух для опоры крыльев и много кислорода для дыхания.
Зная, что у берсерков есть с собой бинокли – оснащены-то они отменно! – Яра показала им пустые руки. Мол, не ныряла еще, закладок нету, нечего вам, добрые дяди, утруждаться.
Конечно, и за сбитого шныра можно получить немало псиоса, но все же если шныр окажется с закладкой, премия перехватившей его четверки увеличивается многократно. В ответ один из ведьмарей помахал Яре желтым платком. Это был призыв сдаваться и обещание, что ее не тронут.
Яра знала даже процедуру сдачи. Шныр – струсивший, раненый, на измотанном пеге или просто желающий сохранить жизнь – переводил пега в горизонтальный полет, снижал скорость и прижимал его к земле. Его на превосходящей высоте окружали три гиелы – одна справа, одна слева, одна над ним – и гнали к базе ведьмарей. И все – никуда не деться. Все козыри – высота, скорость и вооружение – у врага. При попытке изменить направление полета давали предупредительный выстрел из шнеппера и одна из гиел проносилась совсем близко, пугая пега. Если шныр смирялся и снова брал курс на базу ведьмарей, его не трогали. Если упрямился – получал топориком по затылку, а пега с разодранным гиелами горлом находили потом в лесу.
Надо признать, ведьмари относились к сдавшимся гуманно. Никаких пыток и выдранных щипцами ногтей. Изредка случалось, кто-то из сдавшихся потом приезжал к ШНыру на дорогой машине, с красивой, кукольной внешности и с кукольными же глазами девушкой. Рассказывал, как ему хорошо, пытался выгружать из багажника коробки с шоколадом, зубную пасту, банки с растворимым кофе и прочим, чего вечно не хватало в ШНыре.
«Ты же понимаешь! Ну был бы я гниющий труп с проломленной головой? Кому от этого легче? А так я могу вот вам помогать… вот сигареты привез, вот стиральный порошок. Долбушин, он сволочь, конечно, но щедрая! Мелочиться не любит! Сколько хочешь денег попроси – даст! Хоть с сумкой спортивной приезжай! Треть московских банков контролирует. Адресок есть, невзрачная такая квартирка в Чертанове! Приезжаешь туда, тебе двойные железные двери открывают, а там на полках деньги! Заходи, бери! Они даже не отмечают, кто сколько взял! Только проверяют, чтоб не псиосный был! Тем нельзя!» – кричал он, хорохорясь и наваливая ящики один на другой.
Его слушали. Потом молча выносили из ШНыра спичечный коробок. Сдавшийся ныряльщик сразу сникал: даже не открывая коробка, он знал, что там внутри. Мертвая золотая пчела. Ее никто не убивал: умерла сама. Отныне ШНыр для него навеки закрыт. И нырки. И двушка. И нерпь не будет больше заряжаться.
Желтый платок продолжал мелькать. Крошечный, но определенно различимый. Зная, что на нее направлены бинокли, Яра сделала некий доступный для понимания знак. Берсерк спокойно спрятал платок. Он и не ожидал, что Яра сразу задерет ручки.
«Все равно чего-то не так… Ох! Тревожно мне!» – подумала Яра.
В поведении берсерков, будто привычном, было что-то настораживающее. Яра не могла объяснить, в чем это выражалось, но она всегда больше доверяла интуиции. Мозг просчитывает все последовательно: один, два, три, четыре. Интуиция же сразу просечет, что четвертый кубик лежит рядом с первым. А раз так, можно и не считать.
«Ну все! Пора! Чего я тяну?» – Яра перевела Эриха в горизонтальный полет и, держа его слепым глазом к гиелам, чтобы лишний раз не нервировать жеребца, позволила ему немного передохнуть. Оставаясь в охранном поля ШНыра, Яра сделала полукруг и неожиданно развернула Эриха мордой в сторону гиел. Те не ожидали такой наглости и растянулись, считая, что Яра будет нырять с другой стороны защиты, которую им пришлось бы огибать.
Яра дважды толкнула Эриха шенкелями. Он понял команду и сложил крылья. Ну а теперь поиграем, суслики! Земля начала приближаться, вначале медленно, затем все быстрее. Яра помнила, как это страшно поначалу. Ты смотришь на землю и видишь не нырок в целом, не болото, не момент перехода, а представляешь свои переломанные кости.
Даже и сейчас, далеко не в первый нырок, ей не по себе: вдруг она не сумеет довериться коню и стать с ним одним стремлением, единой мыслью? Из пикирования Эриху не выйти, крылья не раскинуть – перья сразу вывернет встречным ветром.
Посреди нырка, когда Эрих достиг предельной скорости, они вышли из-под защиты шныровского поля. Близко скользили гиелы, но Яра знала, что они не успеют. Земля близко: берсеркам опасно разгоняться.
И тут появился этот берсерк. Яра не поняла, откуда он выскочил. Ловкий, с плоским, опушенным редкой бородкой лицом, он ударил сверху, как кошка. Это ж надо было так угадать ее скорость, чтобы не опередить и не отстать! Он несся на параллельных курсах, вжавшийся в спину гиелы, чтобы его не секло ветром. Их разделяло метров десять. Внимательные глазки впились в Яру. Будь земля чуть дальше, он бросил бы гиелу наперерез, а теперь не успеть…
Почуяв своего, змейка-браслет выползла из рукава и ослепительно сверкнула на солнце. Берсерк увидел Яру. Изогнувшись в седле, будто вовсе не имел позвоночника, он вскинул шнеппер и выпалил с десяти шагов…
