Все это было чрезвычайно интересно, но я счел необходимым вернуться к основной теме нашей беседы.
— Так, значит, вы уже год пытаетесь поймать Лойсо?
— Ну да.
Я подумал и понял, что это, пожалуй, звучит весьма правдоподобно. И многое объясняет. В частности, участившиеся исчезновения моего наставника. Прежде он никогда не оставлял меня без присмотра больше чем на пару дней, а в последнее время стал пропадать надолго. Причем всякий раз строго-настрого предупреждал меня, чтобы я ни в коем случае не вздумал посылать ему зов, дескать, это может стать настоящей катастрофой, если случится невовремя. К тому времени мы уже выяснили, что я, если нужно, могу пробиться с Безмолвной Речью к кому угодно, защитные барьеры для меня не препятствие. Чиффа говорил, что все дело в моей способности концентрироваться на задаче, оставаясь при этом абсолютно равнодушным к результату. Собственного мнения на сей счет у меня не было, но я полагал это свое умение чрезвычайно полезным и при всяком удобном случае старался его тренировать.
— Все еще хуже, я уже почти год пытаюсь хотя бы начать ловить Лойсо, — сказал Чиффа. — И дальше этого дело не идет. Это меня сердит. Я не привык играть по таким правилам. Обычно мне удается застать жертву врасплох или, напротив, разозлить настолько, чтобы желание покончить со мной при личной встрече стало сильней разумной осторожности. С Лойсо такие дешевые приемы не работают. Его, конечно, можно понять. У него есть великая цель — присутствовать при разрушении Мира. А еще лучше — самолично поспособствовать его скорейшему наступлению. Что он рассчитывает выгадать, я в точности не знаю. Но подозреваю, его переполняют примерно те же прекрасные фантазии, что и тебя, когда ты подбирался к орденским аквариумам, только масштабы совсем иные. При таком раскладе встреча со мной ему действительно ни к чему. Именно сейчас Лойсо очень не хочет — не только умереть, даже потерять на время форму для него катастрофа. Риск становится нежелательным, когда ставки так велики. Это, надеюсь, понятно.
Я пожал плечами. Какая разница, почему Лойсо Пондохва не желает назначать свидание Чиффе. Вполне достаточно того, что на сегодняшний день это — так. А нам надо, чтобы было иначе. Ничего не попишешь.
— А почему вы думаете, будто у меня есть шанс? — наконец спросил я.
— Только потому, что ты можешь застать его врасплох. Лойсо не принимает тебя всерьез, я уже не раз говорил, как это важно. Ты молодец, не забываешь время от времени развлекать горожан выходками Безумного Рыбника. Поскольку делаешь это без особого удовольствия и интереса, пошли слухи, что Безумный Рыбник понемногу теряет силу. Именно теперь, когда ты по-настоящему опасен, тебя никто не боится. Это настолько прекрасно, что слов нет! И конечно, никто не подозревает, что у тебя есть Перчатки Смерти. Зато все заинтересованные лица уверены, что они есть у меня. Уж прости, сэр Шурф, но мне пока достается вся твоя слава. Это несправедливо, зато очень полезно.
Я укоризненно покачал головой. Знает же, что мне нет никакого дела до так называемой славы. С этой точки зрения высокомерия у меня только прибавилось: люди представлялись мне слишком незначительными персонами, чтобы я стал интересоваться и тем более дорожить их мнением о себе. Единственное существо, чью симпатию я с некоторых пор искренне хотел заслужить, обитало неведомо где, называлось неведомо как и, скорее всего, вообще не имело понятия о том, что я есть. Потому что если бы у него тоже обнаружился старший товарищ, готовый объяснить, что у каждого имеется Тень, встреча с которой сулит немыслимые ощущения и невообразимые перемены, это было бы воистину удивительное совпадение. Я на такое не особо рассчитывал.
— Если ты разозлишь Лойсо как следует, он захочет тебя убить, — мечтательно сказал Чиффа. — На его месте кто угодно решил бы, что проще избавиться от назойливого мальчишки, чем терпеть его приставания. Тем более риска — никакого. Ну, то есть он будет уверен, что никакого. А у тебя Перчатки Смерти и прекрасная реакция. Просто великолепная реакция, сэр Шурф, я не преувеличиваю. Пока еще похуже, чем у меня самого, ну так я пятьдесят дюжин лет тренировался, а ты — тридцать с хвостиком.
— Ну, Лойсо небось тоже лет шестьсот учился, — заметил я. — Если не больше.
— Больше, больше. Он постарше меня, а в Высокую школу Холоми поступил чуть ли не младенцем. Но при встрече с тобой он будет расслаблен и небрежен. Он же не сражаться с равным придет, а так, заглянет на минуточку, чтобы уничтожить негодного мальчишку и бежать дальше по своим делам. Ты сам, при всем моем уважении, вряд ли стал действовать на пределе своих возможностей, если бы возникла необходимость убить, скажем, Толстую Флосси. Или ее близнецов. Я имею в виду, до того, как я тебе о них рассказал.
Чиффа, не сомневаюсь, нарочно вспомнил о Флосси, чтобы поднять мне настроение. Толстая Флосси была самой добродушной и одновременно бестолковой лавочницей на обоих берегах Хурона. Ее сыновья-близнецы, тощие белобрысые подростки с круглыми птичьими глазами, напротив, были редкостными пакостниками, однако бестолковостью пошли в мать, поэтому их неутомимые попытки как-то навредить посетителям лавки обычно заканчивались полным провалом, к полному удовольствию потенциальной жертвы. В лавку Толстой Флосси ходили не столько за покупками, сколько за развлечениями, как в цирк. Если у вас скверное настроение, много свободного времени и дешевое лоохи, о котором, в случае чего, не станете рыдать, визит к Флосси на предмет закупки продуктов для ужина — именно то, что требуется. Возможно, именно поэтому никому не приходило в голову их обижать. Я сам не трогал эту семейку, даже когда был абсолютно безумен, — очень уж жалкие существа. Чиффа, однако, по секрету поведал мне, что под личиной Толстой Флосси и ее шумных сыновей скрывается его старинный друг, один из самых могущественных колдунов этого Мира, достаточно мудрый, чтобы отказаться от какого бы то ни было участия в неразберихе, вошедшей в историю под названием Смутные времена, но слишком любопытный, чтобы покинуть столицу в разгар таких интересных событий. Поэтому он распустил орден Часов Попятного Времени, Великим Магистром которого являлся на протяжении нескольких тысячелетий, и занял, по его собственным словам, «самую удобную ложу поближе к сцене». Уж не знаю, каким образом этот колдун умудрялся существовать в трех телах одновременно, но, по словам Чиффы, для могущественных людей такие фокусы — скорее дополнительное удовольствие, чем тяжкий труд, а мне оставалось лишь верить ему на слово.
— Ты, с точки зрения Лойсо, ничем не будешь отличаться от любого из мальчишек Флосси, — сказал Чиффа. — И это — твой шанс. Наш общий шанс одним махом покончить с войной и вплотную заняться исцелением умирающего — я имею в виду этот Мир. Если вся эта свистопляска затянется еще на дюжину лет, я, пожалуй, сдамся и начну присматривать для себя уютный домик на окраине какой-нибудь иной вселенной. И для тебя подыщу где-нибудь по соседству, так и быть. На морском берегу, конечно же. Я в курсе, что ты без ума от моря.
