– Ничего, ничего, авось Власик скажет, он тоже вроде рядом околачивался.
Звонит Власику, а и того нет на рабочем месте, в тюрьме сидит по доносу Берии, будто сморкался товарищу Сталину в щи, сдал Хозяин своего верного телохранителя.
Жуков аж побагровел от злости. Думает, позвонить, что ли, академику Капице? Хотя бы этот еще на свободе, а ведь именно он про жопу-то проболтался, есть в мире справедливость.
Но тут генералы очухались, прикинули, что раз Власик с Поскребышевым к телефону не подходят, значит, не сегодня-завтра и их самих под белы рученьки из теплых кабинетов выведут. И говорят хором:
– Командуй, Георгий Константиныч.
– Водки!!! – командует маршал.
Прибегает денщик, приносит ящик. Стаканов нету у маршала, откуда они у русского офицера, да и зачем, так что хлопнули все из горла. Потом кто рукавом занюхал по привычке старого большевика, а кто похитрее, тот украдкой доносом закусил, не впервой.
Вытащили пистолеты да револьверы, у всех трофейные, в золоте и перламутре, – готовы идти Берию кончать. Но тут один генерал, покореженный, как смертный грех, нос переломан, глаза нету, вдруг говорит:
– Непорядок. Понятых надо! Гражданских парочку. А то, если кончим Берию без понятых, советский народ может сделать ошибочные выводы!
Этот генерал полвойны был под следствием и крепко в юридических вопросах поднаторел. Взяли его как хазарского шпиона. Почему и выпустили, два года искали на карте хазарский каганат, не нашли и догадались: кто-то пошутил. Генерал вышел, сразу шутнику яйца отстрелил. Понес за это суровое наказание: вместо обычной дивизии принял штрафную. А ему хоть штрафную, хоть какую, ты отсиди пару лет хазарским шпионом, сам оценишь.
Остальные генералы кивают: дело говорит боевой товарищ, мы согласные, из нас ведь каждый второй под следствием побывал.
– Достанем понятых, – Жуков кивает. – Сейчас в Кремль заскочим, там их сколько хошь.
Заворачивают в Кремль, охрану напугали до икоты, бегают по коридорам, ищут понятых. А пусто, хоть шаром покати. Все члены Политбюро, понаписавши анонимок, тоже, как Берия, вдруг осознали: некому больше жаловаться, помер великий вождь, нету в стране Хозяина. Ну и попрятались от удивления кто под стол, кто за штору. Один дедушка Калинин сладко дрыхнет на диванчике. Жуков его пинал-пинал, никакого результата.
Вот точно паралич власти. Берия сидит ни жив ни мертв, ждет, когда явится Политбюро в полном составе и бубну ему выбьет. Это ж старые большевики, они сразу мордой об пол и сапогами так отделают, мама родная не узнает. А Политбюро боится, что вот-вот припрется Берия с милицией и всех повяжет, как агентуру Черчилля, милости просим к стенке.
Короче, полный бардак, некого в понятые позвать, а всего-то сутки, как товарищ Сталин помер. Что же дальше будет, глядишь, завтра и дворника не докличешься.
Прямо хоть дуй в институт к академику Сахарову, авось у них там с Ландау еще смена не закончилась, а то сядут вымывать стронций, и пиши пропало. Только неохота связываться, мутные ребята эти физики. Товарищ Сталин вон как с Капицей носился, а тот к нему на день рождения не пришел.
Можно, конечно, Власика с Поскребышевым по тюрьмам отыскать, их ведь из генералов разжаловали, мирные гражданские люди теперь. Но тут вопрос политический: вдруг они за дело сидят. Кокнешь Берию, а потом выяснится, что у тебя в понятых были два английских шпиона. То-то Черчилль, гад, обрадуется…
Однако повезло. Весь Кремль буквально перетряхнувши, вытащили генералы из кабинетов Хрущева и Маленкова, те даже под столы спрятаться не смогли, раздавленные ужасом.
Увидали страшный ржавый наган маршала Жукова и совсем упали духом на пол.
Маршал Хрущева за шкирку поднял и говорит:
– Не боись, Никита, для тебя же, дурака, стараемся. Прищучим этого прыща в пенсне – и тебя Генеральным Секретарем выберем!
– Только не меня! – Хрущев умоляет. – Я недостоин, я не справлюсь, у меня и образования нет. Вон Маленкова выбирайте, он все-таки электрический техникум закончил!
Маленков вообще говорить не может от волнения, пыхтит и хлюпает.
– Ну давай его, – Жуков соглашается. – Какая, собственно, разница. Ты не против, Маленков? По глазам вижу, не против. Есть возражения, товарищи генералы?.. Значит, я голосую «за», то есть решение принято единогласно!
И помчались к Берии. Вовремя приехали, не успел прыщ в пенсне до конца очухаться. А ведь уже высосал три бутылки ркацители и как раз тянул из-под стола канистру чачи, припасенную на черный день, двадцать литров. Подумать страшно, что могло случиться, если бы он чачу употребил да перешел к активным действиям. Начал бы гад, понятное дело, с академика Капицы. А вот закончиться этот день мог чем угодно, хоть ядерной войной.
И тут вваливаются генералы толпой, перед собой толкают Хрущева с Маленковым, смущенных до мертвенной бледности.
Берия от изумления аж канистру выронил. У него не то, что глаза на лоб полезли – пенсне выпучилось. Это ж надо, какой подарок, а он боялся.
Неверно истолковал момент, в общем.
– Ну что, – говорит, – троцкистско-зиновьевские сволочи… Попались?! Думали, пахан воткнул – гуляй, босота? Нет, допрыгались, шестерки! Всех! Всех настигнет карающий меч советского правосудия, век воли не видать!
Тут Маленков, чувствуя за спиной твердокаменную стену генералитета и понимая, что отступать некуда, вдруг напыжился, надулся, да как гаркнет:
– Товарищи! Мочи мента, волка позорного!!!
– Вали козла! – Хрущев орет.
Берия мигом свою ошибку понял, хвать канистру с чачей и прямо из-за стола – в окошко прыг. Но генералы тут как тут, ухватили за толстую задницу. Берия из окна мордой во двор торчит, дергается, визжит, как резаный:
– Отпустите, педерасты! Не надо! Ой, мама!
Во дворе стоят два охранника, малость растерянных. Мимо них только что целая банда генералов пробежала, размахивая оружием, а генералы просто так не бегают, да еще чтоб с пистолетами. Это явный государственный переворот, то есть не твоего ума дело. Коли есть голова на плечах, сиди тихо, жди, чья возьмет. А тут еще прямо в руки канистра падает, и из окна министр торчит, орет странное про «педерастов» – не захочешь, растеряешься.
Охранник, что помоложе, канистру открывает, нюхает – бухло. Глядит задумчиво на дрыгающегося Берию, делает большой глоток, отдувается и спрашивает того, который постарше:
– Скажи, ты ведь в лагерях служил… Это мне кажется, или они делают с Лаврентий Палычем… Именно то что мне кажется?!
Старший забирает канистру, степенно отпивает, смачно крякает да говорит:
– А ты думал?.. У них в Кремле порядки – не балуй. Сам Хозяин так поставил. Кто проштрафился, тому – жопа!
