Русберг сидел на лежаке в сумраке в своих покоях, сжимая в правой руке эфес черного клинка, рядом на полу валялось изрубленное тело Убийцы Теней, из ран которого сыпался блеклый песок. Как всегда кукла была неразговорчивой, но кое-что все же от него северос смог узнать, хотя та не произнесла ни слова. Русберг принялся медленно собираться, тщательно пряча под старыми одеждами черные доспехи, выкованные сотни кругов назад подгорным народом в знак признания первого из тринадцати Безликих, ставших первыми на защиту Великих Врат. Лезвия гибкие бесшумно вошли в заплечные ножны, тряпки на эфесах надежно скрыли те, превращая в рукояти обычных мечей. Более здесь находится нельзя, привлекая к ни в чем неповинным людям беды.
Он вышел и пошел по коридору вдоль таких же комнат, в которых спали изрядно уставшие за день люди. Хотя и не было здесь смены дня и ночи, но кристаллы, коими были усеяны своды, со временем самостоятельно сменяли интенсивность, имитируя тем самым утро, день, вечер и ночь. Особенность этих кристаллов была именно в том, что они словно ощущали, какое освещение на поверхности. И никто не мог объяснить, как это происходит.
– Великий, Вы нас покидаете? – за спиной раздался женский голос.
Русберг обернулся, позади стояла девушка, которую он уже видел еще тогда в тот день в зале, когда все просверливали его своими взглядами. Он узнал эти глаза, ее лицо красивое и такое молодое, хотя и он молод для этой жизни.
– Да.
– Но почему? – в этом вопросе прозвучало столько наивности, словно его задала маленькая девочка, у которой из-за неверного ответа мог рухнуть весь мир.
– Так будет безопаснее для Вас.
– Мы сможем себя защитить, – опять оттенок детской наивности.
– Сможете, но не от тех, кто придет сюда только потому, что я здесь.
– Но без Вас мы не устоим!
– Как тебя зовут?
– Билери, – она осеклась, – Принцесса Билери, дочь Царя Гардиала, Великий.
– А меня Русберг, и я не скрываю, и враги мои знают, как меня зовут, и придут сюда непременно, и я не смогу всех защитить, кто-нибудь погибнет. А я этого не хочу.
– Но...
– И мир просит меня помочь ему. А ты, можно я буду звать тебя на ты? Ты сильная, в тебе сильная кровь, я сражался с твоим прадедом.
– Я знаю. Ой! Простите, что перебила.
– Прости. Мы с тобой ровесники, по крайней мере телесно. Так вот, ты должна будешь защищать их и выучить всех женщин так, как учили тебя. Слишком мало выжило, чтобы пренебрегать остальными.
– Да, Ве... Русберг.
– Вот и хорошо, а теперь попрощаемся, мне надо идти, дорога длинная.
– Погоди, возьми это, – она протянула маленький конверт, в котором что-то лежало, – Подарок, оно раньше принадлежало моей матери. Я хочу, чтобы оно было с тобой и защищало тебя. Возьми! Я настаиваю!
– Хорошо, да хранят тебя звезды, принцесса, – Русберг взял конвертик, развернулся и пошел, пряча его за пазуху.
– До хранят тебя, – прошептала она про себя.
Он пошел дальше, удаляясь от застывшей в сумраке освещения девушки. Все же она что-то внутри зацепила, и непонятно почему так быстро бьется сердце, как будто у молодого паренька. Хотя может показаться странным, что он себя так не воспринимал, но здесь все воспринимали его также.
Каждый сариец знал, кто такие Великие воины, и каково их предназначение. Они искренне верили в перерождение сущностей лучших воинов, встающих каждый раз на защиту своего народа. И доспехи, что были на нем, этому подтверждение. Но все же, эта встреча зацепила что-то внутри, и Русберг не переставал думать о разговоре до того момента, как достиг границы убежища.
Трое часовых стояли возле тяжелых ворот и, увидев приближающегося к ним человека, сначала в сумраке не разобрали, кто бы это мог быть. Но различив идущего, тут же отдали приветствие почитающих воина.
– Тихой ночи вам, – поприветствовал их Русберг.
– И тебе, Великий, – отозвался один из них, не поднимая взора еще несколько мгновений, – покидаешь нас?
– Да.
– Открыть ворота, – тут же скомандовал тот.
Когда Русберг вышел, ворота тут же закрылись, и послышался мягкий шорох задвигающегося засова.
– Доброго пути, – послышалось из-за ворот.
Он быстро удалялся во мрак тоннеля, оставляя позади вновь ставших своими людей, возлагавших на него огромные надежды. Но иначе нельзя было поступить, что может быть и лучше.
Конечно же, он правильно поступал, и иначе поступить не мог. Битва раскрыла его, Тени знают, что он не погиб, и, следовательно, предпримут все, чтобы добраться и уничтожить его уже наверняка. И этот убийца, пришедший из мрака теней, тому подтверждение. Прислать ходящего во мраке ради проверки, что это действительно он, попытаться убить его, кажется очередной глупостью, или же Тени преследуют какие-то свои цели. В этом предстоит разобраться.
Но, так или иначе, уйти было необходимо. Здесь его боготворили, а это бы повредило всему: и его планам, и народу. Иерархия начала бы разрушаться, все бы слушали только его, а он не управленец, он воин, точнее архивоин, умеющий лишь убивать. И его присутствие привлекло бы лишние взоры к затерявшемуся среди бедствия народу. Им и так придется не сладко из-за саркофага, в котором он потревожил силу, спавшую слишком долго и теперь очень злобную и голодную, силу, появившуюся еще до сотворения мира. Бестелесные будут стремиться к ней, потянутся и другие существа, долгое время прятавшиеся от людских глаз, и о которых складывали лишь страшилки для детишек.
Все, что не делается, все к лучшему. Все, что не мыслится, все к одному.
Но все это лишь малая толика проблем, надвигающихся волнами вселенского прибоя бед. Малая толика того, что этот мир ожидает, а он тот риф, о который эти волны будут разбиваться.
Долгие раздумья в, казалось бы, бесконечном тоннеле оборвались пропастью, уходящей в непроглядный мрак. Разлом распахнул свою зубастую пасть и оборвал тем самым десятки подземных шахт. Стены ненадежные и тонкие, в любой момент способные обрушиться. Непрекращающийся смертный дождь грозится отравить живую плоть, в мгновения превращая в гнилую отслаивающуюся тошнотворную массу.
«Что ж, достаточно эффективная защита от непрошенных гостей, живые уже точно не полезут, по крайней мере, по пескам, а под землей остановит эта пропасть в тридцать шагов шириной». Расстояние достаточное, чтобы отбить желание попытаться преодолеть его, вид разверзшейся пропасти это желание снижает в разы. Но иного пути нет, остается лишь преодолеть его, не взирая ни на что.
Он осмотрел скрывающие тело одежды, чтобы ни единой открытой щели. Руки проверили шлем, сокрытый в нашлемнике из толстой кожи, зазор для глаз минимальный, капли яда не попадут. Необходимо отойти на несколько шагов для разгона.
