— Ой. Что с тобой случилось?
С искренним беспокойством Лана смотрела на переступившего порог её комнаты Килиана. Ученый с трудом ковылял, держа спину неестественно прямо и тяжело опираясь на стены. На него было больно смотреть — физически больно.
И все же, он лишь махнул рукой, закрывая за собой дверь и усаживаясь на кровать рядом с девушкой.
— Ничего. Скоро пройдет.
— Хорошенькое «ничего»! — возмутилась чародейка, порываясь воспользоваться исцеляющими чарами.
Кили, однако, остановил её.
— Не сейчас. Нам нужно серьезно поговорить.
И что-то в его тоне было такое, от чего Лана почувствовала неясную угрозу. По-новому взглянула она на ученого. То, что с ним случилось, не было несчастным случаем. Это было наказание. Несправедливое наказание, по его мнению.
И сейчас он хотел справедливости для самого себя.
— Скажи мне честно, Лана. Это ведь была ты?
— Что именно?..
Уже задав этот вопрос, чародейка поняла, что знает на него ответ.
— Тогда, на балу, вы с Леинарой скрылись за пологом отведения глаз, — напомнил ученый, — На следующую ночь она пропала. Это была ты. Ты вмешалась в чары Амброуса.
Чуть помолчав, он сделал вывод:
— Ты воспользовалась моим доверием. Чтобы нанести мне удар в спину.
Глаза девушки расширились от удивления:
— Удар в спину? Кили, серьезно? Удар в спину? Да очнись же ты! То, что ты мой друг, не означает, что я позволю промывать мозги моей подруге!
Что-то в услышанном ему явно не понравилось.
— Ну да, — язвительно огрызнулся ученый, — Вместо этого ты подставишь меня. Именно так ведь и поступают друзья.
Последнее слово он почти выплюнул.
— Конечно, нет, — тут уже завелась и Лана, — Конечно же, они держат друзей в качестве рабов!
— Я спас тебе жизнь! — возмутился Килиан.
Лана хотела было ответить, но он перебил её, продолжив:
— Ты хоть раз «спасибо» сказала?! Ты хоть понимаешь, что ради твоего спасения я пошел против воли Ильмадики?! Ты знаешь, каково это — смотреть на Неё и сознавать, что подвел её доверие?!
— Бедненький! — ядовито фыркнула чародейка, — Вот только знаешь, что?! Я не просила тебя спасать меня! Это был твой собственный выбор! Имей мужество нести за него ответственность сам и не пытаться манипулировать моим чувством вины!
Что-то в её пламенной речи достигло цели. Килиан осекся, в его глазах появился какой-то намек на ясность. И когда он снова заговорил, то уже не повышал голоса:
— Ты права. Это был мой выбор. Я сделал это сам. И на сегодняшнем совете это тоже был мой выбор.
— Что ты имеешь в виду?.. — голос чародейки чуть сбился от страха.
Ученый криво, ядовито усмехнулся и бросил на нее печальный взгляд.
— То, что ты сделала… Порушило нам все планы. Сегодня вся первая часть совета была посвящена именно этому. Ильмадика спрашивала о том, в чем могла заключаться причина. Что могло развеять чары.
Он безразлично дернул плечом:
— Я догадался.
Кажется, это был первый раз, когда он сказал, что догадался о чем-то, без малейшего оттенка гордости или самодовольства. Как будто в этот момент ученый искренне хотел бы быть глупее.
— Я догадался, что настоящая причина этому — ты.
Лана молчала, не зная, что ответить на это. Когда она решила помочь Лейле, то знала, что очень рискует. Что если ее разоблачат, то в лучшем случае убьют.
И все равно, ожидая приговора, она не могла удержаться от мелкой дрожи.
— Что со мной теперь будет?.. — чародейка начала говорить спокойно, но почти сразу ее понесло, — Меня сожгут на костре? Повесят? Посадят на кол? Затрахают до смерти? Или… Промоют мозги, как это сделали с Лейлой?!
В отчаянии она посмотрела на сидевшего рядом с ней адепта Ильмадики.
— Пожалуйста, Кили! Если они хотят сделать из меня марионетку… Убей меня. Если хочешь, я дам тебе повод, чтобы ты мог сказать, что это была необходимость. Только… Не позволяй им промыть мне мозги!
Какое-то время он молчал. Сидел, разглядывая стену, и о чем-то размышлял.
А потом начал рассказывать…
— ЧТО?! То есть, как?!
Очень редко когда Владычица повышала голос. Для этого должно было произойти нечто совершенно неслыханное.
Например, исчезновение их главного козыря в подчинении Иллирии.
— Взяла коня и уехала, — ответил Амброус, — Конюх не посмел возражать королеве.
По случаю новых известий был созван внеочередной совет в Неатире. И разумеется, известия эти делились на неприятные и катастрофичные. Ильмадика буквально дрожала от ярости, и казалось, из последних сил удерживается от того, чтобы обрушить свой гнев на гонца, принесшего дурную весть.
— Я отдал ей приказ оставаться в карете, — продолжал тем временем король, — Если она уехала, значит… твое изобретение дает осечки.
Он очень недружелюбно уставился на Килиана. Тот лишь пожал плечами и невинно предположил:
— Возможно, просто подкачало исполнение?
Амброус покачал головой:
— Заклятье накладывал лично я.
— Ну, в общем-то, я примерно об этом и говорил.
— Килиан! — резко одернула его Ильмадика, — Хватит!
Ученый благоразумно замолчал. А Первый Адепт тем временем продолжил, глядя в глаза богине:
— Заклинание было наложено без огрехов. Я уверен в этом.
— Я верю тебе, — отрывисто ответила Владычица, после чего перевела взгляд на ученого. Очень устрашающий взгляд. Обычно о таких говорили что-нибудь в духе «если бы взгляды могли убивать…», — вот только древней богине убить взглядом было вполне по силам.
— Килиан, — ледяным тоном спросила она, — Мог ли подобный инцидент быть вызван недочетами в самой твоей методике? Или же это был саботаж извне?
Килиан собирался защищаться до конца. Больше всего на свете он ненавидел несправедливые обвинения в свой адрес, — благо, будучи бастардом, нахлебался этого вдоволь. И он четко знал, что его разработка была… если и не безупречна, то не настолько крива и ненадежна, как ему сейчас приписывали.
А затем у него в голове что-то щелкнуло. Он понял, что произошло.
— Мог, — неохотно ответил маг, — В смысле, вызван недочетами. Методика сырая и недоработанная. Возможно, я недооценил естественный фактор регенерации или скрытые резервы организма. Возможно также, что эффект сам по себе имеет временный характер.
— Ты заверил меня, что он постоянный! — выкрикнула Владычица.
Он в ответ лишь развел руками.
— Наверное, я был излишне самоуверен.
Но такое оправдание ее явно не устроило. Да что говорить, самого Килиана оно бы тоже не устроило.
— Мы сделали на это ставку! Доверились тебе! Я доверилась тебе!
Слово «Я» Ильмадика особенно выделила интонацией. Ученый отвел глаза, не зная, куда деваться от стыда.
— Вы могли бы проконсультироваться со мной, прежде чем ставить это на поток, — попытался возразить он, чувствуя, как жалко и нелепо это звучит.
Он подвел её. Эта мысль стучала у него в голове. Он подвел богиню. И сейчас. И до того. Даже тогда, на балу. Даже тогда он подвел ее.
— В конце концов, я с самого начала был против того, чтобы злоупотреблять промыванием мозгов.
Впрочем, он заткнулся, поймав на себе холодный взгляд Ильмадики.
— Я разочарована в тебе, Килиан.
Она отвернулась, не говоря больше ничего. Но он подумал, что лучше бы она на него наорала. Наорала, обвинила, даже ударила. Что угодно, кроме этой жестокой ледяной пустоты, проникавшей в его кости и пожиравшей их изнутри.
И это было не фигурой речи. Без Владычицы, без ее одобрения, без ее веры в него, Килиан ощутил, как неведомая сила ломает его кости. Он попытался закричать, но с губ сорвался лишь хрип. Он не мог ни произнести слова извинения, — которые следовало произнести уже давно, — ни пошевелиться. Лишь сквозь багровую пелену боли до него долетали обрывки дальнейшего разговора.
— …все патрули… Иллирию… В лицо… Похищение…
Это явно было обсуждение дальнейших действий по поимке беглой королевы. Действительно, если она освободилась от власти чар, то идея бежать в Иллирию просто напрашивалась. Там ее знают. Многие из местных дворян встанут под ее знамена просто по факту ее происхождения. Если дать ей попутешествовать по стране, Леинара вполне могла поднять на борьбу целую армию.
