— Сука, Хили, я тебе сколько раз говорил не приносить дурман? — загрохотал Басс. На его ладони появился свёрток с сушёными листьями. — Тебе уши надрать или как? Вийм, топай-ка сюда!
— Э-это не моё, — блеял прыщавый завсегдатай. — Ты чего, Басс? Я всё понял тогда.
— Оно и видно, — втесался в разговор Вийм. Он ухватил Хили за рваный ворот и поволок прочь от недоумевающей спутницы.
«Морда» вновь загудела. Выпивохи следили за несправедливым изгнанием одного из своих. Кто-то требовал отпустить Хили, но большинство просто радовалось зрелищу. Один старик даже предложил Вийму подкрепить урок оплеухой, но Бертольдов сын лишь выставил бедолагу за дверь.
В общей суматохе Ладаим проскользнул меж отвлёкшихся пьяниц. Даже зоркая Пастушка не заметила, как Лис занял пустой табурет напротив.
— Ничего себе, — оценила преследовательница. — От вас сегодня отбоя нет.
— Видимо, ты нынче привлекательна как никогда, — Ладаим старался говорить томно, но получалась только едва прикрытая насмешка. Лесть была больше стилем Химеры. — Должно быть, новые духи?
— Знала бы я, что это такое, — улыбка Пастушки больше напоминала оскал. — Так, что? Познакомимся?
— Мы же не впервые видимся, — глаза Крысолова остались прищуренными, но он чувствовал, как притворная улыбка стекает с его лица. — В комнате Филдра за костями встречались. В Застенье у рынка. Тут.
— Может, и так, — Верная ответила острым взглядом серых глаз. — Бассель не такой уж и большой.
— И всё же немаленький, — рука Ладаима как бы невзначай нащупала рукоять кинжала под полой плаща. — Так чего тебе от меня надо?
— Ну и довольная же у тебя рожа, — прошипела Пастушка. От напускной милоты не осталось ни следа. — Так и хочется нос твой копчёный откусить. Ты у нас тивалиец или из Китоноса? Выделяешься, надо сказать. На снегу хорошо видно.
— Хватит, — шикнул Крысолов. — Медленно вставай из-за стола и шагай к выходу. Договорим там.
— Подожди, я кое-что дочитаю, — нахалка засунула руку прямо в свой вырез и извлекла помятый свиток. — Ой, читать-то я не умею, но тут этого и не надо.
Пастушка протянула находку Ладаиму, и тот нерешительно принял её свободной рукой. Пальцы медленно развернули дорогую бумагу, какую простолюдину было не сыскать. Почти весь лист занимал портрет, выполненный изящными штрихами тонкого пера. Их витиеватые изгибы складывались в образ, что так напоминал тивалийского убийцу из Приюта. Внизу, под его сильным подбородком была выведена лишь одна строчка. «Лис. Награда — тысяча и один летт». Портрет и впрямь походил на работу лучшего художника, обещанного Касилиамом Броспего.
— Нравится? — заискивающе спросила Пастушка. — У меня дома ещё один есть.
— Сука, — только и смог выдавить Крысолов. Кинжал выскользнул из онемевшей руки и стукнулся об пол.
— Прошло ваше время, Лис, — шёпот Пастушки напоминал шипение притаившейся змеи. — Дорогу Верным.
Не в силах пошевелиться, Ладаим лишь смотрел, как Верная вольготно вышла из кабака.
«Вот и всё».
***
Химера не сразу освоился в Баланоше.
Селег сдержал обещание, и высадил его на главной площади города вечером третьего дня пути. Сам возница сослался на дороговизну города и погнал Лопушка дальше по тракту, собираясь переночевать в одной из следующих деревень. Варион не сомневался, что будет скучать по чудному семейству бесстрашных портных, но мысли его переменились, как только повозка скрылась за поворотом снежной дороги.
Теперь Лис думал только о Провидце. Едва сойдя на землю Баланоша, он принялся оглядывать редких прохожих, чьи лица едва были различимы в свете уличных факелов. В каждом горожанине, что волок пожитки через площадь, он надеялся увидеть свою таинственную цель. Конечно, Химера не знал, как выглядит Серый Провидец. Он надеялся, что чутьё само подскажет.
Баланош оказался куда более похожим на Бассель, чем Варион ожидал. Дома тут были высокими — в два, а то и в три этажа. Такие же люди разной степени вороватости бродили по узким улицам под грозный лай сторожевых собак. Даже воздух пах всё той же копотью с лёгким дуновением гнили.
И всё-таки он был другим, и проявлялось это в мелочах, которые всё больше раздражали Химеру. С первого же вечера он слышал знакомые названия. Мясницкий квартал, Застенье, набережная. Даже лавки, трактиры и бордели Баланоша нарекли уж очень схожим образом. Вот только располагались и выглядели они совсем по-другому. В родном логове Варион знал каждый заплесневелый переулок, помнил, куда свернуть, чтобы сбросить хвост или поскорее добраться до цели.
Но улицы Баланоша превратились для него в зловещую паутину. Плутая по неизведанным углам, Химера вслушивался в разговоры, но различал лишь незнакомые имена. На второй вечер он засиделся в очередном кабаке, в надежде узнать о местных хоть что-то, что откроет ему душу незнакомого города.
Завсегдатаи охотно жаловались на нехватку еды, всячески костеря некого графа Лиднура, что, якобы, содрал с горожан двойную подать за прошлый год. Подвыпивший гончар поведал Лису за чаркой гнусного пива о зазнавшихся рыбаках, которые не дают простым бедолагам удить карасей из-подо льда Баланоша. Другой неназвавшийся мужичок изо всех сил сокрушался, что снегопад не дал разгореться костру на Большое Новолуние.
Проблем у местных было много, вот только никто не слышал о загадочном Сером Провидце, что скрывался на этих улицах. Химера без особой радости попрощался с выпивохами и побрёл по городу. За чуждыми домами то и дело проглядывалось озеро Баланош. Варион каждый раз останавливался и долго любовался его холодным безмолвием. Он не знал, сколько займут поиски Провидца, но не сомневался, что вид чудо-озера, одновременно чарующего и пугающего, наскучить не успеет.
На следующие дни Химера решительно сменил тактику. Отправившись в очередной поход по городу, он больше не искал друзей среди местных. Напротив, взгляд его цеплялся лишь за самых зловещих на вид баланошцах. Лис держал ножны на виду, чтобы у новых знакомых не возникло шальных мыслей. Местной страже до него всё так же не было дела. На фоне вечно подозрительных собратьев из Басселя они казались безразличными статуями в добротных кольчугах.
Неподалёку от главного рынка Химере подвернулась подходящая цель. Сгорбленный мужчина лет сорока занял перекрёсток двух оживлённых улиц. Он разложил свои высушенные фрукты прямо там, не дойдя до рынка каких-то полсотни саженей. При этом он не спешил зазывать прохожих, а те оставляли неаппетитные яства без внимания.
— Почём яблоки? — без лишних приветствий спросил Лис.
— Один летт за штуку, — продавец бросил лишь мимолётный взгляд на Химеру. — Для неместных.
— А для местных?
— Местные и так знают, чего почём у меня, — торгаш деловито причмокнул.
— Ладно, в гробу я видал твои овощи и дурман, который ты с ними толкаешь, — Лис подмигнул хмурому собеседнику. — Мне кое-что поинтереснее нужно.
— Благодати нет.
— Я ищу кое-кого. Серого Провидца знаешь? Может, кто из покупателей твоих рассказывал?
— Мне нечего тебе сказать.
— Да ну? — Химера картинно выгнул брови. — А глаза чего забегали?
— Сука, ты чего мне на уши сел? — торгаш стиснул челюсть так, что раздался хруст. — Иди, донимай кого-нибудь другого.
— Так слышал ты про него или нет? Ответь — и я уйду быстрее, чем ты имя своей мамаши назовешь.
— Да, сука, спрашивают иногда. Отморозки всякие, мутные типы. А я знать не знаю ничего.
— Но ты же не будешь просто посылать мутных типов куда подальше, верно? Что ты им отвечаешь? Представь, что я не такой приличный, как кажется.
— Да ты ещё мутнее будешь, чем другие, нос не задирай, — продавец яблок и дурмана нахмурился. — На Копчёный Пятак я их посылаю. Самое место для таких вопросов.
— Так бы сразу. Бывай, дурманщик!
— Чуть не забыл, кстати! — донеслось Химере вслед, когда он уже шагал прочь от ящиков.
— Чего ещё?
— Яблоко — это фрукт, а не овощ, придурок.
Варион не желал более спорить с дельцами баланошского дурмана. Он выяснил у ближайшего стражника, что Копчёный Пятак на деле был местом, куда рыбаки свозили свежий улов. Всего лишь Рыбный переулок местного пошива.
