на колени.
— Доченька, хватит.
Диана подняла голову и увидела маму в том же зеркале. В голове помутнело, разум увяз в липкой паутине. Где-то на задворках сознания прыгала мысль, что это очередная иллюзия, но осознать ее было слишком сложно.
— Мама… Ты.
— Да, девочка моя. Я здесь. Хватит бороться. Ты слишком устала, крошка. Иди ко мне…
Женщина призывно протянула руки. Диана вспомнила, как малышкой сидела у нее на руках и играла с длинными волосами. Вспомнила тепло и нежность, которых ей так не хватало потом.
— Мамочка…
Диана улыбалась. Хотела подняться, но ватные ноги не слушались. И пусть! Встав на четвереньки, она поползла к маме. Хотелось просто упасть к ней в объятия. Чтобы мама жалела и гладила по голове, как маленькую. Рука скользнула по острому камню. Глубокий порез на ладони заставил дернуться. Браслеты звякнули друг о друга, и образ дрогнул. Сквозь нежную родную улыбку проступил хищный оскал нингё. Диана качнулась назад, но поздно. Уродливая рыбина уже вцепилась мертвой хваткой в одежду и затягивала в зазеркалье.
— Я буду истязать тебя, пока не отдашь мне амулет! — прорычала Йамине.
Изо всех сил Диана уперлась в кованую раму. Она разодрала руки в кровь об острые шипы, сломала ногти, пытаясь удержаться, но нингё была сильнее во сто крат.
— Ди, держись, пожалуйста, держись! — отчаянно закричал женский голос.
В зеркальной глади отражалось три фигуры. Одна — огромная рыба с человеческим лицом, кровожадный оскал обезобразил и без того не слишком красивое лицо — нингё. Вторая — старая поджарая женщина, в морщинах, с белыми растрепанными волосами и выражением отчаяния — она сама. И третья — красивая и юная, в длинной юбке, с высоким хвостом и металлическими браслетами на запястье — тоже она, но задолго до всего, что произошло. Девушка умоляла, заклинала и подбадривала. Верила. Выходит, внутри нее остается что-то человеческое? Молодая и прекрасная Диана была жива все это время. Где-то в глубине сознания.
«Прости, милая, что подвела тебя», — пронеслась мысль.
Туловище рыбы оказалось не просто сильным, но и очень гибким. Держа Диану руками, Йамине раз за разом наносила ей раны плавниками. Тело превратилось в один сплошной порез.
Диана все еще держалась за раму, безуспешно отбивая ногами атаки. Надолго сил не хватит, очевидно.
— Проклятье! Помогите, кто-нибудь! — в отчаянии закричала она.
Крик боли заглушал зловещий смех нингё.
— Отдай амулет, и твои страдания прекратятся. Вот так просто!
Тело нещадно болело. Диана уже не чувствовала ни руки, ни ноги и вяло отбивалась по инерции. Мучения казались ей нестерпимыми.
— Хорошо, — обессиленно прохрипела она.
Нингё тут же замерла. И довольно улыбнулась. Диана вывалилась в пещеру.
— Вот и умница. Давай.
— Черта с два! — крикнула Диана и навалилась на зеркало, пытаясь проткнуть нингё кинжалом.
Йамине посмотрела на сочащуюся голубую кровь и в ярости ударила Диану наотмашь. Новая рана рассекла живот и грудь. Жгучая боль пронзила тело.
«Это конец», — пронеслось в голове, и Диана упала на зеркало, чувствуя, как тонет в нем или в собственной крови.
— Ди, я здесь! Держись! — донесся голос Макса с другой стороны.
Он звучал словно откуда-то снаружи.
— Ты никогда не выберешься отсюда, — прохрипела нингё, погружая за собой Диану в глубину зазеркалья.
Звуки гасли, тишина давила на уши. Йамине когтями вонзилась в грудь Дианы. Боль в очередной раз пропитала тело. Рука безвольно повисла, отпуская амулет.
«Я должна Марге», — воскресла мысль среди боли и страха. Диана крепче перехватила кинжал и показала нингё средний палец. Если уж умирать, то достойно.
Голова безвольно упала на бок. Диана увидела на предплечье большой кусок грязи. Наверное, прилип, когда она упала в пещере. Неожиданно тот задрожал.
— Помочь тебе могу, раз храбрость есть. Но только на двоих.
Йошо! Откуда он тут взялся?
— Ты! — нингё истошно завопила, протягивая руки к йошо. — Как посмел явиться сюда?
Над головой вновь зазвучал голос Макса, но крики нингё и невнятное бульканье в ушах заглушали его слова. Тем временем йошо уже держал руку Дианы. Пожалуй, впервые она так быстро поняла, чего от нее хочет глиняный гремлин. Она занесла руку, йошо направил ее, и Диана с силой вонзила кинжал в Йамине. Удар пришелся в точности туда, где чешуя соединяется с кожей.
Страшный вопль разорвал пространство. Одновременно с ним резкий рывок вышиб из Дианы весь воздух. Она повалилась на землю, не чувствуя ни рук, ни ног.
— Ди, родная моя, — Макс нежно гладил ее по волосам, а она просто смотрела на него, не в силах говорить. Слезы боли и счастья катились по вискам и щекотали кожу. — Я опоздал. Прости меня.
— Это правда ты? Настоящий? — прохрипела Диана, каждое ее слово сопровождалось противным бульканьем в груди и животе.
— Правда, любимая. Это я.
— Мне очень больно, Макс.
По его щекам тоже текли слезы. Серые глаза, паутинка морщинок вокруг них, овальный шрам на щеке… Диана провела по ним рукой, будто хотела оставить воспоминания на кончиках пальцев.
— До последнего вздоха, — прошептала она и потеряла сознание, не в силах больше сопротивляться.
Эпилог
Диана в последний раз провела маленькими граблями вокруг пышного куста белых роз, отошла на несколько шагов и придирчиво посмотрела на свою работу со стороны. Довольно кивнув, она погладила бархатистые лепестки, вдохнула сладкий аромат и направилась к небольшому деревянном дому.
— Ты сегодня быстро, — Макс с улыбкой встретил жену и поцеловал в висок.
— Агнесса и Бруно отлично справляются, судя по всему. Сад прекрасен. Еще немного, и мне не останется работы, — засмеялась Диана. — А ты видел белые розы? Они просто совершенство.
— Ты у меня совершенство. И уж точно всегда придумаешь себе занятие. Не представляю, чтобы ты сидела без дела. — Макс обнял ее и ласково провел рукой по серебристым волосам. — Я должен сходить к цзяоренам. Прогуляешься со мной?
— Нет. Иди один. Хочу побыть дома, — ответила Диана и поцеловала мужа.
Макс помахал рукой и вышел за порог.
— Дома, — повторила Диана с улыбкой. Слово перекатывалось на языке, играя звуками.
Ди подошла к большому шкафу, открыла широкую дверцу, выудила из глубины пару листов и ручку и устроилась за столом.
Дорогой Амин!
Конечно, я понимаю, что не могу отправить тебе эти письма. Из загробного мира ничего нельзя приносить в мир живых. Исключений не может быть даже для приближенных Смерти. Но я продолжаю писать тебе, чтобы однажды, когда закончатся твои дни по ту сторону, ты пришел сюда и узнал все-все! Будто сам был здесь и видел весь путь.
Итак, в прошлый раз я остановилась на
