Отчего-то Эрагон вновь подумал о доме и о том, что сейчас может делать Роран. Перед глазами мелькнули страшные картины — сожженная ферма, окровавленный Гэрроу, и волна горечи затопила его душу. «Что же мне делать, — думал он, — если мы не сумеем нагнать этих раззаков? Вернуться в Карвахолл? Продолжать странствовать вместе с Бромом, совершенствуя свои знания и умения?» Он подобрал с земли прутик и рассеянно чертил им что-то на земле, глядя на раскинувшуюся вокруг равнину и стараясь взять себя в руки и думать здраво.
Проглотив последний кусок, Бром встал, отбросив на плечи капюшон плаща.
— Я перебрал в уме все известные мне магические трюки, все известные заклинания, но так и не понял пока, как нам отыскать этих мерзавцев, — сказал он, и Эрагон, задыхаясь от бессильного отчаяния, крепче прижался к теплому боку Сапфиры. — Сапфира, конечно, могла бы пролететь над одним из селений, чтобы люди ее заметили, — продолжал Бром. — И, может быть, раззаки тоже. Для них это послужило бы такой же приманкой, как для мух запах меда. Но это очень рискованно. Раззаки непременно сообщат королю и вызовут войска. Да и сам Гальбаторикс ради нового дракона вполне способен заявиться в эти края — причем уже с таким количеством воинов, что это будет означать верную гибель и для тебя, и для меня.
— Ну, и как же нам быть? — спросил Эрагон и мысленно обратился к драконихе:
«А ты что на сей счет думаешь, Сапфира?» «Ничего».
— Ты не должен ее спрашивать, — сказал Бром. — Тебе нужно решать самому. Ты же Всадник. И это ты вышел в поход на врага.
Эрагон сердито скрипнул зубами и побрел прочь.
Дойдя до опушки, он вдруг споткнулся обо что-то твердое и увидел на земле металлическую фляжку на длинном кожаном ремешке — чтобы удобнее было носить через плечо. На фляжке были выгравированы уже знакомые Эрагону символы раззаков.
Возбуждение охватило его; он поднял фляжку и поспешно отвинтил крышечку, желая узнать, что там внутри. Отвратительный запах ударил в нос — точно такой же запах он почувствовал, отыскав Гэрроу в развалинах сгоревшего дома. Он встряхнул фляжку, и капля прозрачной бесцветной жидкости, вылетев из горлышка, попала ему на палец. Палец точно огнем обожгло. Эра-гон охнул и стал вытирать палец о землю. Боль стала слабее, но до конца не утихла. А в том месте, куда попала жидкость из фляжки, плоть оказалась как бы сожженной чуть ли не до кости.
Морщась от боли, Эрагон поспешил назад и еще издали крикнул Брому:
— Смотри, что я нашел! — Бром взял у него фляжку, осмотрел ее, затем налил немного обжигающей жидкости в чашку, и Эрагон тут же предупредил: — Осторожней, жжется как огонь!
— Ничего, у меня кожа дубленая, — усмехнулся Бром. — А ты, я полагаю, смелым жестом сразу эту жидкость себе на ладонь вылил? Нет? Только на палец? Ну что ж, по крайней мере у тебя хватило ума не пробовать ее на вкус, а то от тебя только мокрое место осталось бы.
— Что же это такое? — спросил потрясенный Эрагон.
— Масло из лепестков растения сейтр, растущего на одном островке в холодных северных морях. Обычно это масло используют ювелиры для хранения жемчуга — в нем оболочка жемчужин становится ярче и прочнее. Но если над этим маслом произнести одно заклинание и принести ему кровавую жертву, оно обретает страшную способность: поедать любую плоть. Впрочем, одно лишь это не делает его таким уж особенным — в конце концов, существует немало кислот, способных растворить без следа и кости, и сухожилия. Особенность этого масла в том, что оно действует только на живую плоть. Можно погрузить в него любой предмет и вынуть его без малейших повреждений, если в нем нет ни капли человеческой или животной плоти. Это свойство масла сейтр давно уже превратило его в изощренное орудие пытки и убийства. Его можно хранить в деревянном сосуде, им можно смазывать наконечник копья, его можно капнуть на простыни — и тот, кто на эти простыни ляжет, тут же сгорит дотла. Существуют тысячи способов его использования, их количество ограничено только воображением того или иного убийцы или мучителя. Даже крошечная царапина, если туда попала хоть капелька этого масла, превращается в страшную незаживающую рану. Масло это, естественно, очень дорого и встречается редко, особенно в таком «превращенном» виде.
И Эрагон тут же вспомнил, какими страшными ожогами было покрыто тело Гэрроу. Так вот чем они его пытали! — с ужасом понял он и спросил:
— А почему же раззаки бросили его, если оно такое ценное?
— Ну, фляжка, должно быть, просто соскользнула у кого-то из них с плеча, а он не заметил и улетел.
— Но почему же он за ней не вернулся? Вряд ли король будет доволен тем, что раззаки потеряли такую ценную вещь.
— Верно. Но еще больше он был бы недоволен, если б раззаки задержались и не принесли ему ожидаемых сведений о тебе и твоем драконе, — сказал Бром. — И теперь, если раззаки уже прилетели в столицу, Гальбаториксу даже имя твое известно. А это означает, что нам придется быть вдвойне осторожными, особенно вблизи селений. Сведения насчет твоей персоны мгновенно будут разосланы по всей Империи.
Немного подумав, Эрагон спросил:
— А это масло… насколько оно действительно редкое?
— Редко ли можно найти бриллиант в куче свиного навоза? — грубовато ответил Бром. — В общем, сам понимаешь… — И прибавил: — Но ювелиры действительно довольно часто используют его. В естественном виде, конечно, и только те, кто может себе это позволить.
— Значит, есть люди, которые этим маслом торгуют?
— Немного, но есть. Может быть, всего один или двое.
— Отлично, — сказал Эрагон. — А скажи, тебе ведь наверняка это известно: в портовых городах ведут запись, какое судно прибыло и какой товар оно доставило?
Взгляд Брома просветлел, он явно был очень доволен.
— Ну конечно ведут! Ты совершенно прав: если мы сумеем до этих записей добраться, то сумеем и узнать, кто привез это масло с севера и куда оно затем из этого порта было отправлено.
— А запись о закупках королевского двора расскажет нам, где его берут раззаки! — заключил Эрагон. — Не знаю, сколько в точности человек могут позволить себе купить это масло, но не думаю, что будет так уж трудно выяснить, кто из них с Империей не сотрудничает.
— Гениально! — с улыбкой воскликнул Бром. — Жаль, что мне самому это раньше в голову не пришло — я мог бы избежать множества неприятностей. Значит, так: побережье усеяно городами и селениями, и в каждом, разумеется, есть пристань, да не одна. По-моему, начать нам следует с Тирма — именно этот порт контролирует большую часть поступающих морем товаров. — Бром помолчал. — Насколько мне известно, там с давних пор проживает один мой старый друг… Его зовут Джоад. Мы с ним, правда, много лет не виделись, но я почти не сомневаюсь, что он готов будет нам помочь. А поскольку он довольно богатый купец, вполне возможно также, что у него есть доступ к такого рода записям.
