— Ты сам не понимаешь, что говоришь, — хмыкнул алхимик. — Именно в том, что твоя Стайни выжила во всех передрягах, выказав поистине удивительное везение, я и вижу подвох. Ты ведь прав — она могла погибнуть от заклинания сидхи, могла умереть от нарушенного баланса эликсиров прежде, чем вы дотащили её до моей лаборатории, меня и впрямь могло не быть в Семме, только ты видишь здесь цепь счастливых случайностей, а я — возможный и очень искушённый расчёт. Тонкий, продуманный до мелочей. И потому особенно опасный. Для меня, разумеется.
Взгляд дхусса, казалось, говорил: «А не преувеличиваешь ли ты собственную известность, почтенный мэтр?» Но вслух Тёрн не сказал ничего.
Терция големов давно скрылась, недовольно ворча себе под нос, ушёл алхимик, а дхусс всё стоял, молча смотря на пустую дорогу, где в красноватой глине чётко отпечатались следы широких железных лапищ.
* * *
— Наконец-то, — выдохнула сидха.
— Почему «наконец-то»? Ты ж в лесах везде дома, Нэисс.
— Потому что приятно видеть, что продвигаешься к цели, дхусс.
— Тогда и впрямь поздравляю.
— С чем? — сидха наморщила лоб.
— У тебя появилась цель. Когда мы встретились той ночью, ты просто бежала куда глаза глядят, лишь бы уйти от того ужаса. Рад убедиться, что теперь ты движешься к достижимому.
Сидха только отмахнулась:
— Опять ты за своё. И тогда у меня была цель, и сейчас есть. А с вами это я так, временно. В благодарность, так сказать. Как-никак ты меня из котла вытащил, — она поёжилась, явно вспомнив площадь в деревне таэнгов.
— Спасибо, что по-прежнему делишь дорогу с нами, — очень серьёзно, почти торжественно поклонился дхусс. — Не думай, что я не ценю.
— Ценю, не ценю… всё слова, дхусс. Я знаю, что ты — не враг. Вот и всё.
В глазах Тёрна сверкали тёплые искорки.
— Мы — керван, Нэисс. Справимся с делом, отправим Домой Кройона — а там, глядишь, и другое достойное дело найдётся. Честное и справедливое.
— Это что же, — вновь скривилась сидха, — странствовать, как какие-нибудь древние рыцари Белой Розы? Носы утирать, штаны подтягивать? Нет, никак надивиться на тебя не могу, Тёрн. Не от мира сего ты, точно. Кто-то может дать маху, случайно ошибиться, ему должно помочь, особенно если это соплеменник. А кто-то вообще никчемушен, бесполезен и ничтожен, он только ослабляет род. В бою дрогнет, покажет спину. Что поручат сделать — завалит. И на кой такие нужны? Им помогать — только умножать зло, через них распространяющееся.
— Слабых щенков хороший заводчик топит, пока слепые? — Тёрн в упор взглянул на сидху.
— А хотя бы и так, — с вызовом бросила та. — Хочешь чего-то добиться — будь жёсток. Иногда приходится быть и жестоким. Принцип меньшего зла, и никуда тебе от него не деться. Ну что, скажешь небось, что сидх там или дхусс — совсем не то, что щенок?
— Не скажу. Так же отвратительно. Пришедшая жизнь драгоценна. Храни её, пока она сама не станет за себя отвечать.
— Великие леса, чушь-то какая… — вздохнула сидха. — Ты, может, и мяса никогда в жизни не едал?
— Почему нет? Но только когда не оставалось другого выхода. И дичь могла спастись, я мог промахнуться.
Запретишь пахарям держать скотину и резать её по зимнему времени?
Тёрн едва заметно улыбнулся, показав кончики клыков.
— Разве ты ещё не поняла, что я ни от кого ничего не требую? Я веду себя так, как считаю правильным, а другим свой закон не навязываю.
— В том числе и таэнгам? — Нэисс, похоже, просто не могла остановиться.
— Знаешь, самый главный вопрос — вопрос о границах, — Тёрн примирительно склонил голову. — Всё можно довести до абсурда и противоположности. Я склонен к философии, но ещё не философ. Я не составляю всеобщие правила. Могу лишь следовать самим для себя установленным. Стоит ли нам спорить дальше? Мои правила не помещали мне выйти на площадь в деревне таэнгов, твои не мешают тебе оставаться с нами. Значит, всё хорошо и правильно.
— Так-таки и всё?
— До определённого предела, — дхусс отвечал терпеливо, ни малейшего раздражения ни во взгляде, ни в голосе. — Ты знаешь этот предел, как и все остальные, не утопившие душу в себялюбии.
— Но…
— Достопочтенные! Вы ещё долго собираетесь тут пререкаться? — Ксарбирус недовольно воззрился на спорщиков, держа в поводу своего тягуна. — Стемнеет скоро, а я бы предпочёл отплыть сегодня. Мне ещё надо Пого в надёжные руки сдать.
Мэтр Ксарбирус действительно знал, куда идти, — алхимик безошибочно вывел спутников к крошечной пристани на берегу широкого, но мелкого Делэра. Возле теснилось пять или шесть бревенчатых срубов, крытых соломой, небольшая росчищь под поле и огород, яблоневый сад за невысоким частоколом.
— Фактория, — пояснил алхимик, направляясь к строениям. — К счастью, не Мастеров Смерти и даже не Навсиная. Эту держит Вольный город Ирч. Видите герб — белый единорог в красном поле? Теперь так — я найму лодки и поднимусь чуть выше. Там есть отмель, выходите на неё.
Нечего пугать местных видом мэтра Кройона.
Таща за собой меланхоличного Пого, Ксарбирус лихо припустил к фактории. Тёрн и спутники остались в густом подросте, демон устремил голодный взгляд на упитанного саловика, безмятежно нежившегося в густой грязи.
Стайни постаралась очутиться поближе к дхуссу, как и всегда. Нэисс изо всех сил делала вид, что это её ни в малейшей степени не интересует.
Фактория стояла у слияния двух рек, самого Делэра с его узким и быстрым притоком, Динаром. Ксарбирус безо всяких церемоний, не стучась, распахнул дверь и скрылся внутри.
— Как ты думаешь, ему удастся?
— Что может не удаться столь многомудрому и искушённому доктору, превозмогшему такую бездну наук? — бесцеремонно (и к неудовольствию Стайни) встрял демон.
— Конечно, — Тёрн не отрываясь смотрел на противоположный берег и дальше, на север, вдоль изломанной линии недальнего здесь Вилосского хребта.
— Там твои сородичи, — едва слышно шепнула Стайни, и пальцы бывшей Гончей коснулись недвижно повисшей кисти дхусса.
Ничего не упускавшая Нэисс скорчила гримасу и мало что не зашипела, но на это никто не обратил внимания — кроме самого Тёрна, осторожным движением чуть отстранившегося от девушки.
— Да, там, — вслух отозвался он между тем. — Южный берег Сконе. Корневая пуща дхуссов. Там… столбы предков и черепа добытых на больших загонах чудовищ. Почти как у таэнгов, — невесёлая усмешка.
— Ты хотел бы вернуться туда, правда?
