И счастья, и печали святы.
Раскрылся лепесток атаки -
Три брата разлетелись в круг.
И бег пьянит, как чаша браги,
Как мягкость материнских рук.
Но в танце счастья неизбежность
Приходит в срок, срывая жизнь.
И клин разбит - брат справа, в вечность,
Упал с коня. Без стона. Вниз.
Конь бесится и бьёт от боли,
Не подпускает к телу меч,
Кусает, валится - без воли
Врагов на смерть зовёт увлечь.
Осталось двое на всём свете.
Огнарская литая месть...
Так что же, брат, а не воспеть бы
Последнюю Вартара весть!
Старик не тот, кто ждёт отхода
В былую солнечную даль.
Огнар и долг - его Свобода,
А умирать совсем не жаль.
И прыгает старик на землю.
Он не сошёл с ума, о нет!
Мир обволакивает трелью,
Где в звон мечей струится свет.
Тайсары чувствуют стремленье
И с честью принимают вызов.
Старик отчетливо, без рвенья
Клинком ломает жизни звенья.
В крови по плечи, чувства стынут,
Меч поднимается на раз.
А волны степи не отхлынут,
Лишь потешаются у глаз.
И пошатнулся, не сумев
Отбить простой прямой удар,
В колени встал, упасть не смея,
Смерть принимает в яркий дар.
Тайсары обступают воина,
Почтенье в них пред силой сей.
Огнар с великий мощью горна
Вскричал тайсару кратко: "Бей!".
Из знамени в руке, из злата
Широкой ткани на копье
Полилась кровь, как кровь из брата
Изверглась к сумрачной траве.
Последний знаменосец правды,
Певец застигнутой надежды
Спел оду ненасытной жатвы.
Прекрасней не было и прежде.
Ткань в переливах рвется ветром,
Удар ведётся за ударом.
А песнь струится тёплым светом
Во славу жизни и Онтара.
Когда же тьма настигла душу,
Певец со знаменем в сердцах
Скользнул с седла в немую тужу
И полотнищем скрылся в снах.
В последний отзвук своей жизни
Улыбкой встретил милый дар
И прошептал безбрежно чисто
Навстречу небу: "Я - огнар!"
- Глаза бы мои этого не видели! - шёпотом кричал Эльфред, закрывая руками не побледневшее даже - посеревшее лицо. - Я отомщу, клянусь, я отомщу!
- Мы - отомстим, - отрезал Старик.
За весь бой он так ни разу и не разжал кулаков. Из-под ногтей текли алые струйки крови...
Вороньё уже слетелось на пиршество: огнаров на тот свет провожали птичий гай...
Запись двадцать девятая. Зачем, Онтар, ну зачем я требовал зеркало? Сперва подумалось: кто же это стоит там, в обманчивом зазеркалье. А потом... Потом понял - это я стою, изуродованный, израненный, но не сдавшийся! Слышите, боги?! Я покорю Астрал, но не сейчас! Сейчас я буду искать способы обмануть вас, боги, и пусть хоть кто-нибудь мне скажет, что это невозможно! Всё в моих руках, человеческих руках, которыми движет холодный, убийственно холодный разум!
Следующая запись была сделана совершенно другим почерком: более ровным, спокойным, - да и цвет чернил разительно отличался. Буквы выглядели недавно написанными, вряд ли больше года назад их так аккуратно выводил Эдмон Рошфор. А значит, совсем немного времени оставалось до начала Войны за престол.
Запись тридцатая. С каждым днём удача всё шире и шире улыбается Ордену. Альфонсо совсем плох, но ещё не сломлен недугами. Болезни только усилили самонадеянность и упрямство венценосца, что только на руку мне: король хочет назначить наследником Реджинальда Людольфинга, наперекор сложившемуся порядку - и просьбам знати. Я видел этого "королька"... Мне его жалко, просто жалко. Он выглядит книжником меж воинами, или - волшебником в толпе черни. Реджинальд кого-то напомнил мне, он кажется смутно знакомым: полный какой-то светлой надежды и грусти взгляд, вера в свою правоту и добро. Такие долго не живут: ему суждено или погибнуть, или стать таким же отребьем, что и все остальные люди. Этому миру и его богам не нужны идеалы, не нужна мораль, не нужны рыцари. Я слишком уж хорошо это знаю - понял на собственной шкуре. Но зато моя месть уже практически готова, ещё чуть-чуть - и я брошу вызов. А будущий король (нимало не сомневаюсь, что Реджинальд станет новым владыкой огнарским) будет хорошим орудием, заключительным штришком в формуле...
Запись тридцать первая. Что ж, пора и мне сказать: король умер - да здравствует король! Прошло время сильной руки! Как жалок этот Реджинальд Людольфинг, стеснявшийся собственных подданных и свитских на собственной коронации. Это, в самом деле, смешно: сбываются слова одного учёного, сказавшего, что за веком героев приходит век людей, а век людей сменяется веком ничтожеств... Право, ничтожество на троне - это смешно. Но, проклятье, кого же мне напоминает этот мечтатель в короне?
Вчера один агент сообщил, что Фердинанд Огнарид метается из стороны в сторону, не зная, как же следует поступить. Артуа и Даркмур, эти выскочки, никак не могут склонить принца, лишившегося законного трона, к мятежу. К сожалению, Владетели не захотели договориться по-хорошему, моё предложение рука об руку строить новый порядок в Королевстве не встретило отклика в их душах. Что ж, если они хотят королевского венца только для себя - они её получат. Им очень пойдёт раскалённая добела шутовская корона...
Реджинальд, к сожалению, и слышать ничего не желает об ограничении власти Гильдии магов. Мне казалось, что Людольфинг легко поддастся, он мне доверяет. Что ж, не удалось, но...
Я придумал! Да, точно! Ходят упорные слухи, что они с Фердинандом были влюблены в одну девушку, кажется, из рода Делакруа... А что, если... Да, яд будет в самый раз... Пусть Реджинальд узнает, каково это - потерять любимого человека. Почему страдать - только мне одному? Это было бы несправедливо, судьба-насмешница. Видите, боги? Видите, что я всё-таки смог вас обмануть? Ещё чуть-чуть, и Гильдия падёт, погибнет от руки ослеплённого жаждой мести юнца, на чьём челе так кстати оказалась корона. Всё-таки не зря потрачено столько времени на разговоры с Альфонсо и обличение всех мыслимых и немыслимых пороков Фердинанда... Но... кого же он мне напоминает?
