Он уже третью неделю околачивался в мире каких-то полоумных фантазеров с садомазохистскими наклонностями – явными любителями всякой полуживой мертвечины, вампиров и всяких других аноректических "красавцев" весьма сомнительной внешности. Ему, мало того, что приходилось скрывать свои, мягко выражаясь, прохладные чувства к этим странным типам, но еще было нужно разыгрывать из себя бравого лоботряса, которому было некуда уже приложить свою фантазию и безрассудность. Целью была одна забегаловка в маленьком городке или кладбище – Женька затруднялся, можно ли было назвать это городом при таком количестве двигающейся мертвечины на квадратный метр.
Насчет смелости у Женьки, как ни странно, вопросов не было. То ли он пересмотрел или перечитал ужастиков в свое время до того, что это ему было потешно, то ли просто здесь этих монстров было слишком много. А, как известно, при превышении определенного уровня, многие вещи меняют свое воздействие на противоположное.
Одного было жаль – у него так и чесались руки покрошить эти все синюшные головы, как арбузы, а по установке он должен был ими восторгаться и требовать новых зрелищ.
А их тут было хоть отбавляй. Нельзя было пройти ни по одному переулку этого вечно сумеречного города, чтобы на него не начал налезать какой-нибудь очередной худосочный, длиннозубый и зачастую полуразвалившийся тип. Женька не мог сдерживать хохота, смешанного с тошнотой. Это почему-то часто обижало нападающих, особенно вампиров, и они пытались, то вести себя еще агрессивнее, то убирались, явно растерянные. А еще причиной несерьезного Женькиного отношения к ним была обыкновенная злость.
Злился он, сам не зная, на кого или что. Вернее он понимал, что с ним что-то произошло, но что – он никак не мог понять. Он четко понимал только то, что ему присоветовали (дали установку) найти здесь по-настоящему острых впечатлений. И он, как идиот, слонялся, пил вино, дебоширил и пытался найти развлечений покруче.
Его мучила какая-то непонятная амнезия – он хорошо помнил, в каких мирах был и что там делал, но чувствовал, что позабыл что-то очень важное, ощущая себя каким-то духовным инвалидом.
Вот и сегодня он завалился опять в этот бар прямо с утра, а может и с вечера – кто тут разберет в этой вечной серости? Знакомый до отрыжки бармен обнажил свои клыки в улыбке, больше похожей на оскал, и услужливо спросил:
– С чего сегодня начнем?
– С петли на шею! – мрачно рявкнул Женька.
– Извините, не припомню такого напитка, – страшно смутился за свою непрофессиональность бармен. – Может мертвую Маргариту?
– Пополам с тухлыми яйцами Дракулы! – мрачно острил Женька.
И так не отличавшийся румянцем, бармен совсем позеленел, так как бледнеть было дальше некуда. Его можно было понять. С одной стороны до него дошло, что клиент шутит, но так выражаться о Дракуле здесь было равносильно тому, как если бы сказать на партсобрании коммунистов, что дедушка Ленин умер от сифилиса в борьбе за права пролетариата. Вроде и правда, вроде и смешно, но попробуй, улыбнись.
– Ладно, остынь парень, тебе вредно кипятиться, а то стухнешь быстро! Знаешь, мясо в тепле быстро портится, – буркнул недовольный клиент. – Налей чего покрепче, а то ваш курятник из разлагающихся летучих мышей мне уже тут сидит! – Женька стукнул себе поперек горла. – Сплошная антисанитария! Хотя, какая, к черту, антисанитария для мертвяков? Идиотизм какой-то. Слушайте, вы клоунами в цирке не пробовали выступать? Детей хоть бы посмешили! Эх, налей-ка мне водочки похолодней! Ведь я-то еще живой – мне дезинфекция нужна.
– Сей момент! – обрадовано подпрыгнул бармен, уходя от опасных тем для разговоров.
Вся округа полнилась слухами об этом невозможном типе, который ходил и смеялся над всеми самыми уважаемыми и страшными жителями города. Сколько они пытались его пугать, нападать, кусать и прочее – его ничего не брало. Вечно пьяный, он не поддавался никаким вампирским чарам. И даже если некоторым вампирам и удавалось его поцарапать, они быстро убеждались, что Женькина кровь была почти не пригодна для употребления просто потому, что ее было слишком мало в том алкоголе, который тек у него по жилам.
Бармен уже два дня, как кинул в особый ящик послание, которое должно было попасть некоему типу, скорее всего, агенту какой-то конторы, который просил извещать о таких отчаявшихся любителях острых ощущений. Сейчас он уже сам почти отчаялся дождаться агента, настолько надоел ему этот розовощекий нахал. Если он еще неделю здесь продержится, то это нанесет непоправимый урон репутации и самоуважению всего мира Вамп.
Но вот в дверь прошмыгнул щупленький человечек, совсем непохожий на вампира или зомби, и у бармена отлегло от его мертвого сердца. Он приветственно махнул новому гостю и кивком головы указал на орущего какую-то дурацкую песню Женьку.
Новый посетитель, не мешкая, пошел к столику веселящегося клиента.
– Ба! Приятно видеть живой цвет лица! Надеюсь, это не анилиновый краситель? – Женька радостно протянул руку и, ухватив человечка за щеку, слегка потрепал. – Вот, сразу видно свеженькое мясцо пришло!
– Разрешите присесть? – вежливо спросил гость.
– Какой вопрос? Советую побыстрее напиться, чтобы эта нечисть не присосалась. У них, видите ли, аллергия на алкоголь. Им доктор покой прописал – вечный! – воскликнул Женька и, придвинувшись к соседу, прошептал. – А они врачебные рекомендации, между прочим, нарушают! Так что надо их всех лишить больничного!
Нечего этим дармоедам, нет, дерьмоедам нашу рабочую кровушку пить! Правильно я говорю?!
– Правильно. Разрешите представиться, Федор, – человечек вежливо поклонился, но выпрямиться не успел, так как оказался сграбастанным в объятиях габаритного балагура.
– Мать наша женщина! У меня же кореша так звали! – Женька схватился за голову. – Вот только забыл, где же мы с ним пили?! Ну ладно, потом вспомню! Так вот Федя, друг мой, меня зовут Женька, и никак иначе! Ох, и знал бы ты, Федя, как мне все здесь надоело! Ведь все понарошку. Ну, разобью я пару этих тухлых чайников с зубами на ножках. Так они же завтра опять притопают и опять же меня смешить начнут. Я теперь, как завижу очередного такого недопереваренного, так сразу заставляю или сплясать или песенку спеть, а если не хочет, так по кумполу – они же страшилки любят! Вот я и стал для них страшилкой! Но мне-то от этого не легче!
– А какими судьбами вы к нам? – вежливо спросил Федор.
– А никакими. Сейчас уже и не упомню, какой придурок сказал, что здесь ужасть, какие ужастики, но вышло лишь до ужаса смешно! Знал бы ты Федюньчик, сколько я миров обошел, и везде одно и то же занудство. Даже в инферно, – Женька махнул рукой. – Полная безмозглость в верхних мирах. А глубоко в преисподнюю не сунешься – навечно там оставаться все же неохота. Ну, давай, вздрогнем по одной, что ли?
