Дверь камеры за ним захлопнулась, и я осталась наедине со своими мыслями. И они были безрадостны. Неужели я проиграла? И что теперь будет?
Время в камере тянулось медленно, заняться было нечем, а предаваться страху и отчаянию я пока не могла. Я жива, Кайл тоже. Однажды, ему уже удалось выйти из тюрьмы. Правда, это случилось, в какой то мере, благодаря мне. И снова здесь он из-за меня. Обидно, не этого я хотела. Из-за меня, Кайл, возможно, поплатится свободой, а может, и жизнью. Стало так горько и обидно, за него, за себя, и вообще, за все то, что я так и не успела сделать. Я сжалась в комок и, обняв себя за плечи, разрыдалась.
Оба Владыки расположились в кабинете Дрэгона. Велим сидел напротив, внимательно рассматривая узоры на полу, собираясь с мыслями, оттягивая неизбежный разговор. Но начать он был обязан, хотя бы для того, чтобы успокоить самого себя.
— Старейшины знают?
— Нет. Представляешь, что они сделают с девчонкой?
— Даже представить не могу.
— И не надо. Ни один Древний еще не попадал в руки Владык. По крайней мере, живым.
— А ты очень хочешь сохранить ей жизнь, ни так ли? — Велим, чуть склонив голову на бок, искоса взглянув на Дрэгона.
— Я не могу позволить ей и дальше совершать глупости. А в последнее время, она только их и совершает. Не контролирующая себя Древняя — это мощное оружие в руках врага.
— А может, ты просто хочешь, чтобы она от тебя зависела?
— Она и так от меня зависит. Не забывай, только я могу решить ее судьбу.
— Это было до того, как мы кое-что узнали о ней, или я ошибаюсь? — уточнил Велим, — почему она в камере? Ты до сих пор считаешь ее угрозой?
— Разве ты не видел, на что она способна?
— Видел, когда-то я отдал бы все, чтобы сделать то, что сделала она, — мрачно заявил Смотритель.
— Но у нее это вышло. Она вобрала в себя убийственное количество Силы, и осталась жива. Даже восстановилась за мизерно короткое время.
— Неужели это тебя пугает?
— Это меня восхищает и настораживает. Представляешь, что будет, если она захочет вытащить Дарэна из камеры? Эти двое в последнее время создают мне кучу проблем. Надеюсь, пребывание в камерах охладит их пыл.
— Значит, ты не будешь наказывать Дарэна?
— За что? — удивился Дрэгон, — он не сделал ничего, что не сделал бы я сам, будь я на его месте.
— Но ты никогда не будешь на его месте, как бы этого не хотел, ведь так? — ехидно заметил Велим.
— Верно, не буду, — тихо ответил Дрэгон.
Владыка Дарэн мерил камеру шагом. Прошлое заключение давалось ему нелегко, он часто думал о смерти, его захлестывала ненависть. Но теперь, все было по-другому. Тогда в прошлом, у него не было в этом мире никого, ничего. Сейчас, когда он встретил ее, все было по-другому. Он думал, что его сердце разорвется от страха, когда увидел, как она встала между ними во время боя, когда Сила обоих Владык пронзила ее тело, сминая, обжигая, разрывая на части. Ни он, ни Дрэгон, подбегая к неподвижно лежащему телу, уже не верили, что когда-нибудь увидят ее живой. Он тогда чуть было не сорвался, и не прикончил так ненавидимого им в тот момент Старейшину. Но она вздохнула, и в его мир снова вернулись краски. Все остальное было уже неважно, даже заключение в камеру. Дрэгон заверил, что с ней все будет в порядке, но как он может ему верить? Наверняка, Старейшина уже обо всем догадался, никто бы не смог выдержать то, что выдержала Анна. На что мог быть способен Дрэгон, Дарэн не хотел даже думать.
— Надо отсюда выбраться, во что бы то ни стало. Если он причинит ей вред, я убью его.
Владыка Велим вошел в свою комнату и притворил дверь. За его спиной вспыхнул свет, осветив бесформенную фигуру, сидящую за его столом:
— Ты заставляешь себя ждать, мой мальчик, это нехорошо, — из-под низко надвинутого капюшона раздался приглушенный голос.
— Господи, что же я наделала! Все пропало, я окончательно все испортила, — я ходила по своей камере, как дикий зверь в клетке. Мелькнувшая было надежда, что все закончится хорошо, оставила меня уже некоторое время назад, когда появились сомнения: а правильно ли я, поступила с Кайлом. Совесть — это тяжкий крест, и хрупкой человеческой психике было все тяжелее его нести. Первый удар по ней был нанесен уже давно, когда я убила того инквизитора. О чем жалеть? Это же была самооборона. После была деревня возле Храма. И тут можно было найти себе оправдание, вот только зачем. Все давно стало для меня ясно. Я слишком легко распоряжалась человеческой жизнью. Возможно, мои моральные устои несколько пошатнулись, после вмешательства в мою жизнь Древних, а может быть, им ничего и не пришлось делать. Может, их выбор был не таким уж и неправильным, и их ошибка лишь в способе убеждения? Они захотели — они сделали. И чем же я отличаюсь от них? Методами? Да, в общем, то не очень, убить — для меня перестало быть проблемой. Целью? А кто сказал, что их цель для них не лишена благородства? Они спасают свои мир. И если при этом они разрушают другой, разве их это должно волновать? Я поймала себя на мысли, что мои действия и поступки не так уж и отличаются от моих дальних прародичей. Причем, схожи они были еще до того, как я приняла свое наследие и смирилась с ним. И теперь, когда я практически достигла цели, я допустила ошибку. Вмешалась в бой двух Владык, полностью раскрыла себя, к тому же, мой единственный союзник, моя последняя надежда, оказался в том же положении что и я. И что теперь? Опустить руки и сдаться? Ждать и наблюдать, ничего не предпринимая? Или начать действовать. Как? Что я могу. Я заперта, и даже, если бы я выбралась отсюда, пройдя сквозь смертоносные лучи, что дальше? Покинуть замок, Темный мир, Квазар, сбежать и забиться в самую отдаленную дыру этого мира и ждать неизвестно чего? Или плыть по течению, положиться на случай.
Облокотившись на стену, я сползла по ней и села, почти упала на пол. Кайл — Владыка. И в этом его особенная ценность. Он мог вызывать во мне разные чувства: нежность, доверие, благодарность, любовь, страсть. И все это было во мне, все это я к нему чувствовала. Но главное сейчас для меня было не это.
Раса Владык была древней. Я не знаю, правда, кому принадлежала пальма первенства по давности: Владыкам, Майрос, или их общим врагам, но как всякая старая раса, она имела свои достоинства, достижения, и слабости. Помимо амбициозности и высокомерия (это, конечно, мое субъективное мнение), у этой расы был еще один существенный недостаток. У них не было женщин. Точнее, женщин-Владык. Они попросту не рождались. Только мальчики, сыновья, будущие воины и Владыки. Но род, хоть и редко, но продолжать было нужно, и Владыки это делали довольно неохотно, так как жили очень долго, чем не могли похвастаться взятые ими из других рас и миров женщины. Выход был найден, пусть несовершенный, но на сегодняшний день — единственный. Дабы счастливая жена и мать, могла дожить хотя бы до совершеннолетия любимого чада, которое наступало только после того, как будущий Владыка достигнет третьей сотни лет, она проходила обряд Разделения Силы. Когда Владыка брал себе жену, он делился с ней собственной силой, добавляя ей годы жизни, способность к регенерации и многое другое. Взамен, они всю жизнь без остатка посвящали мужу, семье, дому. Перспективка, конечно, заманчивая. Но не для меня. А вон обряд меня чрезвычайно привлекал, так как мог наделить меня определенными способностями, которыми я в данный момент не располагала, но которые мне были нужны для выполнения дальнейшего плана. Мне бы подошел любой Владыка, но Кайл оказался единственным, кто изъявил желание связать меня узами брака. Цинично? Более чем. Именно поэтому, первым порывом было отказаться, ведь я бы получила так много, а он… Он получил бы пустоту вместо жены. Загнав угрызение совести подальше, я все же согласилась, а вот сейчас сижу и думаю: может быть Бог, забывший обо мне, все же вспомнил о блудной дочери и решил отвести от греха разрушить жизнь ближнему. Ну вот, о Боге вспомнила. Что это я, неужели старею? Пришла пора подумать о вечном? Так вроде рано еще, умирать я не собираюсь. Или собираюсь? Так некстати в голове промелькнул вопрос: если бы жить мне осталось слишком мало, что бы я хотела в эти последние минуты получить от жизни? В мыслях вспыхнул образ, и как бы в ответ на это, дверь моей камеры открылась, в темном проеме стояла фигура в плаще с надвинутым капюшоном. Откинув капюшон, Кайл вбежал в мою камеру. В коридоре виднелся еще один силуэт, в котором я не без труда опознала Коннора:
