— Это здесь, — сказала я. — Переключайтесь на срединное зрение.
Менять режимы восприятия Грюнштайн научился, но получается у альянсовца пока очень плохо и медленно.
Посол увидел ворота и сдавленно охнул. Я глянула на него с любопытством — было бы чему удивляться. Обычные бронированные раздвижные ворота с интеркомом в косяке, как и в любой военной части. Хотя призрачный, словно сотканный из тумана воротный каркас с дверьми, торчащий посреди улицы, выглядит действительно странновато.
Я сотворила магическую перчатку, ткнула пальцем в кнопку звонка. Перчатка рассыпалась прашней — у нулевиков никогда не получается вытянуть концовку волшебств. Я вытерла руку о джинсы.
— Кто? — неприветливо буркнули из интеркома.
Я назвала код допуска. Полутораминутная пауза, пока дежурные сверяются со списком кодов, и призрачные ворота обретают материальность, а в правой створке распахивается маленькая калитка. Мы входим на КПП.
Пропускники одинаковы в любой точке земного шара. Двое вооружённых солдат у ворот. Длинная неширокая комната перегорожена стеной из пуленепробиваемого стекла с узкой дверью-вертушкой. В первой половине комнаты две обычные двери в помещения для личного досмотра и десяток пластиковых кресел для очередников у противоположной стены. За перегородкой — кабинка дежурного, комната охраны и пара бойцов у ворот в потайницу.
Мы с Робертом сдаём оружие — Шамбала считается нейтральной зоной. Последняя проверка аур и документов, — и мы в самой знаменитой потайнице волшебного мира. Но ничего интересного здесь нет. На шестьдесят тысяч квадратных километров только один город, Калапа, и тот размером с камнедельский микрорайон. Всех достопримечательностей — дворовые резиденции да единственная на всё Троедворье каторжная тюрьма, где заключённые перерабатывают сырую магию в очищенную.
Мы стоим на смотровой площадке на вершине горы, вся Калапа видна как на ладони. Крохотный городишко величиной с ту же ладонь. Разделён на три сектора — Тьмы, Сумрака и Света. В каждом секторе высокая и узкая башня дворовой резиденции. На площади в центре города высится башня Совета Равновесия, такая же длинная и узкая как и дворовые. Прочие здания в основном казённые, трёх- и пятиэтажные — НИИ, КБ, мини-фабрики талисманов. Есть немного одноэтажных жилых домиков-коттеджей.
— Их слишком мало, — замечает Грюнштайн. — Такое количество учреждений требует гораздо больше работников, чем могут поместиться в этих домиках.
— В Калапе, высокочтимый посол, живут только приезжие вахтовики, — ответила я, — как учёные, так и вспомогательный персонал. Местные предпочитают Ташкент. Даже дехкане.
— Кто?
— Так здесь называют крестьян-земледельцев.
— Да знаю я! — сказал Грюнштайн. — Но разве дехкане живут не рядом со своими наделами?
— Они каждый день ездят сюда на работу. Видите, за городом поля начинаются? Дехкане выращивают лекарственные и волшебные травы, зарабатывают очень даже неплохо. Но живут в Ташкенте. Там школы для детей, хорошие магазины, развлечения. А на поле всё равно ездить нужно, в городе ты живёшь или в деревне. В Калапе очень хорошая троллейбусная сеть, от КПП до самых окраинных полей можно доехать за полчаса. В пригородных деревнях Ташкента или Камнедельска земледельцы на дорогу больше времени тратят.
— Но чему маленьких волшебников могут научить в простеньских школах? — с оттенком возмущения спросил посол.
— Жить на основице, — буркнул Роберт.
Посол смутился.
— Столько земли пустует, — проговорил он.
— Там дальше испытательные полигоны есть, — сказала я. — Ещё дальше — каторжная тюрьма размером с обычную ИТК на основице, а туда вглубь — палаточные посёлки магодобытчиков, они вынуждены постоянно переезжать с места на место. Но вы правы, Шамбалу Троедворье почти не использует. Как-то так получается, что нам она не нужна. Единственное обжитое место — Калапа.
— Понятно, — кивнул Грюнштайн. — Наши предания и простеньские легенды нисколько не солгали. Калапа — действительно волшебный город величайших мудрецов, ведь абы кого в специализированные академические поселения не приглашают. Кстати, здесь тоже есть электростанция?
— Разумеется, — ответил Роберт. — Иначе как бы троллейбусы ездили?
— Вон она, — показала я, — за чернодворскими пятиэтажками. Видите, ветряки торчат? В потайницах довольно ветряно, а город маленький, поэтому строить что-то мощное смысла нет.
— Столько пустой и никому не нужной земли, — повторил посол. В голосе явственно прозвучала злобная зависть. Он коротко вздохнул и сказал: — Даже если наши стихийники не смогут научиться жить вместе с вами на основице, они могут поселиться здесь как нейтралы. Шамбала способна принять не менее ста общин, которые никого не стеснят своим присутствием. Особенно если сделают себе нычки.
— Исключено, — ответила я. — Шамбала — потайница с твёрдоструктурным пространством. Попытка сделать нычку вызовет инфернальный взрыв. Надеюсь, вы знаете, что это такое?
— Знаю, — поёжился посол. — Но пусть и без нычек… Переселенцы калапцам ничем не помешают, будут тихо и смирно сидеть в своих городках и деревнях, вы даже не заметите их присутствия. Пользы от них не будет, согласен, но и ни малейшего вреда они причинить не способны.
Я пожала плечом. Слова посла звучали разумно, но уверенности в том, что хелефайям, гномам и гоблинам действительно нужно Троедворье, у меня нет. Их мнения по этому вопросу я не слышала.
Грюнштайн опасливо оглянулся на полупрозрачную золотистую стену, которая окружает потайницу. Сквозь неё смутно виднелась ташкентская улица. Верхний край стены уходил выше зоны облачности.
— У нас стены закрывают щитами, чтобы людей не пугали картины чуждого нам мира, — сказал он и вдруг спросил: — Что будет, если пройти сквозь неё?
— Мясное пюре, — ответила я. — Войти в потайницу можно только через щель. Это правда, что в некоторых бывает по нескольку щелей?
— Обычно у потайницы три щели, — ответил Грюнштайн. — Одновходные встречаются редко. А из космоса Шамбалу видно? — заинтересовался он.
— Если посмотреть на фотоснимок магическим зрением или открыть файл изображения специальной программой, то будет видно стык пространственной складки. Вернее, встроенные в неё ворота.
— А как вы получали такие снимки?
— Через насовские спутники, — сказала я. — Там система безопасности паршивенькая, если умелый хакер не будет наглеть и лезть в запретные зоны, сумеет много чего полезного нафотографировать.
