– Пленников, которых приносят в жертву темному властелину, всегда не хватает.
– Но я своими ушами слышал, как один из магов обещал привести из поселения людей столько адептов, сколько будет нужно. Похоже, что они совсем не нуждаются в пленниках.
Глава Рода неодобрительно посмотрел на него.
– Вы всегда ставите под сомнение слова собеседника?
– Нет, что вы… Я не хотел вас обидеть.
– Отправляйтесь спать. Родгур всегда славился своим гостеприимством, не будем же нарушать добрую традицию.
Мантилий хлопнул в ладоши, и в зале появились двое гномов-близнецов в зеленых кафтанах. Они отвели путников в их комнаты и пожелали доброго сна. Убранство комнаты роскошью не блистало. Однако в ней стояла широкая кровать, на которой лежало множество теплых одеял, а больше Франца ничего не интересовало. Мужчина вытянулся на кровати и мгновенно заснул.
Молочная дымка постепенно рассеивалась. Теперь неясные зыбкие тени приобрели свои очертания. Это были стволы деревьев, чья темная коричневая кора сочилась от влаги. Деревья тянули ветки к небу и солнцу в ожидании тепла, словно кающиеся грешники. Молодая трава пробивалась сквозь землю. Не пройдет и нескольких дней, как она скроет ее черноту пышным зеленым ковром.
Раэн, одетая в свое лучшее из платьев – темно-зеленое с атласными лентами, с улыбкой следила за ним. Он тоже улыбнулся и с медленного, немного неуверенного шага перешел на бег.
– Как я рада тебя видеть… – еще издали она сказала ему. Ветер развевал длинные волосы Раэн, и, закрыв глаза, она пригладила их. – Каждая минута в разлуке с тобой похожа на вечность.
– Родная, но как наша встреча стала возможной? – Франц протянул к ней руку. – Ты же умерла…
– Бедненький, – женщина обняла его и нежно поцеловала в висок, – я-то как раз жива, а вот ты умер. Все живые для нас – мертвые. И когда мы умираем здесь, то рождаемся там. Ты понимаешь?
– Нет. А как же рай, ад?..
– Это только слова, Франц. Ни больше ни меньше. Очень сложно объяснить тебе это. Язык слишком беден.
– Я постараюсь понять, Раэн.
– Мы попадаем в разные места. Да только ни рая, ни ада для нас нет. В эти понятия вложен совсем другой смысл, чем тот, который мы привыкли вкладывать на земле. В твоем мире тоже есть место для ада и рая. Но ты не знаешь об этом, потому что после рождения мы ничего не помним. Начинаем жизнь с чистого листа, слепые, не отягощенные прошлыми грехами. Все не так, как рассказывают священники. В их словах есть правда, но она искажена, и только немногие чувствуют истину сердцем. Есть грань, через которую ты проходишь, но не меняешься. Меняются только твое восприятие мира и сам мир. Смерти нет, Франц. Ее нет совсем. Чтобы рассказать тебе обо всем, человеческой жизни будет мало. К тому же есть вещи, которые лучше не знать вовсе. Но сейчас это не важно. Главное, что мы вместе, такие разные и такие близкие друг другу.
– О, Раэн! Позволь мне остаться с тобой навсегда.
– Это не в моей власти. Нужно наслаждаться теми минутами счастья, что нам дарит провидение.
– Я так страдаю без тебя… без твоих глаз, голоса, прикосновений. Мне не хватает слов, чтобы передать то, что я чувствую. Раэн, прости меня за все зло, что я причинил тебе.
– О чем ты говоришь? – Она удивленно вскинула брови. – Какое зло? Ты же самый добрый человек на свете.
– Я почти не говорил тебе, что люблю тебя. Слишком мало ценил мгновения, проведенные вместе. Это и есть самое страшное зло, – прошептал он, осыпая поцелуями ее лицо.
Раэн весело рассмеялась, откинув назад голову.
– Ты все такой же, – сказала она сквозь смех. – Признайся, ты счастлив?
– Пока мы будем по разные стороны грани, я не буду счастлив.
– Но, Франц, ты не обязан этого делать. Наша встреча еще не скоро, и ты можешь подарить тепло другому человеку.
– Это измена. Предательство.
– Но кто тебя осудит? – Она крепко обняла его. – Для остальных я мертва.
– Я сам себе судья, – ответил Франц. – Самый строгий, самый безжалостный.
– В твоей жизни будет еще немало опасностей, долгие километры дорог, новые руны, новые знакомства. Что хранит твоя душа, неведомо даже тебе самому. Сколько тайн, сколько загадок предстоит раскрыть? Зачем же обрекать себя на вынужденное одиночество? Вдвоем легче. А у тебя по-прежнему нет настоящих друзей, нет дома.
– Ты как-то раз сама сказала, что я – сухая трава, гонимая ветром. Куда ветер, туда и я.
– Но ведь в бесконечных странствиях ты всегда ищешь близких. В тебе до сих пор теплится надежда, что где-то есть дом, в котором никогда не гаснет свет. И ты отыщешь его, если не перестанешь верить, если не перестанешь искать.
– Но…
– Франц, я желаю тебе только добра.
– Мое сердце рвется на куски, когда я думаю о тебе, Раэн. Этого не изменить. Заглушить душевную боль никто не в силах, поэтому я не стану искать замену.
– Боль в разлуке остается нашей единственно верной подругой и сопровождает нас до последнего. Но у всего есть свой срок. В книге времен не бывает ошибок. И мой уход закономерен. В любом случае знай, что я благословляю тебя.
В ответ Франц поцеловал ее.
– В этом и есть проявление настоящей любви – желать другому счастья, где бы он и с кем бы он ни был, – задумчиво сказала Раэн. – Тс-с, молчи. – Она прижала пальцы к его губам. – Родственные души найдут друг друга, что бы ни случилось.
– Отчего в твоих глазах такая невероятная тоска? – Он встревоженно оглянулся. – Что ты видишь?
– Я чувствую, – поправила его Раэн. – Зрение тут ни при чем. Прощай, Франц.
– Нет! Я не отпущу тебя! Раэн! – Он прижал ее к себе, но женщина исчезла.
В его руках была пустота – туман, который быстро рассеивался.
– Нет!!! – Крик отчаяния заглушил вой ветра.
Ничего не осталось. Он потерял ее снова.
Трава почернела, съежилась, солнце повернуло вспять. Земля укрылась снегом, снежинки стремительно полетели обратно в небо. Ветер крепчал. Деревья, не выдержав его бешеного натиска, с хрустом ломались пополам.
Франц очнулся от кошмара. Мужчина сел на кровати, откинув одеяло. Его лицо было мокрым от слез. Всё тело было покрыто неприятным холодным липким потом, от которого пристала к спине рубашка. Он чувствовал себя совершенно разбитым, словно и не спал вовсе.
– Видели кошмар? – негромко спросил Мантилий.
Мужчина вздрогнул. Он не заметил гнома.
– Не совсем, – ответил Франц.
– Вы кричали. Поэтому я вас разбудил.
– Спасибо.
– Могу я узнать, кто такая Раэн? Вы неоднократно повторяли ее имя. Простите мне мою бестактность, но это важно.
– Это имя женщины, которая умерла несколько месяцев назад. Она много для меня значила.
Мастер налил в таз воды, умылся и посмотрел в зеркало. Оттуда на него взирал взъерошенный тип с воспаленными красными глазами. Ему явно не мешало бы побриться.
