Она легко могла понять генерала-адмирала и стоящего за ним императора Кассия. Их мотивы были прозрачны и даже заслуживали уважения, - поскольку они заботились о репутации Шарлотты, - но то, как все это было проделано, заставляло Герду скрежетать зубами.
"Ну, ничего! - думала она, меряя шагами свою комнату в гостинице. - Дайте срок, господа. Я пролью столько крови, что те, кого я не убью, в ней просто захлебнутся!"
Пьяная от вина и ненависти, Герда уже видела перед собой то будущее, в котором она пойдет из города в город, через все обитаемые земли, и убьет всех, кто когда-либо ее оскорбил. Мачеху, которую, поддавшись минутной слабости, оставила тогда в живых, Настоятеля, короля, всех. И генерал-адмирал будет не последним в этом списке.
Она схватила со стола кружку и хотела, было, из нее отхлебнуть, но обнаружила, что вино кончилось. Так что пришлось брать бутылку и доливать. Но выпить ей так и не удалось. Герде помешали, не вовремя постучав в дверь.
- Да! - крикнула она, даже не пытаясь скрыть своего раздражения. - Кого еще черт принес?
- Прошу прощения, сударыня, - сунулась в комнату испуганная служанка. - Вас там спрашивают.
- Кто спрашивает? - нахмурилась Герда, но тут же сообразила, что свой адрес в городе назвала всего лишь одному человеку, своей бывшей служанке. А значит, и спрашивать ее мог только кто-то из своих.
"Ну, или убийца, если так легла карта..."
- Мужчина, сударыня, - объяснилась запуганная ее гневом служанка. - Говорит, очень важно. И еще говорит, это срочно, потому что, дескать, ему нельзя надолго задерживаться в городе.
- Ладно, тогда, - "смилостивилась" Герда. - Пусть зайдет.
В принципе, ей нечего было бояться, но засапожник она все-таки приготовила, ведь береженого бог бережет. Однако, кинжал ей, к счастью, не понадобился. Визитер был ей незнаком, но и убийцей явно не был. Просто Герда плохо знала офицеров с флагманского корабля эскадры, а это и был как раз молодой офицер.
- Это вам, сударыня! - С вежливым поклоном он достал из-под плаща и поставил на стол рядом с бутылкой знакомую Герде шкатулку. Это была та самая шкатулка, которую генерал-адмирал не посчитал ее собственностью.
"Вот даже как!"
- И еще вот это. - На стол лег кожаный кошель с вышитой на нем монограммой графа де Валена.
- Что-то на словах? - спросила Герда, все еще на что-то надеясь.
- Нет, сударыня! Извините, но мне действительно надо спешить! - И, поклонившись, мужчина оставил ее один на один со шкатулкой, кошельком и невеселыми мыслями.
"Ну-ну..."
Герда открыла шкатулку. Сверху лежал сложенный вдвое лист пергамента. Ниже - четвертушка писчей бумаги с очень кратким, но, тем не менее, невероятно емким посланием:
"Прости! Твоя Каро".
Под запиской лежали вперемешку, кое-как сваленные в одну шкатулку драгоценности Герды. И те, что дарила ей Шарлотта, и те, которые Герда заказывала себе сама. Сапфировый гарнитур, к слову, тоже был здесь.
"Спасибо, Каро! Ты сделала все, что смогла".
Но, как тут же выяснилось, Шарлотта сделала гораздо больше, и один бог знает, чего ей это стоило. Сложенный пополам пергамент оказался гарантийным письмом, в котором княгиня де Ла Тремуй и генерал-адмирал герцог Мунк, сообщали, что обязуются в шестимесячный срок заплатить школе "Неофелис" и лично госпоже Мишлин Рэ девять тысяч золотых гульденов с тем, чтобы женщина, известная им под именем Агнесса де Фиен, считалась полностью свободной от каких-либо обязательств перед этой школой и ее хозяйкой. Далее следовали подписи обоих гарантов и их личные печати.
Что ж, это был красивый жест, и от него у Герды стало тепло на сердце. Дело ведь не в деньгах, а в том, что Шарлотта, наверняка оказавшаяся в крайне затруднительном положении, поскольку не могла спорить со своим венценосным братом, все-таки сумела заставить генерала-адмирала расплатиться с Гердой. Хотела, видно, хотя бы расстаться с подругой по-людски.
А вот граф де Вален Герду разочаровал. Он прислал ей сто золотых империалов и короткое письмо, в котором клялся, что не знал о том, что затевает генерал-адмирал. В это Герда могла поверить, но продолжение письма едва не заставило ее заорать в голос. Оказывается, Эмиль предполагал, что ста золотых монет Герде должно хватить, чтобы продержаться до его приезда. Приехать же он обещал, как только разберется со своими личными делами и выйдет в отставку со службы у императора. Надо только немного подождать.
"Подождать? Серьезно? Сто золотых в зубы и жди меня тут, дорогая? А где же слова любви? "
- Тля, - сказала она вслух и кивнула Другой Себе, появившейся по другую сторону стола. - Ты была права, подруга. Дерьмо человечишка, хоть и целый имперский граф!
***
Несколько дней после этого Герда практически не выходила из своей комнаты. Даже ела у себя. Впрочем, ела она редко и мало. Зато очень много пила. Пыталась заглушить вином боль, которая и не думала уходить из сердца. Плакала. Засыпала и просыпалась, но по-прежнему не знала, что ей теперь делать, да и не хотела, в сущности, ничего делать. Другая Герда к ней больше не приходила. Мать не появлялась, словно, стертая из ее грез навсегда. Неистовая тоже как будто забыла о Герде, предоставив ее своей жалкой судьбе.
Так продолжалось и день, и два. Наверное, неделю или больше, - Герда дней не считала, жила, как живется, - но потом вдруг очнулась, вынырнув из топи своих невзгод, огляделась и поняла, что все это неправильно. Не она должна лить слезы и горевать. Плакать должны те, кто причинил ей боль. И не просто плакать. Все эти люди должны и будут лить кровавые слезы. Дав себе такое обещание, Герда сразу успокоилась и задумалась над тем, что станет теперь делать. Вариантов было немного, потому что никто ее нигде не ждал. То есть, был, разумеется, один человек, который, возможно, ее действительно ждал где-то там, в далекой Гардарике, но проситься теперь - после всего, - к князю Ивану, было бы неправильно. Нечестно и несправедливо.
Но, если не он, то что тогда? Путешествовать ей надоело. Да и надобности в этом не было, поскольку некуда и незачем. Возвращаться в школу "Неофелис" не хотелось, что она там забыла? Тем более, что долг ее погашен, и она теперь свободна, как ветер. А вот по учебе, как поняла она в следующий момент, и по размеренной спокойной жизни Герда, напротив, соскучилась. Соскучилась по книгам и занятиям, по медленному ритму жизни, не предполагающему никакой спешки, по мелким радостям бытия, - вкусной еде, например, или неторопливым прогулкам, - в общем, по жизни, которой у Герды, по сути, никогда на самом деле не было.
"Не было, значит будет, - удивилась Герда простоте пришедшего ей в голову решения. - Никогда не поздно попробовать, тем более, что я никуда больше не спешу..."
Она умылась, тщательно причесалась и, одевшись, спустилась в обеденный зал. Кусок ветчины, пара печеных яиц, желтый сыр и медовая коврижка примирили ее с миром, а кружка травяного чая с малиновым вареньем, кажется, заставила даже солнце сиять ярче.
"Что ж, приступим!" - Герда вышла из гостиницы и решительно направилась по знакомому адресу, в дом Примо ди Чента на углу Якорной улицы и Маячной набережной. Она не была здесь больше трех лет, но надеялась, что Белона дела Скальца - младшая сестра ее матери - по-прежнему живет в этом доме и, не нарушив данного "дорогой племяннице" обещания, хранит простую шкатулку из мореного дуба, в которой, отправляясь в Рогланский Коллегиум, Герда оставила все свои сокровища: охранную грамоту короля Георга, подорожную матери, ее дневник и пачку писем - переписку Александры-Валерии ди Чента и Мойры де Орфей - немного простых украшений и вексель банкирского дома "Соединенный капитал" в Ароне на четыреста золотых гульденов. Начинать новую жизнь следовало с тщательной ревизии активов, ведь, не зная своих возможностей, трудно планировать даже самые первые шаги.
