И напоследок подмигнула девушке.
— Спасибо! Спасибо! — захлопала в ладоши Трис. — Я еще потренируюсь вечером, можно?
— Конечно, даже нужно, — кивнула, улыбнувшись, — только перед большим зеркалом. Тогда ты сразу будешь видеть свои удачные движения и не очень.
Анна и Бат до сих пор не могли прийти в себя, сидели на кушетке и удивленно хлопали глазами. Когда Трис побежала наверх, крикнув еще раз "Спасибо огромное", Анна встала и подошла ко мне.
— Вы талантливы, Лия. Действительно талантливы.
Она пожала мне руку. Я отмахнулась. Сама я никогда не считала любовь к танцам чем‑то серьезным. Да, мне нравилось танцевать, нравилось легко и изящно двигаться, импровизировать, самозабвенно растворяться в звуках музыки. Нравилось порхать по воздуху, рождая волшебство, чувствовать легкую усталость в мышцах и адреналин, гуляющий в крови. Весело рассмеялась.
— Бросьте, это просто развлечение! А вот то, что вы печете такие вкусные пирожные, действительно чудо, — комплиментом на комплимент ответила я.
Мы расстались тепло и сердечно. Впервые за неделю пребывания на Лире я почувствовала подъем в душе и какое‑то легкое чистое удовлетворение.
* * *
На следующее утро я с удивлением увидела через окно три спускающиеся один за другим флаера. Я открыла дверь. Впереди небольшой яркой толпы молоденьких девушек шла смущенная Трис.
— Доброе утро, — поздоровалась она, — простите, но я рассказала о ваших занятиях подружкам, и вот…
Трис развела руками. Около десяти девушек за ее спиной вразнобой загомонили:
— Пожалуйста, покажите и нам…
— Мы тоже хотим научиться танцевать…
И все в таком духе.
— Ну конечно, — улыбнулась я. — Проходите.
Следующие три часа мы готовили девичью братию к сегодняшнему вечеру в клубе "Персик". Девушки были разные. Кто‑то более неуклюж, кто‑то менее. Кто‑то схватывал все на лету, кто‑то нет. Я впервые учила кого‑то, впервые выступала в роли наставника, и самое интересное — мне это страшно нравилось.
Кира радовалась, бегала, хлопала в ладошки и кружилась вместе со всеми. В качестве тренировочного зала было выбрано пустующее пока помещение будущей библиотеки. Огромная квадратная комната без мебели как нельзя лучше подходила для наших нужд. Даже бабушка оторвалась от работы и пришла посмотреть на наши занятия.
Не знаю, научились ли девушки у меня чему‑нибудь (вечер покажет!), но я сама, несомненно, получила огромное удовольствие.
— Ты прирожденный учитель, — задумчиво сказала бабушка, когда был объявлен небольшой перерыв на ланч.
Я пожала плечами:
— Ба, это же несерьезно. Так, танцы…
— Нет ничего более серьезного, чем передавать свои знания другим, — ответила бабушка, — дарить радость людям. У тебя это хорошо получается.
После небольшого перекуса девчонки окружили меня плотным кольцом и потребовали показать им что‑то необычное, профессиональное. Я на секунду задумалась, огляделась с улыбкой вокруг.
— Здесь одни девочки, — утвердительно произнесла я: стайка девчонок галдела рядом, бабушка с Кирой сидели на кушетке возле стены, — значит, сейчас будет женский танец.
Я собиралась попроказничать и станцевать стрип — дэнс. Чувственный, плавный, сексуальный. Раздеваться, конечно, я не собиралась, да и шеста не было. Просто укороченный несложный вариант. Скорее даже импровизация на эту тему для девушек.
— Смотрите и учитесь, — произнесла, выходя в центр комнаты, — можно будет взять некоторые движения и отсюда. Этот танец развивает гибкость и пластику.
Подобрала и включила музыку и отдалась грациозному замысловатому ритму.
Я растворилась в мелодии, медленно кружилась, томно изгибалась, бешено и неистово вертелась и скользила по паркету. Я стала страстным пламенем и легким нежным ветерком, неукротимой стихией и ласковым весенним дождем. Я перестала чувствовать свое тело, ощущать себя человеком, я сама стала дивной, чарующей музыкой.
Прозвучали последние аккорды, и гробовая тишина опустилась на комнату. Я обернулась и встретилась глазами с великолепным мужчиной, стоящим в проеме двери. Кир смотрел на меня, не отрываясь, тяжело, жадно, почти плотоядно. Его глаза брали в плен, взгляд пронизывал насквозь, гипнотизировал. Между нами было около шести метров, но я абсолютно явственно слышала, как колотится сердце в его груди. Меня бросило в жар, иголочками закололо кожу. Мое тело парализовано застыло, не в силах двинуться с места, ноги были словно прикованы к полу этим темным напряженным взглядом. Где‑то на подсознательном уровне я ощущала, как неудержимо стремится его тело ко мне, видела, как напряглись канаты мышц на руках, как побелели пальцы, вцепившиеся в створку двери. Исчезли вокруг все звуки, замерло время, а мы стояли, словно оставшись наедине в этом огромном зале, и не могли расцепить взгляды.
Первой пришла в себя Кира. Она была еще слишком мала, чтобы до конца проникнуться танцем.
— Дэн, ты плиехал! — закричала она и бросилась к двери.
Девушки зашевелились, начали хлопать в ладоши, восклицая: "Чудесно! Браво! Великолепно!". Я театрально поклонилась и поплелась к двери. Кир отмер, подхватил дочь на руки и развернулся к бабушке.
— Что здесь происходит? — прокашлявшись, прохрипел с кривой улыбкой он.
— Я только что прилетел, услышал музыку и… — переведя взгляд на меня, тихо добавил: — До сих пор не могу прийти в себя.
— Лия учит танцевать здешнюю молодежь, — пояснила бабуля, — и у нее отлично получается.
— Все, закончили, — махнула рукой я. — Девочки, вам пора домой.
После десяти минут танца я тяжело дышала, ноги дрожали, сердце выскакивало из груди, но казалось, чистая энергия наполняет меня, я чувствовала себя восхитительно живой, настоящей, переполненной яркими положительными эмоциями.
Трис и ее компания с расстроенным видом развернулись и поплелись по направлению к двери, постоянно оглядываясь и останавливаясь.
— А можно, мы завтра еще придем? А вы нам станцуете? А может, придете сегодня в клуб?.. — доносились неуверенные вопросы со всех сторон.
Я улыбнулась и пробормотала:
— Может быть…
Девушки гуськом вышли из библиотеки и потопали через гостиную к входной двери.
— Ты опять начала танцевать? — прошептал мне в спину Кир, когда я проходила мимо него, чуть тронув плечом.
— Так… Захотелось вдруг… — бросила небрежно, а сама пыталась усмирить разбушевавшееся сердце.
Меня вдруг посетила совершенно бредовая мысль — именно я должна была броситься ему на шею, когда он зашел в комнату, именно я должна была целовать его после разлуки, именно я должна была обнимать его и прижиматься к его телу. Я чуть тряхнула головой, освобождаясь от сумятицы в голове, и спросила:
