Выносить ребёнка значит состарить свои кости. Истомить свою кровь. Растягивать свою кожу и плоть. Рождение разрывает мать надвое, разделяет в чистой агонии. Разделяет молодое и старое. Дитя нуждается, мать отдаёт.
Я никогда не отрывала тебя от груди, Серебряная Лиса. На самом деле ты никогда не покидала мою утробу. Ты, дочь, пьёшь намного больше, чем просто молоко.
Духи, пожалуйста, прекратите мои мучения. Я не вынесу эту жестокую пародию на материнство. Отделите меня от дочери. Ради её же блага. Моё молоко стало ядом. Я могу вскормить её лишь злобой, ничего больше во мне не осталось. И я остаюсь молодой женщиной в этом состарившемся теле…
Гребень зацепился за спутанные волосы и оттянул её голову назад. Мхиби зашипела от боли и бросила взгляд на сидевшую над ней женщину. Её сердце внезапно ёкнуло.
Их взгляды встретились.
Женщина, которая ни на кого не смотрит, смотрела на неё.
Я — молодая женщина в теле старухи, она — ребёнок в теле женщины…
Две идеально отражающие друг друга тюрьмы.
Смотрят друг на друга.
— Милая девочка, ты выглядишь уставшей. Присаживайся тут, рядом с великодушным Круппом, и он нальёт тебе горяченького травяного чаю.
— С удовольствием, спасибо.
Крупп улыбнулся, наблюдая за тем, как Серебряная Лиса медленно села на землю и опёрлась спиной на запасное седло. Между ними горел небольшой очаг. Под изношенной одеждой из оленьей кожи просматривались округлости и изгибы женского тела.
— А где твоя друзья? — спросила она.
— Играют в кости. С гордыми акционерами Тригалльской торговой гильдии. Крупп по какой-то чудно́й причине отстранён от сих игр. Безобразие! — Даруджиец протянул ей жестяной кубок. — В основном шалфей, увы. Однако ежели тебя терзает кашель…
— Нет, но спасибо в любом случае.
— У Круппа, разумеется, не бывает кашля.
— И почему?
— Ну как же — потому, что он пьёт чай с шалфеем.
Взгляд её карих глаз скользнул по толстяку и остановился на повозке в дюжине шагов от него.
— Как у неё дела?
Крупп приподнял брови.
— Девочка, ты могла бы и сама у неё спросить.
— Я не могу. Для матери я — чудовище во плоти, её украденная юность. Она презирает меня, и у неё есть на то причины, особенно теперь, когда Корлат рассказала ей про моих т’лан айев.
— Крупп желает знать, сомневаешься ли ты теперь в предпринятом путешествии?
Серебряная Лиса покачала головой и сделала глоток чая.
— Слишком поздно. Проблема никуда не исчезла, как тебе известно. Кроме того, наше странствие окончено. Осталось лишь её…
— Ты лукавишь, — прошептал Крупп, — твоему странствию ещё далеко до конца, Серебряная Лиса. Но давай временно отложим эту тему, хорошо? Не известны ли тебе новости об ужасающей битве?
— Она завершилась. Паннионские силы разбиты. Не считая пары тысяч едва вооружённых крестьян. Белолицые освободили Капастан, точнее то, что от него осталось. «Мостожоги» уже в городе. Важнее то, что Бруд собирает совет — ты, наверное, захочешь присутствовать там.
— Да ну! Разве лишь для того, чтобы благословить сии сборы великолепной мудростью Круппа. А ты что, не собираешься посетить оное достойное собрание?
Серебряная Лиса улыбнулась.
— Как ты уже сказал, даруджиец, моё странствие ещё не окончено.
— О да. Крупп желает тебе удачи, девочка. И искренне надеется в скором времени снова тебя увидеть.
Серебряная Лиса ещё раз покосилась на повозку.
— И увидишь, друг мой, — ответила она, затем допила чай и с лёгким вздохом встала.
Крупп заметил, что она замялась.
— Что-то не так, девочка?
— Не знаю, не уверена. — На её лице отразилась тревога. — Часть меня желает составить тебе компанию на этом совете. Такое… внезапное стремление.
Маленькие глазки даруджийца сузились.
— Часть тебя, Серебряная Лиса?
— О да, возникает вопрос: какая часть? Чья душа съёжилась внутри меня в подозрении? Кто чувствует, что из нашего союза сейчас полетят искры? Боги, а ещё хуже то, что я чувствую, будто в точности знаю, почему… Но я не знаю.
— Рваная Снасть, не так ли? Если представить что Ночная Стужа и Беллурдан потенциально обладают даром провидения, у них могут быть дурные мотивы. Ох, наверняка существует более простой способ это сказать…
— Это не важно, Крупп.
— Грубо говоря, тебя разрывает на части, Серебряная Лиса. Подумай: повлияет ли на поиск твоей судьбы небольшая задержка? Иными словами, есть ли у тебя время, чтобы идти с мудрым Круппом в штабной шатёр Воеводы?
Она внимательно посмотрела на него.
— У тебя тоже дурное предчувствие, да?
— Если разрыв неизбежен, девочка, то твоё присутствие станет необходимым, ведь ты — настоящее связующее звено между этими непримиримыми лагерями.
— Я… я не верю Ночной Стуже, Крупп.
— Большинство смертных временами не могут довериться какой-то части себя. Кроме Круппа, разумеется, ведь его выверенная самоуверенность не подлежит сомнению. В любом случае, конфликт инстинктов заложен в самой нашей природе — за исключением Круппа, разуме…
— Да, да. Хорошо. Пойдём.
Разрез чистой тьмы появился на полотняной стене. Слабое дыхание Куральд Галейна ворвалось в штабной шатёр, и свет фонарей померк. Аномандр Рейк вошёл через портал. Полуночная дыра тихо закрылась за ним, возвращая фонари к жизни.
Широкое плоское лицо Бруда перекосилось.
— Ты опоздал, — прорычал он. — Малазанцы уже идут сюда.
Сбросив с плеч чёрный кожаный плащ, Владыка Лунного Семени сказал:
— Что с того? Или мне снова придётся выступать третейским судьёй?
Корлат, прижатая спиной к стенке шатра, откашлялась.
— Кое-что… выяснилось, Владыка. Само существование этого союза стоит под вопросом.
Каллор, последний из присутствующих, сухо фыркнул.
— Под вопросом? Нам врали с самого начала. Быстрая атака на Войско Однорукого, прежде чем они оправятся после сегодняшней битвы, — вот что важно.
Корлат смотрела, как её повелитель молча разглядывает союзников.
После долгого молчания Рейк улыбнулся.
— Дорогой Каладан, если говоря о лжи, ты имеешь в виду руку Императрицы, которая приставила по кинжалу к спине Дуджека Однорукого и Скворца, то, кажется, даже если мы должны были что-то предпринять, — хотя, как на мой взгляд, это не тот случай, — то нам следовало вмешаться. Это было бы в интересах Скворца и Дуджека. Если, конечно, — он прищурился и посмотрел на Бруда, — ты не усомнился в их командирских качествах. — Рейк медленно снял перчатки. — Хотя доклад Карги о сегодняшнем сражении состоял исключительно из ворчливых комплиментов. Малазанцы действовали профессионально, отработанно и неумолимо. Именно так, как мы бы того хотели.
