– Меня твоя мать послала, Зоя Федоровна! – Сергар едва уклонился от сдвоенного удара мечей, распоровших воздух прямо у его плеч. Девица на пару секунд остановилась, но только для того, чтобы яростно выдохнуть:
– Мама не могла послать за мной Смерть! Она скорее сама бы умерла! Умри, сука костлявая!
Вжик! Кланг-кланг!
Сергар вырастил небольшой щит, меч с тупым лезвием – теперь можно было "воевать". Самое глупое в этом всем было то, что он не мог нанести девке удара, не мог принести никакого вреда, и не потому, что вообще не мог, силы и умения не хватало, а потому, что этого делать было нельзя! Каждый удар по душе мог ее разрушить, лишить воспоминаний, или хуже того – разрушить всю личность до основания, и тогда вместо души остались бы только негодные обрывки ее "плоти", ни на что не годные, не способные оживить тело!
Клаш-клаш!
Девка билась на удивление умело – насмотрелась фильмов? Конечно, против Сергара она ничего не могла, даже пробить его защиту, но…стоит ошибиться, стоит ослабить внимание – получить по башке в иллюзорном мире не менее опасно, чем это было бы в мире реальном!
А может и еще опаснее. Рану реальную можно залечить, а вот рану на душе? Вряд ли.
– Остановись! Меня зовут Олег (Не соврал! Зовут!), меня послала твоя мать! Я лекарь, и хочу тебя вылечить! Хочу вытащить из этой темницы!
– Это не темница! – рыкнула девка, закручивая особо хитрую спираль удлиняющимся по ее желанию мечом – Это крепость! И ты, старая мерзкая сука, тут сдохнешь! Ты не заберешь меня!
Клаш-клаш-клаш!
Бам!
Щит разлетелся деревянными занозами.
Бам!
Вместо мечей девушка теперь орудовала двумя дубинами с шарами, усаженными острыми шипами. От ударов этих страшных орудий убийства разлеталась домашняя утварь,, так любовно устроенная в этой "крепости".
Разлетелся телевизор, вдребезги разбился чайный сервиз, стоявший на полках, сами полки в полированной мебельной стенке были превращены в древесное крошево. В комнате будто порезвился бешеный жеребец, вволю побесившийся на паркетном полу – его стальные подковы разнесли все, до чего смогли достать.
– Получи! Получи, сука! – девица визжала так, что заглушала стоны развратной парочки, невесть как снова оказавшейся в целом, нетронутом телевизоре.
Комната приобрела прежний вид – похоже девица сама не осознавая того поддерживала равновесие придуманной "норки", в которую забралась, прячась от Смерти.
"Вот оно что! Равновесие!" – стукнуло в голову лекарю, и он решился. Отпрыгнув назад, испарил свое оружие, и сделав пасс, метнул в стену комнаты самый мощный огневик, какой мог создать, представив, что и он, и девушка защищены магическими экранами.
Огневик получился знатный – громадный, в обхват, таких в жизни не бывает, и грохнул он будто корабельное орудие, выстрелы которого Сергара видел по телевизору. Стену просто вынесло, разнесло в клочья, а комнату заволокло гарью и дымом.
Стена тут же появилась снова, но хозяйка "крепости" была вынуждена замереть, занятая восстановлением прежней структуры "крепости", и тогда Сергар напал – могучий удар сбил девушку с ног, вбив ее в стену, с которой посыпались книги, картинки, какие-то фигурки, любовно расставленные на полочках. Сергар выпустил мощный заряд силы, представив, что вяжет девицу с ног до головы толстенными путами, больше похожими на корабельные канаты. Теперь – если бы с пленением ничего не вышло, если бы душа девушки смогла порвать путы – участь незадачливого лекаря была бы предрешена. "Сука Смерть" точно осталась бы в этой крепости навсегда. В виде груды "костей".
Девушка рванулась, канаты натянулись, затрещали…и выдержали.
Завыла, зарычала, потом начала плакать, рыдать, жалобно всхлипывая, как маленький ребенок. И тогда Сергар взвалил ее на плечо, подошел к двери, которую создал в стене и высадил эту дверь ногой, разнеся на мелкие кусочки.
Путь был свободен, и Сергар шагнул за порог.
* * *
Девушка вскрикнула, затряслась, кровать заходила ходуном – девицу, зажатую под телом лекаря били судороги.
Затрясся и Олег – он будто боролся, пытаясь прижать пациентку к постели. Оба рычали, хрипели, завывали, и выглядело это так страшно, что Зоя все-таки не выдержала. Она бросила к кровати, хотела схватить Олега за плечи и стащить с дочери, но не успела.
Маша перехватила ее руки и отбросила женщину прочь:
– Не трогай! Он сказал, чтобы ему не мешали!
– Она умрет! Она сейчас умрет! Он ее убивает! – взвизгнула Зоя и снова бросилась вперед.
Но Маша была настороже – схватив безутешную мать за волосы, она рванула ее в сторону, добавив коленом в обтянутый халатом зад с такой силой, что старшая медсестра с грохотом врезалась в дверь туалета.
На пару секунд Зоя застыла на полу, упав на колени, ошеломленная ударом. Лицо женщины скривилось в гримасе, достойной Медузы Горгоны, и через мгновение в ее руке оказалось оружие – эмалированное ведро с отбитым краем. Размахнувшись, Зоя Федоровна метнула этот снаряд в голову Маше, спокойно, с прищуром ожидавшей атаки поверженной соперницы.
Ведро с невероятным грохотом врезалось в стену, покатилось по полу, не причинив увернувшейся Маше ни малейшего вреда – чего-чего, а драться Маша научилась еще в детстве – тот, кто не умеет дать сдачи не может выжить в этой жизни. Особенно на их улице.
– Что, что случилось?! – в комнату попытался проникнуть постовой, но швабра, которой была подперта дверь, не дала ему этого сделать. Полицейский лишь заглянул в щель между косяком и дверью, и тут же отпрянул, пораженный открывшейся картиной – на кровати лежал голый Олег, из-под которого виднелись конечности и голова голой же девицы, а над ними таскали друг друга за волосы разъяренные медсестры. Блузка на груди Маши была порвана вместе с лифчиком, груди вырвались на свободу, а из носа Зои Федоровны капала кровь, покрывая халат сочными рубиновыми пятнами.
Постовой не успел ничего предпринять – сильный удар девичьей ноги уже захлопнул дверь, отрезав его от сверхинтересного зрелища:
– Назад! Не смотреть! Убью!
В Маше проснулась настоящая валькирия, или берсерк в женском обличьи. Она поудобнее захватила Зою Федоровну за шею и классическим броском через бедро шваркнула о платяной шкаф, полностью выведя из строя гадкое изделие рук пьяного мебельщика, десять лет ожидавшее, когда кто-то наконец-то прекратит его уродское существование.
Оглушенная Зоя Федоровна застыла на полу, юбка ее задралась выше пояса, обнажая красивые черные трусики и края черных чулков, по коим уже спустились дыры-стрелки.
– Мам, что тут происходит? – слабый голос девушки прозвучал, как гром средь внезапно наступившей тишины – Ой! Я голая! И мужик на мне! Ты кто такой?!
