— Это слишком походит на правду, чтобы оказаться пустым вымыслом,— заговорил Зул.— Я думаю, и пленных увели туда неспроста.
— Конечно,— кивнул Мэгил,— сосуд ведь еще не полон.
— Сосуд?— удивился Конан.— Что еще за сосуд?
— Да пирамида.— Мэгил усмехнулся, весьма довольный собой: наконец-то ему удалось хоть чем-тот удивить невозмутимого варвара.— Я думаю, ритуал вовсе не так прост, как кажется, и цель его состоит не столько в запугивании Мелии, чтобы сделать ее податливой, но в гораздо большей степени в том, чтобы копить Силу. Похоже, ступени с площадками и таинственные руны на ее стенах — все это лишь часть колдовства, которое продолжает набирать силу, хотя и сейчас уже я не знаю, можно ли остановить его.
— И что ты собираешься делать? — хмуро спросил киммериец.
— Пока не знаю. Может, ты подскажешь что-нибудь? — спросил Мэгил, с надеждой посмотрев на варвара.
— Да разве ж я колдун? — удивился киммериец.— Или разбираюсь в колдовстве? — Конан раздраженно опрокинул в рот остатки вина и замолчал. Молчали и Зул с Акаямой. Наконец северянин не вытерпел и решился задать вопрос, который давно уже вертелся у него на языке:
— Послушай, Мэгил, а что ты вообще знаешь о Затхе? В Шадизаре я слышал, что в Йезуде, городе жрецов, нашел себе прибежище Затх — живой бог-паук. И вдруг Сура-Зуд — тайный город, надежно упрятанный на вершине плато, и Затх, ожидающий своего пробуждения, которого никто не называет богом-пауком, а величают Спящим? А может быть, они и вовсе не имеют отношения друг к другу?
Киммериец закончил говорить и уставился на друга в ожидании ответа, но тот не торопился.
— Было время,— начал, наконец, он,— когда я всерьез интересовался этим вопросом, но все, что сумел узнать, носило оттенок какого-то неправдоподобия, как, впрочем, и все истории, повествующие о далеком прошлом.
Конан усмехнулся:
— Ты мог бы всего этого и не говорить, ведь и сейчас у нас поводов для радости немного.
— Ну, хорошо.— Мэгил слегка, одними уголками губ, улыбнулся и, сцепив ладони, обхватил ими колено, откинулся на спинку кресла и задумчиво уставился в потолок.— Так вот, я слышал, что Затх — лишь полубог. Сын Сета и прекрасной, могущественной колдуньи Рогазы… Что ты смеешься, киммериец?
Он удивленно уставился на друга, но Конан хохотал и не мог остановиться. Мэгил терпеливо ждал, внимательно наблюдая за ним. Наконец, киммериец немного успокоился и, утирая слезящиеся от смеха глаза, произнес:
— Прекрасная Рогаза…— Он помотал головой, пытаясь прийти в себя.— Это не тот ли обтянутый жабьей шкурой скелет с отвисшими до пола грудями?
— Тут нет ничего смешного,— спокойно возразил бывший жрец, словно и не было этой долгой паузы в их разговоре,— она ведь не всегда была такой… Легенды гласят, что сам Сет долго домогался ее любви, но согласилась она на этот союз лишь после того, как пообещал он ей даровать божественность их будущему сыну.
— Ну и как?— вновь заинтересовался киммериец.
— Будучи наполовину смертным,— начал объяснять Мэгил,— он не мог родиться богом, хотя и получил при рождении огромную силу. Недостающую же часть должны были восполнить года.
— Как тебя понимать? — запротестовал киммериец.— Что все это означает? И как избыток прожитых лет может восполнить недостаток божественности?!
— Сет наделил сына почти всеми качествами, присущими богам,— терпеливо разъяснил Мэгил,— но чтобы стать равным отцу, Затх должен был бы получить его силу, что для самого Сета оказалось бы равносильно смерти. Поэтому силу он должен был накопить сам, Он был невероятно силен, но недостаток сил все-таки сказывался,— на миг Мэгил задумался, словно воскрешая что-то в памяти,— например в том, что он был привязан к своему телу, хотя и мог покидать его на неограниченный срок и занимать любое приглянувшееся. Но он не мог изменять его! Это очень существенная разница. Короче, он набирался сил, крадя их у людей, но все равно для этого требовались долгие годы. Затх же не хотел ждать. Сила его росла столь стремительно, что это всерьез встревожило Митру, и он, не рискуя открыто напасть на Затха, поручил своим слугам обуздать его.
— И это удалось,— задумчиво, ни на кого не глядя, проговорил Конан.
— Да, это удалось,— согласился Мэгил,— хотя и с большим трудом. В один из дней тело Затха так и не проснулось, и, когда встревоженная странно долгим сном сына Рогаза воззвала к Сету, выяснилась правда, но предпринять что-либо было уже невозможно. Как ни грозила ему колдунья разрывом, но и Отец Тьмы оказался бессилен что-либо немедленно изменить. Он лишь сумел продлить ее жизнь, чтобы могла она увидеть пробуждение своего сына, а если повезет, то и обрести вторую молодость.— Мэгил закончил рассказ и посмотрел на киммерийца.— Ты понял теперь? Ведьма старше этого города!
— Плевать я хотел на ведьму,— лаконично отозвался варвар. — Я понял, откуда пирамида.
— Да, — кивнул Мэгил. — Это творение Сета.
— И все-таки, — Конан упорно возвращался к своему,— что ты скажешь о Затхе, живущем в Йезуде? Сурия говорила, что это лишь кукла Рогазы.
— Может быть, и так,— жрец равнодушно пожал плечами,— хотя, должен сказать, меня это совершенно не интересует.
— Зато интересует меня!
— Я уже догадался,— усмехнулся Мэгил,— не пойму лишь, почему?
— Все очень просто,— объяснил киммериец, впиваясь крепкими зубами в сочный кусок мяса.— Колдунья, которая сумела сотворить куклу, играющую роль живого бога-паука, способного к тому же творить кое-какие чудеса, должна быть не просто сильна.
Жрец повел плечом. Не очень-то хотелось ему признаваться в этом, но довод киммерийца оказался весьма серьезен. Он задумался.
— Жаль, что мы не проверили этого еще в Шадизаре.
— Интересно, как?— усмехнулся киммериец.
— Достаточно сравнить сроки, и все стало бы понятно.
— Разве ты знаешь, когда был основан Сура-Зуд?— насмешливо перебил его киммериец, и Мэгил осекся.
Вновь какое-то время все молчали, пока Акаяма не заговорил:
— Слышал я, что некоторые пиктские шаманы умеют обращать людей в зверье.
— У нас это тоже не редкость,— вмешался в разговор Зул.
— Именно к этому я и веду,— подытожил Конан,— что, если мы сунемся туда, нас просто обратят во чтото непотребное, и конец тогда честолюбивым планам Митры.
— Я обещаю подумать об этом.— Мэгил упрямо поджал губы, не желая обсуждать вопросы, касающиеся Подателя Жизни.
— Подумай, друг,— сказал Конан мягко, почти ласково,— хорошенько подумай, и не только об этом.
— О чем же еще? — встревожился жрец.
— Подумай о силе Рогазы,— начал перечислять киммериец,— о силе Харага, которую мы испытал на себе еще в Шадизаре. Поразмышляй о Рамсисе. Мне отчего-то пришло в голову, что он не зря объявился в Заморе именно сейчас. Я не удивлюсь, если узнаю, что Хараг привез сюда и стигийца. Подумай о Сурии, которая может вырваться из плена, и о страже, наверняка готовящейся встретить нас в Черном Замке. А главное, подумай о том, чего мы еще не знаем!
