— Вето. — Негромко произнес Клим, стремительно оказавшись за спиной у почти задохнувшегося Калемана и, положив ему руку на плечо.
Сила, душившая гнома, ослабела.
— Здесь Владомир — страж Синегории, — раздался гневный голос Илии, — тебя, старый болтун, только вето короля спасло! Нашел, кого обвинять, того, кто жизнь отдал за то, что ты на белом свете живешь!!!
Как учитель оказался рядом, я не заметила. Он стоял справа от кресла Калемана и смотрел на что-то невидимое всем перед собой. Тяжелый протяжный вздох пролетел холодом над нашими головами.
— Стражи… — знакомый негромкий голос, от которого сразу заложило уши, — Стражи сильны своей жертвой и вашей единой верой в победу! — все усиливаясь, голос оглушал, гремел под сводами хлопающего пологом шатра. — Мы — воины! Ваши слабые души заставляют нас спать веками! Но сейчас вас не спасут даже все стражи! Вас не спасет ничто! Если вы не сможете укротить солнце Мрасы, — оно спалит все, живущее и радующееся, под этим синим небом! Если вы не зажжете свои трусливые сердца светом битвы и радостью победы, не радоваться вам боле на этой земле, ибо ее просто не станет! Боритесь и мы придем вам на помощь!
Когда в воздухе, раскаленном гневом, затих последний звук голоса давно погибшего, но по-прежнему неукротимого воина, чувство разбитости и опустошенности сменило страх и напряжение последних минут. Тишина повисла надолго. Только Клим, подозвав к себе Лансеола и Азгара, торопливо что-то раскладывал на столе.
Часть 6
1
Понемногу оцепенение стало отпускать собравшихся. Никто больше не переговаривался, не шептался, не смеялся. Болтун Нестор хмуро разглядывал всех, то и дело вскидывая глаза на короля. Низкорослый Калеман, поставив локти на подлокотники кресла и уперевшись лбом в руки, унизанные перстнями, справившись, наконец, с сильной дрожью, бившей его после удушья, сидел теперь неподвижно, словно окаменев. Про себя я вообще молчу, черные краски на моей картине под названием Синегория сгущались, неужели я попала в эту прекрасную страну, нашла друзей, нашла эти единственные на всем свете глаза, в которые мне хотелось смотреть и смотреть… только для того, чтобы увидеть страшный конец всему этому. Но глядя на лица, окружавшие меня, я видела мужество и отвагу и… не страх за свою жизнь, а растерянность от осознания, что недооценили опасность. Воины, привыкшие смотреть смерти в лицо, и, которые шли на смерть, не задумываясь, ради жизни своих любимых и близких, сейчас понимали, что это уже никого не спасет, эта жертва будет напрасной и…просто погибнут все…если… Я вспомнила про лягушку, которая должна сучить лапками до конца, чтобы выжить, и слова деда, как живые, зазвучали во мне. В этот момент Клим поднял на меня глаза и улыбнулся… он понял, что я хочу его поддержать.
Король видел, что на этот раз все внимание приковано к нему. Даже Калеман не отрывал мрачного взгляда от Клима.
— Для того, чтобы иметь полное представление, о том, что происходит, я хочу, чтобы вы послушали еще Азгара… — сказал король, коротко взглянув на эльфа, неподвижно сидящего в своем углу и не шелохнувшегося ни разу за все время.
Выскользнув, как тень, из глубокого кресла, Азгар бесшумно оказался возле стола. Я удивленно следила за ним, — это было не то беспомощное и разбитое существо, которым я помнила его. Азгар двигался… угрожающе что ли. Он напомнил мне крадущегося хищника. Небольшие прищуренные глаза без намека на приветливость были неподвижны, но этот пристальный взгляд отзывался на каждое движение. Наконец, эльф замер возле стола, выпрямившись и, с вызовом вздернув подбородок, обвел нас глазами, задерживаясь на долю секунды на каждом лице.
— Вчера я вернулся из Мрасы, — раздался его шепот, чувствовалось, что он старается говорить громче, но от этого отдельные звуки казались лишь похожими на рычание, и Азгару пришлось говорить тише. — Я пошел через ход в Крысинной Балке, это недалеко от Еловой Горы, если кто не знает… Через ход на болоте, не пошел, — если зимой такая жара на границе, то под кристаллами делать нечего… Города Мрасы стоят пустые, почти все либо погибли во время вспышек на их солнце, либо поднялись наверх, остались лишь те, кому уже не выползти оттуда никогда. Про вспышки мне рассказал мой друг из… той жизни. — При этих словах эльф помрачнел еще больше, но продолжил. — Первая вспышка произошла две недели назад, тогда сгорел Трагаров дворец, сам он в это время был в своем северном поместье. Самое скверное, что не было во дворце ни охраны, ни слуг, погибли пленные, работающие на алмазном руднике, сгорели поселения мутантов, которых темные считают никчемными отбросами их мира, поговаривают, что эти вспышки начались неспроста. Но, если вначале они случались редко: первые две прошли с перерывом в пять дней, то теперь шпарят каждые пять-шесть часов. В это время солнце раскаляется до бела и начинает сжиматься и разбухать, и, кажется, что оно вот-вот разорвется.
Азгар замолчал, переводя дыхание. Ни одного выкрика, вопроса не раздалось в эти минуты. Лишь свистящее дыхание Рагадона нарушало тишину. Полупрозрачные стены шатра слегка шевелились от теплого сквозняка, становилось сумрачно, напоминая, что зимние вечера наступают рано. На столе появились две зажженные лампы, похожие на те, которые я увидела первый раз на дедовой заимке. Первым заговорил Клим, как-бы напоминая, что ему хотелось услышать особенно:
— Что это за солнце, Азгар, можно ли им управлять?
— Я помню, что ты просил узнать, Светлый. Пришлось спуститься на самый нижний уровень, там оказалась нора горного гнома старика Горма, которому как-то приходилось бывать очень близко к синему светилу, приказали выточить какую-то вещицу, за это его и отблагодарили, придушив и выбросив в мусорную штольню, только он выжил… Он, вообще, мастер по всякому железу и камню. Так вот, он сказал, что это машина, которая вела небесный корабль из другого мира, и сила магии того мира заключена в этом солнце. Этот корабль он видел, но дорогу к нему не знает, шли они туда очень долго, и как он понял, его заставили кружить по одному и тому же коридору…
Да, он несколько раз повторил, что, похоже, это место где-то на земле людей, потому что воняло болотами…
— Ты не пробовал его позвать наверх, Азгар, никто бы ему не причинил вреда здесь, тем более, если бы он…
— Он умер на наших руках, старик был очень плох, когда мы пришли, — оборвал грубовато короля Азгар. — Там мрут все как мухи, камни раскалены, воды в некоторых колодцах уже нет, а в других — гнилая. Их оставили подыхать, зная, что им не выбраться уже самим. Другие же отправились сюда, уходя, они глумились над оставшимися, говоря, что отправляются за новой жизнью, что взрыв сметет крепости и старую Мрасу, а они к тому времени будут уже в Золотом Устье.
