— Ну, значит, в кузне пособишь. Заказов много, а от неё, — кивок в сторону шустрой Миугмах, — покуда толку мало. Ни мехи раздуть, ни пруток подать…
Похоже, он и впрямь собирался в будущем приспособить шестилетнюю дочурку к своей профессии.
Насчёт денег — это было частичной правдой. При себе у Алана действительно оставалось три медяшки да засохшая просяная лепёшка. А вот километрах в пятнадцати за городской стеной, в предгорьях, ждал своего часа тайничок. И серебра там хватало. Даже если учесть неизбежные потери при обращении к местным менялам — как минимум докко на полтораста.
Алан никогда не отличался особой практичностью. О «серебряном запасе» ему напомнил отец Александр.
— А ещё говорите, что всё продумали, — прогудел он в тёмную, но уже с явно заметной проседью бороду. — На Божию помощь надо надеяться, но именно что в исключительных ситуацих… А в быту… Это, знаете ли, было бы уже хамством…
Жить-то на что будете первое время? Подаянием? Как-то я сильно сомневаюсь, что здоровому мужику без явных увечий станут подавать. Вспомните, апостол Павел — тот палатки шил. А вы, подозреваю, делать руками ничего не умеете.
— Как это не умею? — делать руками ничего не умеете взметнулся Алан. — Я в детстве и выжиганием по дереву занимался, и мозаикой… мои работы, между прочим, попадали на выставки… Потом, что я, лопату в руках не держал? У Вероники Сергеевны садовый участок за Дмитровом. И копать, и дрова наколоть, и забор обновить — всегда пожалуйста…
Он тут же погас. Вспоминать о тёще значило опять вернуться мыслями в ту лунную ночь, в новости «нуль-газеты»… Это оказался вовсе не террористический вирус.
Это вообще было не вирусом, а чудовищной, идиотской ошибкой в программе автоматического пилотирования. Да, редкое сочетание обстоятельств — юный хакер развлекался прогулкой по Сети и сам не понял, как вломился на сервер этих долбанных «греко-турецких авиалиний».
Оказалось, греко-турки экономили на системах безопасности, на программистах, на сисадминах… набирали студентов-двоечников… Юноша — такой же двоечник, кстати, — вообразил, будто перед ним — секретный сервер сетевой игры «Гибель космоса». И с большого ума ринулся править под себя конфиги…
Окончилось это для него пожизненным заключением, а толку? Восемьдесят четыре человека… их всё равно не вернуть… Зачем уродовать восемьдесят пятую жизнь?
Алан часто задумывался, а что бы он сотворил с этим чешским сопляком Гурвинеком?
От его первоначальных мечтаний побледнели бы инквизиторы всех веков. Но, взметнувшись, тёмное вскоре ушло на глубину. Тогда он просто представлял, как влепит поганцу затрещину. Следующий этап — как поглядит ему в глаза. Долго и пристально… А потом фантазии закончились, пошла жизнь… Веронику Сергеевну разбил инсульт, к которому быстро приплюсовалась онкология. Она пережила дочь и внуков на пять лет, причём последние три с половиной лежала на больничной койке, ничего уже не соображая и только воя, как маленький голодный щенок. На обезболивающие уколы уходило едва ли не ползарплаты Алана, при том, что в международном исследовательском орбитальном центре — так официально именовался «Солярис» — платили весьма прилично, а ещё шли гонорары за статьи в «Природе и обществе», за цикл популяризаторских очерков «Неотерра — зеркало истории»…
— Вот уж эксклюзивные навыки — копать и колоть, — рассмеялся отец Александр. — Алан, поглядите правде в глаза. Вы ничего не умеете из того, что требуется там.
Вы не владеете ремеслом гончара. Вы никогда не ухаживали за лошадьми, тем более, тамошние лошади и мулы всё-таки отличаются от земных. Вы не мастер выделывать кожи. Не умеете шить. С кузнечным делом тоже вряд ли знакомы… Да, я согласен, жизнь заставит и научит… Только есть риск, что прежде этого загнётесь от голода. Поэтому нужен неприкосновенный запас. Я думал над этим вопросом.
Разумнее всего — серебро. Там оно, как из ваших же статей следует, ценится не меньше, чем на Земле. С другой стороны, это не сверхдрагоценность, за которую прирежут не задумываясь. Небольшой слиточек серебра в руках бедного странника — это более-менее сойдёт. А вот золото или драгоценные камни… моментально обвинят в краже. Поэтому остановимся на серебре.
Алан взглянул на батюшку вопросительно. Тот спокойно вертел в пальцах старинную, потемневшую ложечку.
— У меня есть некоторое количество серебряной посуды. Старинная… так сказать, фамильное серебро. Серебряные вещи можно купить и в ювелирных… сами говорите, деньги у вас есть. Только вас одного пускать нельзя, ещё возьмёте какой-нибудь мельхиор… В общем, раз уж я благословил вас на всё это безумие, то заготовку серебра возьму на себя. К тому же есть у меня один хороший прихожанин, работал ювелиром некогда, сохранил связи… поможет переплавить это в небольшие серебряные слитки… которые там вы сможете продать всюду, где есть какие-нибудь ювелиры или перекупщики… Половину цены потеряете, ну так оно и понятно. …Серебряный запас Алан старался не трогать без нужды. Во всяком случае, не носить при себе, пока живёт где-то более-менее долго. Отнимут с высокой вероятностью. На том постоялом дворе ему ещё повезло, что расплатился здешней медью — иначе бы негодяй-хозяин и прирезать мог. Совершенно безнаказанно, кстати. Здешнее правосудие не распространялось на бродяг неизвестного рода-племени. Даже у раба — и то больше «социальных гарантий». Не стали бы раба из-за серебра резать, да и просто так резать не стали бы. Потом ведь с господином его дело иметь, а значит — с государевой стражей и судьёй. Члена местной городской общины тоже трогать небезопасно. За него и квартал встанет, и, что ещё серьёзнее, род. А пришлый… Нет тела — нет дела…
Помогать кузнецу оказалось непросто. Алан вроде и не считал себя хлипким, но не то что молотом махать — он и клещи-то с раскалённым металлом держал с трудом.
Раздувать мехи тоже было нелегко, но с этим он кое-как справлялся. Ихиари говорил, что куда успешнее, нежели соседский подросток Аймиззи, которого приходилось нанимать за шесть медяшек в луну и систематически лупить по причине тупости и криворукости.
Зато кузнец оказался благодарным слушателем. Поначалу он, понятное дело, ухмылялся — эко несуразно выдумали… что же это за бог такой, что перед людьми себя защитить не смог? Но потом задумался, и дело мало-помалу пошло. Ихиари говорил косноязычно, но мозги его косностью не отличались. Получая ответ на вопрос, он тут же пытался подкопаться под ответ — и всё глубже втягивался в разговор.
То, что посмертные Нижние Поля — это, оказывается, не навсегда, поразило кузнеца в самое сердце. Значит, когда-нибудь — пускай этого часа придётся ждать долго-долго — он вновь обнимет свою жену? И они всегда будут вместе — там, в небесных садах? Сперва это показалось ему полным безумием, потом — светлой мечтой, что-то вроде хорошего сна, в котором ты — маленький и счастливый. А потом… потом с ним что-то случилось. «А ведь дело говоришь, — выдохнул он. — Так и должно быть… нельзя, чтобы оно как раньше…» Недели за три Ихиари созрел для крещения, и Алан крестил их с дочкой — вдали от города, в небольшом ручье, вытекающем из родника в заповедной кедровой роще.
