- Конечно же, нет! Позволь объяснить тебе кое-что. Магия в Атериаде угасает. Все талантливые чародеи - и это я знаю точно - перебираются в империю. Богоравный и платит лучше, и кормит сытнее, и рабов дарует больше.
- А я думал, что он не позволяет кому-нибудь кроме фарийцев изучать магию.
- Атериадцев это не касается. Мы признаны почти равными доблестным жителям Вечного города, - в его голосе прозвучала нескрываемая издевка. - А потому все более-менее опытные и талантливые чародеи думают только о том, как бы сесть на корабль и помахать родному краю ручкой. У меня так уехали трое друзей. Когда я последний раз был в Батерии, здесь оставалась всего сотня чародеев, включая зеленых учеников и согбенных старцев. Думаю, сегодня дела идут еще хуже. А посему, никто не станет драться с тобой на смерть.
- Это обнадеживает.
- Меня не слишком.
- Отчего?
- Ты - южанин. Городской совет может не пожелать связываться с кем-то вроде тебя.
- Понимаю, - Трегоран задумался. - В любом случае, мне придется посетить твой город, чтобы пополнить запасы и продать нашу добычу. Думаю, в Батерии можно будет действовать по обстоятельствам.
- Слова не юноши, но мужа, - согласился с ним Димарох.
В это время из темноты появилась Итраида, несущая несколько больших клубней.
- Еда, - проговорила она, показывая добычу.
Трегоран последнее время занимался изучением ирризийского и атериадского языков, и добился на этом поприще невероятных успехов. Его абсолютная память помогала юноше и на сей раз. Достаточно ему был один раз услышать слово, и он уже навечно запоминал его значение. Более того, мог воспроизвести услышанное с теми же интонациями, что и говоривший. Так что юноша подумывал скрыть свое истинное происхождение и представиться совету атериадцем-полукровокой.
Спустя два дня они, наконец, добрались до обжитых мест, и уже больше суток катились по хорошей дороге, успев миновать несколько городов. Димарох заметно повеселел. Он щебетал, точно соловей, расписывая своим спутникам все те удовольствия и радости, что несут им атериадские полисы. Трегоран слушал его в пол уха. Он заметно подтянул свои знания ирризийского, и сейчас разговаривал с воительницей, оказавшейся на удивление интересной личностью.
- Расскажи, как ты оказалась в плену, - попросил он, когда Димарох, правивший повозкой, в десятый или одиннадцатый раз подряд завел речь о величии Батерии.
- Я должна был смотреть.
Трегоран моргнул.
- Прости?
- Смотреть, - повторила девушка.
Юноша коснулся плеча артиста, прервал того и повторил слово, произнесенное девушкой.
- В этом смысле правильно понимать его, как разведывать, друг мой, - отозвался тот, - так на чем я остановился?
- На храмах.
- Ах да, точно. Храмы Батерии...
Трегоран вновь переместился к собеседнице.
- Прости, я еще плохо знаю ваш язык.
- Плохо? Ты учил его семь дней и говоришь так, словно жил у нас годы!
- У меня есть пара талантов, - скромно улыбнулся юноша. - Но давай вернемся к твоему рассказу.
Девушка раздраженно фыркнула, но подчинилась. Он уже успел понять, что Итраида ненавидит, когда кто-либо отдает ей приказы, но слушается его.
- Да, я смотрела. Род Волка - наши кровники. Ты знаешь, что это?
- Да. У нас тоже существовал подобный обычай, - ответил он. - Когда член благородного семейства беспричинно проливал кровь члена другого семейства, родные убитого имели право воззвать к богам и потребовать справедливой мести.
Девушка слушала с огромным и неподдельным интересом.
- И как они делали это?
- На арене в храме наш воин сражался с убийцей. Либо до первой крови, либо до смерти.
- У нас не так.
- А как?
- Воюем, пока не перебьем всех.
- Жестоко. А иначе никак?
- Бывает иначе, но редко.
- Понятно. Значит, тебя отправили следить за врагами?
- Никто не отправлял меня! - сразу же огрызнулась она. - Я - из рода Рыси, я дочь лесов!
- Что, прости? - Трегоран уже было подумал вновь обратиться за помощью к Димароху, но Итраида пояснила сама.
Она неожиданно оголила левое плечо, открыв смущенному Трегорану гладкую девичью кожу, изуродованную четырьмя параллельными полосами.
- Видишь?
- Шрамы?
- Это не просто шрамы. Это - следы рыси. - В голосе девушки было столько благоговения, что, казалось, она говорит о каком-то священном месте.
Трегоран знал, о каком животном идет речь - у хозяев был свой зверинец, и юноше не раз приходилось убираться в нем. Каждый раз он ждал смерти от бритвенно-острых когтей северных хищников с забавными кисточками на мохнатых ушах, и каждый раз ему везло. Юноша вздрогнул всем телом и отогнал неприятное воспоминание.
- И как его получить? Убить рысь?
- Нет, убить по двум ладоням врагов за один след.
У Трегорана отвисла челюсть. Выходит, что эта миловидная девушка отправила на тот свет как минимум сорок человек, причем сделала это безо всякой магической силы.
- И много тебе оставалось до последнего? - сообразил он.
- Всего двое, - опечаленно отозвалась она.
- И ты как раз собиралась их прикончить?
- Я сделала это и забрала уши мертвых в качестве доказательства. Я была слишком довольна и радостна. Еще бы - знак рыси говорит, что я - воин, хозяйка своей судьбы. Могу пойти в дружину, могу сама выбрать мужа.
- А ты хотела замуж? - Трегоран почувствовал себя пристыженным. - Из-за меня ты не можешь вернуться к любимому?
Девушка едва заметно покраснела.
- Нет. Я не хочу замуж. Мои родители хотели отдать меня мужчине.
- А-а-а, понимаю. И на обратном пути ты повстречала работорговцев?
- Да. Напали, когда спала. Позор мне! - она злобно ударила кулаком по борту телеги.
"Ага, и будучи разбуженной, она сумела уложить шестерых прежде, чем оказалась в плену. Просто замечательно".
- А даже если бы и хотела, - продолжала девушка, - это неважно. Идти за великим шаманом - честь. Ты призвал пламя себе в услужение. Почетно оплатить долг жизни столь могучему шаману.
Их беседу прервал довольный вопль Димароха.
- А вот и она! Узрите!
Трегоран отвлекся от беседы с девушкой и уставился в указанном направлении.
Их телега как раз взобралась на холм и взору юноши предстала совершенно фантастическая картина - внизу блестела водная гладь залива, упиравшегося в холмистый берег, на котором раскинулся громадный город, опоясанный как минимум тремя кольцами стен, за самой последней из которых расположился большой пригород. Солнце играло на крышах башен, даже отсюда были заметны громадные сооружения - храмы, дома знатных горожан, возможно, еще какие-то строения. Но главное - люди... Такого количества народу, бредущего и едущего по дороге, заканчивавшейся у ворот, он не видел даже у себя в Тимберии. Они, маленькие как муравьи, сновали взад-вперед по своим делам, не обращая внимания на толчею и сумасшедший гомон, долетавший даже сюда.
