— Нет, — горько ответил я.
— Даже зная, что она тебя ненавидит?
— Не смогу.
— И что делать будешь?
— Жить, — как во сне промолвил я, — буду жить ради неё…
Отклика не последовало. Я взглянул в зеркало заднего вида, обернулся. Никого. Только недопитый чай в пластиковом стаканчике грел ладонь. Единственное напоминание о визите бессмертного. Наверное, это был небесный… Что толку гадать?
Пустота внутри всё также обжигала холодом, но больше не расползалась. Я чувствовал себя препогано, зато, кажется, обрёл новый смысл жизни.
Танюха меня теперь ненавидит. Но это не значит, что я ненавижу её. Я люблю её. Действительно, люблю. Если б я только был смелее, и признался себе в этом раньше… Прошлого не вернуть.
Допив чай, я бережно завернул стаканчик в салфетку и положил в бардачок. Туда же отправились два пакета с кровью Роксаны. Возможно, они мне понадобятся.
Я погасил свет в салоне, снова завёл машину и поехал вперёд. Куда ещё? Назад дороги нет. Я всё сделал, чтобы её разрушить.
* * *
Серебристый опель, мазнув габаритными огнями, скрылся во тьме зимней ночной дороги. Седобородый мужчина опустил в снег свой неизменный рюкзак и достал термос и два пластиковых стаканчика. Он поставил их прямо в снег. Наполнил чаем один, затем второй.
— Опаздываешь, Вёрс, — хмыкнул бородатый, беря один стакан и протягивая его неизвестно откуда взявшемуся шатену лет тридцати пяти-сорока на вид.
Тот принял чай.
— Спасибо, — отозвался Вёрс.
— Мы-то с тобой знаем, он никого не спасает. Только смотрит из своих высших сфер… этот Бог.
— Тимур, чего это ты?
— Просто подумал, зачем Богу спасать кого-то, если этот кто-то не жаждет спасения.
— А-а, — добродушно протянул шатен. — Теперь ясно. Спасаться ты не будешь.
— Ха-ха, — рассмеялся бородач. — Гляжу, у тебя настроение хорошее. Есть повод?
— Есть, — загадочно улыбнулся небесный ангел, делая большой глоток чая. — Тимур, научи Кирану такой же заваривать. А то от её бодрящего сбора я уже устал. Скоро из ушей полезет.
— Как-нибудь научу.
— Всё играешь? — осведомился разом посерьёзневший шатен, кивнув в сторону давно уехавшего опеля. — Это жестоко.
— Отнюдь, — улыбнулся ангел в седую бороду. — Вёрс, я не жесток. Я не играю людьми. Я подталкиваю их туда, куда им надо, куда они хотят, но боятся себе признаться в этом.
— И куда ты подтолкнул его? — снова кивок на пустынную дорогу.
— В будущее.
Часть III. Бессмертная. Игра
Сквозь тёмные велюровые шторы золотилось закатное солнце. Просачиваясь в щели между тяжёлой тканью, его лучи робко оседали на стенах, украшенных картинами, на мягком кресле с кривыми деревянными ножками и, конечно же, на полу. Тёплый паркет приятно прикасался к моим босым ногам, даже нежно. Стоя на полу, ловя пятками солнечный свет, я даже позабыла про ноющее тело. Странно, но за каких-то пять дней я научилась радоваться даже самым обычным мелочам. Как, например, прощальный лучик заходящего солнца.
Держась за край кровати, я подошла ближе к окну. Там ухватилась за подоконник и, отодвинув ткань штор, пристроилась между горшков с цветами и огромным белым медведем. Благо, подоконник большой и широкий. Штора тут же укрыла меня от посторонних глаз. Хотя какие уж тут посторонние?
Я находилась в доме Вёрса. Мне любезно была выделена спальня на втором этаже. В комнате напротив расположилась Таня. Ещё, насколько я поняла, ангел приютил двух странных братьев-колдунов. Один из них, постарше и поприятнее в общении, оказался целителем. И не просто целителем, а гениальным целителем! Его имя, кажется, Грегор. Тот, что помладше избегал общения со мной. Почему? Не знаю. Его я видела мельком и всего пару-тройку раз.
Таня… Таня сильно переживала из-за Димки. Честное бессмертное, я уже начала жалеть о своём поступке. Я понимала, что когда девушка узнает правду, узнает то, что Димка сделал с ней, она расстроится. Но я и предположить не могла, что до такой степени.
От мыслей меня отвлек звук открывающейся двери и тихий голос:
— Ксан? Ты спишь?
Таня. Легка на помине.
— Не-а, — держась за разнывшийся бок одной рукой, другой я отодвинула штору. — Привет!
— Ты чего там делаешь?! — грозно прошипела подруга. — Тебе Грегор что сказал?! Ни ногой с кровати!! А ну бегом обратно!
В ответ я показала ей язык и снова скрылась за тяжёлой тканью.
Реакцию подруги я предугадала точно. Она поднырнула под штору с другой стороны и устроилась на противоположном конце подоконника. Нас разделяли каких-то два горшка с алоэ.
Татьяна забралась на подоконник, подогнув под себя ноги. Укрыв кисть левой руки в ладони правой, она взглянула на меня. Нет, Таня не ссутулилась, её взгляд не был затравленным, руки не дрожали. Но та атмосфера, аура, что её окружала, говорила как нельзя лучше о страданиях души. Таня переживала предательство глубоко любимого человека. Ей было больно. Но вместе с тем, она ненавидела Дмитрия…
Что же я наделала?
— Ты как? — хором спросили мы, глядя друг на друга. Улыбнулись и хором же ответили, — Нормально.
— Жить буду, — уточнила я.
— По тебе не скажешь, — скосила на меня глаза Татьяна. — Труп невесты, честное слово!
— Не правда! — возмутилась я. Тут боль в боку стала сильнее, вынудив меня поморщиться.
— Оно и видно. Может, ляжешь?
Я покачала головой.
— Это Грегу не понравится…
Ещё бы! Грегор — потрясающий целитель, но очень требовательный. Пререканий он не терпит. Вёрс говорил, что если б не помощь Грега, одним земным ангелом стало бы меньше.
Всё-таки Дима постарался на славу. Как только смог силу не-людя так использовать: легко, метко, смертельно? Будто не заёмной она была, а его собственной! Брат Грегора очень быстро доставил меня к нему. И целитель, не покладая рук, провозился со мной целые сутки.
Всё это мне рассказали Вёрс и Кирана. Сама я помнила только жуткую боль в боку и сердце. А ещё страх…
— Тань, — опустив голову, пробормотала я, — прости меня, пожалуйста… Я не должна была тебе говорить…
— Не должна?! — воскликнула подруга. Она сразу же поняла, что я имела ввиду. — Ещё как должна!
— Ты это слишком… болезненно воспринимаешь.
— А как иначе? — она горько улыбнулась. — Я имела виды на него. Хотела всю жизнь с ним связать. А тут такое…
— Таня, ты не виновата, — я закусила губу. Что тут скажешь кроме банальных общих фраз?
— Ага, никто не виноват… Кроме Димки!
