— Нет! — обиженно прозвучало из-под кровати. — Скараулю гада. А вы идите.
— Договорились. Жаль только, дождь не кончается.
— Скоро закончится… — угрюмо пообещал росомаха. — Снегом.
Наевшись пирога до отвала, Марк стал готовиться к очередной ночи. Карту, тетрадь сложил в полосатый рюкзак. Слазил на чердак за влажными носками.
Птека упаковывал еду.
Дождь лил, как окаянный.
Марк высунул нос за дверь мельницы, присматриваясь и собираясь с духом.
Вечер надвигался, пора было идти. Марк натянул вязаный жилет, рюкзак спрятал под зубровый плащ, надел и полосатую шапку под капюшон. Птека, блистая шубой, баюкал у груди тючок с запелёнутым пирогом. Набаюкавшись вдоволь, убрал пирог в мешок.
Росомаха наполовину выполз из-под кровати и, валяясь на половичке (всё то же вязаное изделие трудолюбивых птековых родственников) с интересом наблюдал за сборами.
— Ну всё. Пока, Графч! Удачной охоты!
— И тебе! — откликнулся росомаха.
Марк толкнул дверь и вышел под дождь.
Приближение ночи чувствовалось: стылая сырость царила вокруг. Если утром бушевала яростная летняя гроза, то сейчас зябкий осенний дождь вперемешку со снегом заливал-засыпал ЗвеРру, обещал скорую зимнюю стужу.
Марк в очередной раз подивился сегодняшним гостям, не поленившимся навестить его по такой погоде, как лису, так и тайному соглядатаю.
Плащ его мигом отсырел и отяжелел, давя на плечи. Марк вздохнул, приказал себе не обращать внимания ни на снег, ни на дождь, и зашагал по берегу. Вниз по течению реки.
Птека спешил за ним, изредка поскальзываясь на мокрых камнях. Он не спрашивал, куда они идут, хотя видел, что путь к Волчьим Башням Марк избрал довольно извилистый.
Ночь первая
…За спиной у Марка сеял снег. На воду, на берег, на мокрые камни. Впереди чернели развёрстые недра Могильников. Новорождённый месяц в этот раз была закрыт тучами, некому было заглядывать в световоды. Из недр горы сочилась мгла.
Марк пнул мелкий камушек кроссовком и фыркнул.
— Я тут подумал, — объяснил он Птеке, — что ничего своего у меня сейчас нет. Плащ — зубров, рюкзак — твой, карта — жабкина, светильник у Илсы позаимствовал. Вылитый бомж.
— Нам обязательно… Туда? — шепотом спросил Птека.
— Не бойся, далеко мы не пойдём, — пообещал Марк. — Держись за мной.
Он высвободил рюкзак из-под плаща, достал светильник и запалил. Свету получилось немного — зато темнота вокруг недобро оскалилась. Птека сильнее сжал мешок с пирогом, съёжился.
Шаг, ещё шаг, ещё шажок.
Они снова вышли в зал Лунного волка. Стояла замогильная тишина. И холод.
Огонёк высветил укрытое плащом тело третьего человека. Марк аккуратно обошёл его, приближаясь к волку.
Лунный волк замер на гранитном ложе. Он был не то во сне, не то в оцепенении. А может быть, бродил сейчас по тёмным полям. Глаза волка были полуприкрыты и не светились.
Марк поднял светильник повыше, чтобы лучше видеть. Птека же, наоборот, постарался никуда не смотреть, кроме как на кроссовки Последней Надежды.
Огонёк светильника трепетал мотыльком. Марк приблизился почти вплотную к Лунному волку, тронул его за лапу, покоящуюся на черепе. Волк не очнулся. Каждая его шерстинка казалась выточенной из белого нефрита. Чёрные гагатовые когти вонзались в костяное темя.
Марк вручил светильник Птеке, весьма бесцеремонно вытащил череп из-под лапы волка, покачал его на ладони, словно футбольный мяч, сунул в полосатый рюкзак, забрал светильник и направился к выходу.
Уже на пороге Могильников, набрасывая на голову капюшон, он довольно сказал:
— Тыкс, одно дело мы сделали. Всё ж таки не с пустыми руками теперь идём.
У Птеки от переживаний перехватило горло, поэтому он только закивал в ответ, не решаясь спросить, зачем понадобилась эта кража.
…Они пошли прочь от Могильников, оставляя на сыром, набухшем снегу тёмные провалы следов.
Птека оглянулся на скалы, черпнул ладошкой снежных хлопьев, слизал их.
— А если волк нас догонит? — хрипло спросил он.
— Не думаю, — голос Марка звучал спокойно и умиротворенно. — А потом, мы же не навечно череп взяли, можем и вернуть. Так, звеРрей попугаем. Не всё же им нас пугать…
Марк повёл плечами, потянулся и с удовольствием принюхался. Пахло снегом, мокрой шубой Птеки. И тихонько витал в воздухе вызывающий аромат пряных духов. Он был еле ощутим.
— Диса, вылазь! — разоблачил чернобурку Марк.
Темнота около скал уплотнилась, — из-под прикрытия выступила Диса. Пошла рядом.
— Я тебя охраняю! — как ни в чём не бывало, заявила чернобурка.
— Ты подглядываешь и подслушиваешь, — равнодушно отозвался Марк. — Учись говорить правду перед концом света.
Диса промолчала.
Марк подумал, что Илса где-то там, либо у себя, либо в Лисьих Норах. Пахнет яблоками, лёгкими шагами и озорной улыбкой. И одуванчиками. Наверное… А ведь он совсем забыл в суматохе последних событий, что птековы родичи уже сделали для неё рюкзачок…
— Мы — к волкам! — пискнул Птека, видимо надеясь, что Дису это известие отпугнёт.
— С чего бы вдруг? — нарушила молчание Диса.
— Ночевать идём, — невозмутимо отозвался Марк. — Боимся. С волками у тебя отношения такие же тёплые, как и с зубрами?
— Ещё хуже! — гордо сказала Диса. — Но всё равно, я с вами.
— Всяк сходит с ума, как ему вздумается, — пожал плечами Марк.
* * *
Волчья Пасть пахла остро отточенным железом, несовместимым ни с яблоками, ни с чувственными ароматами.
Продрогший Марк задубасил по воротам:
— Ваша Последняя Надежда на пороге! Открывайте. Пора.
Волки, похоже, шутки не поняли.
Дверь, прорезанная в огромной створке ворот, открылась неохотно, чуть ли не со скрипом. Несмотря на поздний час, Пасть бодрствовала, волки не спали. Пламя факелов было багровым, привратники — угрюмо сосредоточенными.
— Шестой человек добровольно кладёт голову в волчью пасть… — обожгло ухо Марку горячее дыхание чернобурки. — А глазки-то у них нехорошо поблёскивают…. Посмотри, посмотри, особенно у правого…
Марк, не слушая, шагнул.
И остановился.
Волки застыли стеной, не собираясь пускать его в башню. За их спинами лязгала холодным железом в холодной ночи башня Волчья Пасть, а на вершине её разгорался сигнальный костёр.
Раздвинув привратников, на снег перед башней ступил главарь волков. Холодный и отчуждённый, как остро отточенный клинок.
— Ты принёс Артефакт, шестой человек? — спросил он ровно, глядя мимо Марка.
