— Ты себя как чувствуешь? — спросила Саша. — Я думала, когда Милка тебе подарит, ноги не так болеть будут.
— Нормально, — сказал Черный.
На улице было уже темно. Блестел в свете фонарей автомобиль, который должен был их везти на задание, на бой, на расправу — а на самом деле вез к неизвестности, погоне и страху. Черный, растопырясь, задевая тростью бока машины, полез в кожаное нутро, пахнувшее дешевой хвойной свежестью. Мила уже была здесь, на переднем сиденье — курила, пуская дым в прорезь окна. Молчаливый шофер в маске завел двигатель, и ночь двинулась мимо окон.
Ехали окраинами, задворками, мимо железнодорожных путей, мимо спящих поездов. Ехали мимо древних водонапорных башен, превращенных темнотой в средневековые цитадели. Ехали по ухабам, брызгали фонтанами из мертвых луж, пугали бродячих собак. Потом водитель налег на руль, завертел, и автомобиль оказался вдруг на кольцевой, на каком-то новом, очевидно, участке, потому что машин здесь не было совсем. А может, здесь и не положено было никому ездить, и только воины Конторы имели право срезать путь через закрытую для простых смертных магистраль. По кольцевой машина понеслась с огромной скоростью, так что Черному даже стало не по себе. 'Отвык, — подумал он. — За два месяца отвык в машинах ездить'. Впрочем, гонка быстро закончилась, и через развязку свернули в город. Опять потянулась глухомань, вереницы гаражей, бесконечные кирпичные заборы в язвах граффити, пустыри. Черный давно бросил попытки угадать, где они находятся, и просто смотрел в окно, украдкой разминая затекшие от долгого сидения ноги. Позади остался виадук, потом другой. Затем въехали в затхлый спальный райончик, какие Черный называл 'клопино'. Миновали одну сонную улицу, свернули на другую. Бибикнули пьяному, который задумался, стоя посреди улицы. На третьем повороте Саша повернулась к Черному и подмигнула.
Черный облизал губы, набрал воздуха и громко произнес:
— Вот черт. Забыл в сортир сходить.
— А потерпеть никак? — с фальшивой досадой спросила Саша. — Там ведь туалет будет.
— Да меня сейчас разорвет нафиг, — проникновенно сказал Черный. — Вы что, издеваетесь? Остановите, я выйду. Делов-то на пару минут. Потом дальше поедем.
— Давайте остановимся, — внезапно предложила Мила. — Времени навалом. Зачем человека мучить.
Черный подозрительно уставился ей в затылок. Неужели все-таки знает? Но Саша, не проявив беспокойства, сказала:
— Хорошо-хорошо, вон у той парадной давайте. Ты ведь сможешь во двор зайти? — обратилась она к Черному. Тот закатил глаза. Водитель притормозил.
— Я тебя провожу, — сказала Саша.
— Благодарю, — сказал Черный. Ему вдруг начал страшно нравиться весь этот цирк. — Я как-нибудь сам управлюсь…
— По уставу положено, — возразила с переднего сиденья Мила. Черному опять показалось, что она знает слишком много для человека, которому ничего не полагается знать. Однако Мила тут же развеяла наваждение, прибавив:
— Я с вами пойду. Покурю, воздухом подышу.
Это было нехорошо, но такая ситуация предусматривалась. Саша вышла и протянула руку Черному. Черный проигнорировал предложенную помощь и, размахивая тростью, стал выбираться из машины самостоятельно.
— Давайте, — кряхтел он, — пойдемте. Все втроем, ага. Поможете мне, калеке. Одна палку будет держать, другая еще что-нибудь… А, может, еще и водилу возьмем? А? Как думаете? Давайте, пускай рядом стоит, комаров отгоняет…
Мила уже стояла около машины, держала в длинных пальцах длинную сигарету и улыбалась. Саша взяла Черного за плечо, легонько дернула.
— Молчу, молчу, — буркнул он и, тяжко опираясь на трость, заковылял к дому. Мила с Сашей шли следом. Оказавшись во дворе, Черный издал негромкий возглас.
— Вон там! — произнес он, указал тростью в пространство, покачнулся и чуть не упал. Обретя с Сашиной помощью равновесие, он двинулся к самому темному углу. Двор походил на коробку с каменными стенами. Светились гигантской мозаикой окошки, откуда-то пахло жареным луком, где-то громко играла музыка, где-то громко бранились…
Во дворе никого не было. Повезло. Попросту повезло. Действовала накачка Милы, и эта накачка была сильнее всех, что испытывал Черный.
— Ну ладно, — сказал Черный девушкам, — отвернитесь, что ли.
Саша потянула Милу за рукав.
— Во-во, — сказал Черный. — Лучше вообще отойдите. Чтобы не оскоромиться.
Он повернулся к стене и сделал вид, что возится с ширинкой. Дверь в подъезд была совсем рядом. Черный несколько раз вдохнул и выдохнул.
— Ах, как некрасиво, — со вкусом произнес он. — Как это по-плебейски, писать под чужими дверями! Но организм диктует свою мораль. Да здравствует мораль организма!
Последнюю фразу он выкрикнул на весь двор.
— Тихо ты, — яростно зашептала Саша. Дверь за спиной у Черного заскрипела.
Он обернулся.
В дверном проеме стоял бритоголовый крепыш. На щеке у него красовался толстый шрам, легко различимый даже в темноте.
— Гадим, значит, — сказал бритоголовый приятным, бархатным голосом. — Ссым, значит, где люди ходят.
— Минутку, — сказала Саша. Крепыш обратил на нее внимание.
— И баб уже привел, значит, — продолжал он.
— Мы уже уходим… — начала Мила, но бритоголовый не дал ей закончить.
— А я вас, тля, сейчас как отучу! — заорал он и выхватил из-за спины пистолет. Дважды бахнуло. Мила и Саша стали кричать, согнувшись и закрывая лица. Черный сорвался с места и побежал. Ему не нужно было больше притворяться, и он бежал изо всех сил, как не приходилось ему бегать уже много-много недель. Трость он выбросил, чтобы не мешала. В боку тут же закололо, сердце трепыхалось у самого горла — сказывалось отсутствие тренировок. Но Черный не обращал внимания на эти мелочи, потому что его полностью занимала другая проблема.
Он заблудился.
Вначале он думал, что следует пробежать между домами, свернуть в подворотню, сделать сто метров по дорожке и выскочить на улицу. На улице его будет ждать машина, серая 'тойота'-универсал. Черный сядет в машину, и все закончится. Ну, или начнется — это как посмотреть. Первые несколько секунд дела шли точно по намеченному плану. Пробежка между домами, подворотня, сто метров по дорожке. Но дорожка почему-то вывела его вовсе не на улицу, а в соседний двор. На раздумья времени не было, Саша не просто должна была изображать перед Милой видимость погони — она должна была из кожи вон лезть, чтобы поймать Черного. Только при этом условии ей удастся немного отвести от себя подозрение. Слезогонка, которой оглушили Милу и Сашу, давала, разумеется, Черному небольшую фору во времени. Но… газовый пистолет — это газовый пистолет, оружие для отступления. Скорее всего, девушки уже в пути. И Черный бежал.
