— Может быть. Но не думай, что Леди выйдет из игры, даже если мы потерпим поражение. Они все знают об этом. Каждая пройденная миля по направлению к Башне будет наполнять их ещё большим страхом. Одного ужаса уже будет достаточно, чтобы они разбежались, даже если отыщется их пресловутый ребёнок.
— Наверное.
Мы наблюдали за кометой. Она была ещё очень, очень далеко, едва различима. И ещё много времени пройдёт, прежде чем она приблизится. Успеют произойти великие битвы.
— Может, тебе и не стоило мне её показывать, — недовольно сморщил я нос. — Теперь эта проклятая комета не даст мне покоя.
На лице Ворона мелькнула такая редкая для него улыбка.
— Побеспокойся лучше о нашей победе, — предложил он.
— Мы находимся наверху, — думал я вслух. — Твёрдому и его людям придётся преодолеть двенадцать сотен футов высоты по этому серпантину. Они будут лёгкой добычей.
— Это ещё бабушка надвое сказала, Каркун. Я возвращаюсь. Удачи тебе завтра.
— Тебе тоже, — ответил я.
Он будет в самом центре заварухи. Капитан назначил его командовать батальоном регулярной армии. Им придётся держать фланг, поливая дорогу стрелами.
Я задремал, но сны мои были очень странные. Возникло какое-то пульсирующее золотое зарево, зависло надо мной, светясь, как целое скопление далёких звёзд. Я не знаю, спал ли я или нет, и так до сих пор не понял этого. Я назову это сном, потому что так удобнее. Мне не нравится мысль, что Леди так сильно мной заинтересовалась.
Я сам виноват. Все эти романтические описания дали свои всходы на плодородной почве моего воображения… Какая самонадеянность! Сама Леди посылает свой дух, чтобы успокоить одного жалкого, измученного войной, перепуганного солдата. Во имя неба, почему?
Это свечение повисло надо мной и принялось успокаивать. В словах проскакивали весёлые интонации.
«Не бойся, мой верный. Лестница Слезы — ещё не ключ Империи. Её утрата не принесёт вреда. Что бы ни случилось, мой преданный будет в безопасности. Лестница — это только очередной пункт на пути Твёрдого к поражению.»
И дальше, в той же приводящей в замешательство манере. Мои самые дикие фантазии отозвались эхом, вернулись ко мне. В конце, на короткое мгновение, из глубины сияния показалось лицо. Женского лица красивее этого я не видел никогда. Хотя сейчас никак не могу его вспомнить.
На следующее утро, пинками поднимая людей и приводя свой госпиталь в рабочее состояние, я рассказал об этом сне Одноглазому. Он взглянул на меня и пожал плечами.
— Слишком буйная фантазия, Каркун.
Он был озабочен тем, чтобы поскорее закончить здесь свою работу и смыться. Одноглазый ненавидел работу.
Сделав свои дела, я бесцельно побрёл вниз, к лагерю. Голова гудела, и настроение было не из лучших. Прохладный, сухой горный воздух бодрил не так хорошо, как хотелось бы.
Я обнаружил, что и у остальных настроение не лучше моего. Внизу войска Твёрдого пришли в движение.
Сильно помогала глубокая уверенность, что независимо от того, как обстоят дела в данный момент, дорога к победе будет открыта. Гвардия пронесла это убеждение и через поражение в Лордах. Нам всегда удавалось расквасить повстанцам нос, даже если армия Леди терпела поражение. Хотя сейчас… Уверенность поколебалась.
Форсберг, Розы, Лорды и дюжина более мелких неудач. Частью поражения является потеря побед. Нас преследовало тайное подозрение, что несмотря на явное преимущество занятых позиций и поддержку Поверженных, что-нибудь будет не так.
Может быть, они сами всё это устраивали, может, сам Капитан был не в курсе, а может, даже и Ловец Душ. Возможно, это происходило само, как уже однажды…
Одноглазый спускался вслед за мной, мрачный, бормоча что-то себе под нос. Его так и тянуло на скандал. Мимо прошёл Гоблин.
Лентяй Гоблин только что выбрался из своей походной постели. В руках у него был котелок с водой, чтобы помыться. Он был очень утончённым и разборчивым малым. Одноглазый, заметив его, почувствовал шанс наказать кого-нибудь за своё плохое настроение. Он пробормотал одно за другим какие-то странные слова и заплясал на месте от любопытства. Этот танец наполовину напоминал балет, наполовину — примитивные воинственные пляски.
С водой у Гоблина что-то произошло.
Потянувшийся от неё запах я почувствовал за двадцать футов. Она стала болезненно-коричневой. На её поверхности плавали тошнотворные зелёные плевки. Оттуда просто несло заразой.
Величественно, с чувством собственного достоинства, Гоблин поднялся, повернулся. Несколько секунд он смотрел прямо в глаза Одноглазому, который зло улыбался, потом нагнулся. Когда он снова поднял голову, на лице у него была огромная жабья улыбка. Он раскрыл рот и испустил такой ужасный, сотрясающий землю вой, какого я не слышал ещё никогда.
Они не замечали никого вокруг, и горе тому глупцу, который попался бы им под руку. Вокруг Одноглазого плясали тени и извивались по земле, как тысячи стремительный змей. Привидения закружились, выползая из-под камней, падая с деревьев и выпрыгивая из кустов. Они пищали, выли, хихикали, гоняясь за тёмными змеями Одноглазого.
Привидения были в два фута высотой и сильно напоминали вдвое укороченных Одноглазых с физиономиями, втрое отвратительными, и задами, как у самок бабуинов в брачный сезон. Что они вытворяли с пойманными змеями, приличия просто не позволяют мне пересказывать.
Побеждённый Одноглазый подпрыгнул от огорчения. Он ругался и визжал с пеной у рта. Нам, ветеранам, которые уже были свидетелями таких диких баталий, было совершенно ясно, что Гоблин просто таился, поджидая, когда Одноглазый что-нибудь начнёт.
Но на этот раз Одноглазый нашёл в себе силы сделать ещё один выстрел.
Он прогнал змей. Камни, кусты и деревья, из которых появились уродцы Гоблина, теперь извергали огромных, отливающих зеленью навозных жуков. Жуки набросились на эльфов Гоблина, согнали их в кучу и принялись теснить к краю обрыва.
Необходимо сказать, что всё это сопровождалось гиканьем и свистом зрителей. Мы, будучи давно знакомы с этой нескончаемой враждой, просто надрывались от смеха. Те, кто не был ещё с этим знаком, тоже присоединились к нам, когда осознали, что им ничего не угрожает.
Краснозадые привидения пустили в землю корни, отказываясь падать вниз. Они превратились в громадные, покрытые слизью плотоядные растения, которые заняли бы достойное место в диких джунглях из ночных кошмаров. Щёлк, щёлк, хрусь — хитиновые панцири ломались в челюстях растений. Такое чувство, от которого по спине идут мурашки и сводит зубы, возникает, если раздавить большого таракана и размазать его по стенке. Только здесь оно было в тысячу раз сильнее и вызывало неудержимую дрожь во всём теле. Даже Одноглазый застыл на мгновение.
