— Надеешься, что компаньон сгинет, и ты его долю прикарманишь? — подмигнула вампиресса.
Филька хихикнул.
— И в мыслях такого иметь не можно! Вот вашей милости круг святой! — бородач истово покрутил горстью перед животом — должно быть, имел в виду, что делает жест напротив сердца. — Я ж беспокоюсь!
— Живой он, скоро будет здесь, — успокоил крестьянина Ингви. — Просто он сейчас очень занят, ворует мое вино. Как украдет достаточно, сразу — сюда!
— Как это? — мужчина захлопал глазами.
— А так, — снова влезла неугомонная Ннаонна. — Он же начальник стражи, понял? Сбагрит тебе воровскую добычу, потом тебя же арестует. Товар краденый у тебя, все доказательства, а он — чист, да еще и преступника изобличил! И заведение ему целиком перейдет! Ингви, идем, а? Домой хочется.
Сын хозяина, тот, что сопровождал путников в дороге, уже выводил накормленных лошадей во двор. Когда садились в седла, он осторожно спросил Ингви:
— А что ж у вас, казначеев по осени вешают, или как?
— Когда мне придет королевская блажь казнить, — вздохнул Ингви, — тут уж кого-то нужно вешать, а казначей — он всегда под рукой, да и виновен, это как пить дать. Какой же казначей не ворует! Ну а осенью у меня всегда хандра. Скучно, дороги размокли, никуда не поедешь, никаких развлечений. Тут казначею и конец. Вот приезжай, сам увидишь!
Хозяйский сын умолк — задумался.
Когда в воротах парень придержал коня, пропуская вперед господ, Филька шепнул королю:
— Ингви, ты шутишь как эльф! Это было великолепно!
* * *
Когда отъехали от постоялого двора, Филька принялся пересказывать местные новости. В общем-то, об альдийских делах он ничего особенного не поведал. С отъездом Ингви королевство погрузилось в привычную дрему. Мертенк пошумел, излил жалобы на злую судьбу и несправедливого монарха… да и потихоньку занялся любимым делом — сводить воедино всевозможные цифирки.
— Он женат на государственной машине, — заметил Ингви, — и это брак по любви!
Да и дел-то у Метенка оказалось не больше обычного. Энмарские купцы не ринулись по новому пути, напротив — торговля оказалась в этом году вялой, и лишь орочье железо пользовалось определенным спросом. Новый тракт к Леноту постепенно делался оживленней, однако не так бурно, как рисовалось в радужных мечтах Ингви и, вероятно, принцу Лонервольту. Филька слыхал, что на озере Ленот появились новые корабли — большие вместительные барки, но работы у них не так, чтоб много.
Самым значительным событием было, конечно, появление новых людей в Ничейных Полях. Племена варваров двигались широким фронтом по всей степи, от морского побережья, очертаний которого никто не знал в точности — до тех дальних краев, где Ничейные Поля становятся суше и переходят в путыню Предел. Общее направление можно было определить как северное, то есть с юга на север, однако действия чужаков не были согласованными, племена кочевали порознь, иногда сражались между собой, оспаривали друг у друга источники в пустыне, дрались из-за пастбищ… Всего этого эльф знать не мог.
Не мог он знать и того, что правый, восточный, фланг этого великого нашествия пришелся на горы Тайны и докатился до Могнака Забытого. Эльф мог пересказать лишь то, о чем поведал Кендаг, а лорда Ничейных Полей заботили собственные проблемы. Дозоры орков столкнулись в степи с передовыми разведывательными группами дикарей. Стычек не было, но несколько воинов пропали без следа — возможно, угодили в засаду, но наверняка этого никто не мог знать. Время от времени патрули пропадают, это обычное дело. Ничейные Поля — довольно опасное место, даже если львы и драконы там не водятся.
В свою очередь орки пару раз попытались захватить охотничьи группы чужаков, но те, не принимая боя, отступали. По тому, как держатся пришельцы, орки заключили, что это разведчики, которые прокладывают маршрут кочевки. И, разумеется, обитатели Короны Гангмара принимали кое-какие меры, готовили отряды для отправки в степь, присматривали удобные места — такие, что подходят для встречи чужаков. И вот недели две назад чужие люди объявились в большом числе. Это уже не были передовые группы разведчиков, теперь на север кочевали большие племена. Речь могла идти о сотнях, а еще скорей — о тысячах воинов.
Своеобразный кодекс чести требовал, чтобы орочьи воины выступили навстречу варварам, не дожидаясь, пока те явятся к Короне. Сейчас отряды пещерных жителей еще не двинулись на юг, но Кендаг, лорд Ничейных Полей, собирался в поход — ему-то предстоял более длительный марш.
— Я предложил помощь моего княжества, — вздохнул Филлиноэртли, — небольшой, но отборный отряд стрелков эльфов существенно усилит любое войско!
— И что же Кендаг?
— Отказался, — Филька вздохнул еще горше. — Он сказал, что с него хватит тех трудностей, какие сулит встреча с неведомым врагом. И что он не хочет трудностей в собственном войске, а эльфы — это всегда трудность.
— Славная шутка! — заметила Ннаонна.
— Если бы так… хуже всего, что он не шутил!
Когда Ннаонна отсмеялась, Ингви стал расспрашивать, что за чужие люди подступают из Ничейных Полей, сколько их, как вооружены, насколько хорошо владеют магией, и что они вообще собой представляют. Этого эльф не знал.
Потом Филька, как ни в чем ни бывало, принялся пересказывать мелкие события из жизни Давней Чащобы — как себя чувствует малыш, родившийся зимой, какие новые песни сейчас поют, кто над кем подшутил, кто что сказал, да кто о чем мечтает, да как двое парней сватаются к эльфийке и как ей сложно выбрать, потому что Норвеннан лучше поет, а Туллиэль ловчей охотится… Для эльфа эти бытовые подробности были не менее значимы, чем появление новых людей на юге. Даже, пожалуй, жизнь эльфийской общины занимала его больше.
— Этот народ неисправим, — заметил Ингви, — Мир стоит на пороге перемен, племена переселяются, грядут беды и разрушения, а Филлиноэртли рассказывает королю, кого из этих бездельников предпочтет красавица Иллориэлла…
— Да, в самом деле! — согласилась Ннаонна. — То ли дело мы! У нас вся жизнь — сплошное приключение!.. Мы сами Мир трясем не хуже, чем племена с юга! Нам не до мелочей! Да, Филька, а когда у эльфят режутся зубки?
* * *
Под такую болтовню время текло незаметно, неожиданно Ингви обнаружил, что тени, бегущие перед ними по дороге, сделались непомерно длинными, жара спала, и уже начинает темнеть. До столицы еще оставался порядочный кусок дороги, по сторонам тянулся лес — и стало очевидно, что сегодня они в Альду не попадут.
— Это даже лучше! — заметил Ингви. — Приедем ночью. Надеюсь, ради короля ворота отопрут, и нам придется меньше общаться с разъяренным Мертенком. А завтра я сбегу — на юг, в Ничейные Поля. Дикари лучше Мертенка.
