— Это даже лучше! — заметил Ингви. — Приедем ночью. Надеюсь, ради короля ворота отопрут, и нам придется меньше общаться с разъяренным Мертенком. А завтра я сбегу — на юг, в Ничейные Поля. Дикари лучше Мертенка.
— Лошадки устали! — подал голос трактирщиков сын. — Надо бы передохнуть.
— Тогда привал делать придется, — заметила Ннаона. — А, Ингви? Передохнем маленько, потом ты снова растолкаешь меня до рассвета. Так интересней, я знаю.
— Ладно, не буду, — смилостивился король. — Хотя я знаю: поздний подъем обойдется мне в лишний час нытья Мертенка.
Путники начали высмастривать местечко для привала…
На этот раз Ингви дал спутникам поспать подольше, и в путь выступили с рассветом… Поднялось солнце, позолотило верхушки леса. Ехали молча. Филлиноэртли несколько раз пытался завязать беседу, но теперь спутники не поддержали разговор. Ингви заранее скучал от нудных жалоб канцлера, Ннаонна просто молчала и улыбалась — трудно сказать, о чем девушка думала, но мысли ее были далеко от Энмарского тракта.
Потом лес закончился, вдоль дороги потянулись поля, над деревушками поднялись серые струйки дыма. Удивительно спокойная картина… Страна просыпалась для нового мирного дня — такого же мирного, как многие и многие дни до этого. Потом ожила дорога, стали встречаться путники, пешие или на телегах. Они степенно приветствовали всадников, потом кто-то узнал короля — случилось это как раз когда проезжали через село. Вмиг собралась толпа, люди кланялись, срывали шапки… Сопливые мальцы ковыряли в носу и лепетали, когда матери указывали им: «Вон, гляди, наш король, его величество!»
— Даже жалко, что нужно уезжать, — заметил Ингви, — а то можно было бы задержаться здесь и принимать знаки внимания от верноподданных… Впрочем, им скоро надовест, я уверен. Любят только отсутствующих монархов!
За этой деревней были другие… и наконец впереди показались серые зубчатые стены столицы.
— Надо же, волнуюсь, — признался Ингви. — И что меня самого удивляет, волнуюсь вовсе не из-за Мертенка, а из-за того, что возвращаюсь домой. Приятное это, оказывается дело — возвращаться!
— Ничего, — утешил Филлиноэртли, — ты будешь часто возвращаться, я знаю! Потому что на месте не усидишь.
— И, между прочим, — вставила Ннаонна, — не надейся, я не забыла о венчании! Может, наш старичок уже получил ответ из столицы империи?
Пока шла битва в Кривом ущелье, Грабедор беседовал с королем Фенады. С чего гному пришла блажь затеять разговор с Гратидианом именно теперь? Возможно, король-под-горой волновался и хотел скрасить время неторопливой, по-гномьи обстоятельной беседой? И при этом хотел выглядеть спокойным? Будто демонстрируя уверенность союзнику человеку, и себя убеждал, будто не тревожится за исход схватки? Быть может, и так.
— Вот видишь, — твердил Грабедор, поглаживая бороду, — люди Малых гор бьются с моими воинами, а Серебро не поддержал их. Стало быть, нет среди этих отступников подлинного единства. А мы с тобой — верны друг другу, верны нашим клятвам! Потому что нас ведет воля Отца, наше дело — правое!
При этом ладонь короля-под-горой заметно подрагивала, когда из-за скального выступа — оттуда, где шел штурм — доносились особенно громкие крики или грохот падающих камней.
«Как же, как же, ври мне и себе, — рассуждал при этом Гратидиан, — гномы-отщепенцы не поддержали малогорских мужланов, но с чего-то местным людям приспичило перекрыть нам дорогу к входу в подземный чертог! У них есть умысел, для чего-то они задерживают поход, не пропускают к подземной крепости Серебра. Небось, отступали, пока мы жгли их собственные поселки, но перед гномьим городом стоят горой!» Вслух, однако, король не возражал, только кивал и поддакивал. Спорить с гномом — гиблое дело, если уж тому втемяшилось что-то в голову. Тем более — спорить с королем. Тем более — с этим древним недомерком, который вынашивает каждую мысль веками!
Потом бой окончился, Грабедор созвал старейшин, принялся отдавать распоряжения и всем своим видом выражал такую уверенность, что фенадец, наблюдавший за королем-под-горой со стороны, утвердился в прежнем мнении: гном волновался, а теперь волнение схлынуло.
Колонны гномьего войска пришли в движение, и Гратидиан возвратился к вассалам. Буркнул:
— Пробились, сейчас двинемся дальше.
Когда пришел черед фенадской кавалерии проходить через Кривое ущелье, гномы еще трудились, растаскивая камни. От вала, сложенного малогорскими ополченцами, остались лишь бесформенные груды обломков справа и слева от русла ручья, бегущего по дну ущелья. Освобожденная вода весело журчала, хлюпала и разлеталась брызгами под тяжелыми копытами фенадсих лошадей. Булыжники, обломки оружия, изодранное снаряжение — все, что лежало на дне только что обмелевшего пруда — сейчас сияло чистотой. Крови на камнях не было, все смыла вода.
Тела убитых горцев были сложены под скалой, отдельно лежали мертвые карлики, Гратидиан старался не глядеть на погибших соплеменников, очень уж паршиво он себя чувствовал… Оставалось лишь утешаться тем, что скоро армия достигнет ворот драмлинова царства, тогда противниками окажутся гномы… если, конечно, Грабедор не соврал, будто местные люди дерутся лишь на поверхности. Сказать по чести, Гратидиан сожалел о погибших соплеменниках, но короля тревожило, что трупов слишком мало, и сотни не будет. В прошлом году горцы остановили армию гномов, тогда полегло гораздо больше народу с обеих сторон. Что ж теперь? Неужто упрямые малогорцы выступили против нашествия в таком малом числе? И погибли все, до единого, как утверждает король-под-горой? Слишком легкой вышла схватка, слишком быстро все закончилось!
«Ладно, все равно я здесь ничего не решаю, — злорадно подумал Гратидиан, — пусть думает Грабедор. Если люди устроили ему ловушку — пусть гибнет… да и я давно заслуживаю кары…» Фенадцы помалкивали, проезжая мимо груды тел. Возможно, многие рассуждали так же, как король.
Марш продолжился обычным порядком — гномы обследовали горные склоны вдоль дороги, за ними маршировали закованные в сталь колонны… весело, едва ли не вприпрыжку, двигались эльфы с луками наготове, громыхали боевые машины Крактлина и наконец — фенадская кавалерия.
Потом теснины закончились, и армия вышла в широкую долину.
— Эй, король! — окликнул Гратидиана гном.
Бородач сидел у обочины, но, обращаясь к монарху, соизволил подняться, оторвал квадратную задницу от камней.
— Король Гратидиан! Мне велено передать тебе: останови кавалерию, мы уже выходим к вратам подгорного чертога, так чтоб не тесниться у входа — придержите лошадей.
