— Хороший вопрос, — сказал Гарри, сдерживая растущую панику. — Ты не против, если я немного подумаю?
Медленно-медленно из-за холмов поднялась ещё небольшая часть слепяще-яркого круга.
— Гермиона, — произнёс Гарри, когда солнце уже наполовину поднялось над горизонтом. — Ты когда-нибудь придумывала гипотезы, объясняющие мою загадочную тёмную сторону?
— Мне приходила в голову только самая очевидная, — ответила Гермиона, слегка болтая ногами над краем крыши. — Я думала, возможно, когда Сам-Знаешь-Кто умер совсем рядом с тобой, так получилось, что он испустил вспышку магической энергии, которая создаёт призрака, и часть этой энергии впечаталась в твой мозг, а не в пол. Но эта идея никогда не казалась мне правильной, она больше похожа на умное объяснение, которое на самом деле неверно. А теперь в ней ещё меньше смысла, раз Сам-Знаешь-Кто в ту ночь вообще не умирал.
— Неплохо, — ответил Гарри. — Давай вообразим, что мы имеем дело с этим сценарием.
Внутренний рационалист Гарри в очередной раз бился головой о стену из-за того, что умудрился не подумать о каких-нибудь подобных гипотезах. Предположение Гермионы было неверным, но оно было очень разумным, а Гарри так ни разу и не удосужился набросать хоть сколько-то детальную модель. Он лишь смутно подозревал какую-то связь.
Гермиона кивнула.
— Вероятно, ты это и так уже знаешь, но я просто подумала, что мне надо это подчеркнуть: Гарри, ты не Волдеморт.
— Я знаю. И вот, что это значит для меня, — Гарри сделал вдох, обнаружив, что ему до сих пор тяжело произносить то, что он собрался сказать. — Волдеморт… не был счастливым человеком. Я не знаю, был ли он счастливым хоть когда-нибудь, хотя бы один день в своей жизни, — Он никогда не умел вызывать патронуса. — Именно по этой причине его мыслительные шаблоны не завладели мной целиком. Моя тёмная сторона меня не привлекала, она не давала положительного подкрепления. Дружба с тобой означает, что моя жизнь не пойдёт по пути Волдеморта. И до Хогвартса я был довольно одинок, хотя тогда я этого не понимал, поэтому… да, возможно, я несколько более отчаянно хотел вернуть тебя из мёртвых, чем хотел бы на моём месте среднестатистический мальчишка моего возраста. Хотя я также настаиваю, что моё решение — результат совершенно строгих этических рассуждений, и если другие люди меньше заботятся о своих друзьях, это их проблема, а не моя.
— Понятно, — мягко ответила Гермиона, после чего помедлила. — Гарри, не пойми меня неправильно, но мне не совсем уютно с этой мыслью. Это большая ответственность, которую я не выбирала, и тебе, по-моему, не стоит возлагать такую ответственность на одного человека.
Гарри кивнул.
— Я знаю. Но это не всё. Было пророчество о том, что я одержу победу над Волдемортом…
— Пророчество?! Про тебя было пророчество?! Правда, Гарри?
— Ага, именно. И часть его гласила: «И Тёмный Лорд отметит его как равного себе, но будет он владеть силой, что неведома Тёмному Лорду.» Как по-твоему, что это значит?
— М-м-м, — Гермиона задумчиво забарабанила пальцами по каменной крыше. — Твоя загадочная тёмная сторона — отметка Сам-Знаешь-Кого, которой он сделал тебя равным себе. Сила, которая ему неведома… научный подход, верно?
Гарри покачал головой.
— Сперва я тоже об этом подумал — что речь идёт о магловской науке или о методах рационального мышления. Но… — Гарри вздохнул. Солнце уже полностью поднялось над холмами. Гарри чувствовал себя неловко, но решил, что он всё равно скажет то, что собирался. — Профессор Снейп, который исходно услышал пророчество — да, случилось именно так — профессор Снейп сказал, что, по его мнению, речь не может идти просто о науке, что «сила, что неведома Тёмному Лорду» должна быть гораздо более чуждой для Волдеморта. Даже если рассуждать о рациональности… выяснилось, что на самом деле Волдеморт, — мысль «зачем, профессор Квиррелл, зачем» по-прежнему больно колола Гарри в сердце, — вполне был бы способен освоить методы рационального мышления, если бы прочёл те же научные статьи, что и я. Наверное, он не смог бы освоить только одно… — Гарри перевёл дыхание. — В самом конце, во время моего решающего столкновения с Волдемортом, он угрожал отправить моих родителей и моих друзей в Азкабан. Если только я не расскажу интересные ему секреты, причём один секрет спасал бы одного человека. Но я знал, что у меня нет достаточно секретов, чтобы спасти всех. И в тот миг, когда я совсем не увидел способа спасти всех… именно тогда я начал думать по-настоящему. Возможно, впервые в жизни я начал думать. Я думал быстрее Волдеморта, хотя он старше и умнее меня, потому что… потому что у меня была причина, чтобы думать. Волдеморт хотел быть бессмертным, он категорически не хотел умирать, но у него не было желания жить ради чего-нибудь, он просто боялся смерти, и из-за этого страха совершил ряд ошибок. Думаю, сила, что неведома Волдеморту… заключалась в том, что мне было что защищать.
— О, Гарри, — мягко произнесла Гермиона. Она замялась. — То есть, я для тебя… то, что ты защищаешь?
— Нет, я как раз хочу сказать, что именно тебя Волдеморт отправлять в Азкабан не собирался. Даже если б он захватил мир, с тобой было бы всё в порядке. К тому моменту он уже связал себя обещанием не причинять тебе вреда, потому что… в общем, были причины. Поэтому в самый решающий миг, когда я заглянул вглубь самого себя и нашёл силу, неведомую Волдеморту, я это сделал, чтобы защитить всех, кроме тебя.
Гермиона медленно расплылась в улыбке.
— Кажется, Гарри, я никогда не слышала ничего настолько неромантичного.
— Всегда пожалуйста.
— Нет, правда, так гораздо лучше, — сказала Гермиона. — В смысле, теперь это меньше похоже на какую-то одержимость.
— Да, я тебя понимаю.
Они радостно кивнули друг другу и уже более спокойно продолжили вместе наблюдать за рассветом.
— Когда-то я размышлял, — тихо заговорил Гарри, — об альтернативном Гарри Поттере — человеке, которым я мог бы стать, если бы Волдеморт не убил моих родителей.— Если бы Том Риддл не попытался скопировать себя в меня. — Наверное, этот другой Гарри не стал бы таким же умным. Скорее всего, он гораздо хуже знал бы магловскую науку, несмотря на то, что его мать была маглорождённой. Но у этого другого Гарри Поттера была бы… теплота в сердце, унаследованная от Джеймса Поттера и Лили Эванс. Он бы заботился о других людях и спасал бы своих друзей. Я в этом уверен, потому что Лорд Волдеморт так себя не вёл никогда, понимаешь… — на глаза Гарри навернулись слёзы. — Получается, что эта часть и есть тот самый остаток.
Солнце уже взошло над горизонтом, золотой свет освещал их обоих, отбрасывая длинные тени на террасу.
