Артемис кивнул. Он даже и не догадывался, как избежать этого. Он был в тупике, и единственный выход был полной честностью.
– Теперь мы дадим отцу и близнецам время, чтобы обнять меня и поцеловать, а потом мы поговорим. Это будет наша тайна. Понятно?
– Понятно.
Артемис сидел на кровати. Он снова чувствовал эти шесть лет, когда он был пойман хакающим школьные компьютеры, чтобы сделать испытательные вопросы немного более стимулирующими.
Его отец был на приземлении теперь. Артемис знал, что его секретная жизнь закончилась сегодня. Как только он останется с матерью наедине, ему придется ей все рассказать. Похищения, восстания, прогулки во времени, восстания гоблинов. Все.
«Абсолютная честность», – подумал он.
Артемис Фаул дрожал.
Несколько часов спустя, спальня хозяев была преобразована вихрем, известным как Беккет Фаул. На вечернем столе были коробки пиццы и картины, нарисованные пальцами томатной пастой на стене. Беккет одел одну из футболок отца, которую он опоясал вокруг талии. Он нарисовал тушью усы, и шрамы помадой и изображал битву с невидимым врагом, используя одну из старых протезных ног его отца как меч.
Артемис заканчивал его объяснение удивительного восстановления Ангелины.
– И затем я понял, что мама так или иначе больна Лихорадкой Перчаточника [Mother had somehow contracted Glover's Fever – исх. текст], которая обычно есть только на Мадагаскаре, таким образом, я нашел естественное лечение, о котором мне рассказали местными жителями и управлял этим. Помощь была непосредственна.
Бекетт заметил, что Артемис прекратил говорить и трагически вздохнул. Он поехал на воображаемой лошади поперек комнаты и тыкнул Майлса протезом отца.
– Хорошая история? – он спросил его близнеца.
Майлс спустился с кровати и наклонился к уху Бекетта.
– Артемис – простак, – уверял он.
Полуостров Крюк, Ирландия
Командор Подземной Полиции Труба Келп сам руководил Поисковой командой, которая откапывала Опал Кобой из щебня. Они надували неправильной формы воздушные пузыри над рабочей зоной, так они могли включать лазеры шаттла без опасения быть обнаруженными.
– Торопись, Фурти, – прокричал Труба в открытый проход. – У нас всего один час до восхода солнца. Давайте заберем эту мегаманьячку пикси оттуда назад в ее собственное время.
Им повезло, что в их команде работал гном. Обычно гномы чрезвычайно неохотно работали с властями, но этот согласился, пока его не заставляли работать ни в один из 190 с лишним праздников гномов, и если ЛЕПРЕКОН платил ему, как консультанту непомерную плату.
Но в такой ситуации, как эта, гномы неоценимы. Они могут работать со щебнем, как никто другой. Если вы хотите раскопать кого-нибудь живого, то только гномы могут это сделать. Все, в чем им нужно, это распустить свою бороду над поверхностью, и они могут сказать вам о том, что происходит под землей больше, чем любое количество сейсмического или геологического оборудования.
Сейчас Труба контролировал продвижение Фурти Пулчейна сквозь обломки кракена через передающую камеру его шлема. В фильтре ночного видения конечности гнома имели более бледный оттенок, чем обычно. Одна рука направляла наконечник флакона с укрепляющей пеной, покрывая стену тоннеля в опасных местах, а другая находилась под бородой, чтобы вправлять нижнюю челюсть.
– Хорошо, Командор,- сказал он, делая вид, что обиделся, – Я добрался до нужного места. Это чудо, что я остался жив. Этот тоннель столь же устойчив как карточный домик в урагане.
– Да, конечно, Фурти. Ты – феномен. Теперь вытащи её и давай выбирайся из-под земли. У меня есть капитан, которого я должен приучить к дисциплине.
– Держитесь за ваши желуди, Командор. Я – слышу маяк громко и ясно.
Труба тихо закипал. Возможно Элфи Малой была не единственной, кому надо было подтянуть дисциплину.
Он следил за сигналом с его шлема. Видел как Фурти убирал в сторону камни, сорняки и осколки раковин, покрывающие костюм Малой. Но здесь не было никакого костюма. Только шлем с его вспыхивающим передающим маяком.
– Я зря проделал весь этот путь до шлема?- сказал Фурти, расстроившись. -Нет здесь никакой пикси, только её запах.
Труба выпрямился.
– Ты уверен? Ты можешь быть не в том месте?»
Фурти фыркнул: – Да, я – около другого засыпанного шлема ЛЕППРЕКОНов. В месте я уверен.
Она ушла. Опал исчезла.
«Невозможно. Как она могла убежать?»
– Побила меня,- сказал Фурти. – Возможно она сбежала через естественный туннель. Эти пикси – скользкие маленькие существа. Я помню один случай, произошедший когда я был ребенком. Я и Керб, мой кузен, проникли в…
Труба не слушал его. Это было серьезно. Опал Кобой была на свободе. Он отправила видео запрос к Жеребкинсу на Полис-Плаза.
– Не говорите мне,- сказал кентавр, поглаживая рукой свое длинное лицо.
– Она ушла. Она оставила шлем, понимая, что маяк привлечет нас туда. Какие-нибудь еще важные части от ее костюма есть?
Жеребкинс проверил свой монитор. «Ничего. Это было ясно еще пять минут назад. Я думал, что это был сбой костюма».
Труба вздохнул. «Поднимай тревогу. Приоритет номер один. Я хочу утроенную охрану у нашей Кобой в Атлантиде. Это было бы так похоже на Опал – пытаться уничтожить себя».
Жеребкинс пошел на это. Один раз Опал Кобой почти сумела захватить власть над миром. Во второй раз, вероятно, взорвет целую галактику.
– И позвони Малой,- продолжал Командор Келп. – Сообщи капитану, что ее отпуск в выходные отменяется.
Родовое поместье Фаулов, почти восемь лет назад.
Артемис Фаул проснулся в собственной кровати, и на мгновение красные искры заплясали перед его глазами. Они искрились и гипнотизирующе мерцали перед тем, как исчезнуть.
Красные искры,- думал он.- Необычно. Я видел звезды прежде, но никогда искры.
Десятилетний мальчик потянулся, захватывая в горсти свое пуховое одеяло. Почему-то он чувствовал себя более довольным, чем обычно.
– Я чувствую себя счастливым и в безопасности, – Артемис сидел вытянувшись в струнку.- Счастливым? Я чувствую себя счастливым?
Он не мог чувствовать себя по-настоящему счастливым, так как его отец исчез, но этим утром его настроение граничило с весельем.
Возможно, это была сделка с Экстинциолистами (Extinctionists). Моя первая значительная прибыль.
Нет, не то. Эта специфическая сделка оставила Артемису чувство неудовлетворенности. То есть, он не мог думать о ней и, вероятно, никогда не будет снова вспоминать о нескольких прошлых днях.
Так, что могло вызвать это чувство оптимизма? Это было что-то из сна. План. Новая схема, которая принесла бы достаточно прибыли, чтобы финансировать сто арктических экспедиций.
Да, это был он. Сон. О чем?
Это было вне досягаемости. Изображение, почти исчезающее. Лукавая улыбка появилась в углу его рта.
Феи. Что-то о феях.
Конец
