Из–за изгороди на хоббитов нагло пялился человек с короткой черной трубкой в зубах. Когда шествие приблизилось, человек вынул трубку изо рта и сплюнул.
– Здорово, Ходуля! — крикнул он. — Что это ты сегодня в путь ни свет ни заря? Смотрю, дружков себе нашел?
Бродяга кивнул, но ничего не ответил.
– Привет, ребятишки! — продолжал человек. — Вы, наверное, и понятия не имеете, с кем снюхались! Это же Бродяга, по прозвищу Ни–Кола–Ни–Двора! Я слыхал, его еще и по–другому кличут, не так нежно. Ночью ушами не хлопайте! А ты, Сэмми, смотри не замори моего бедного старенького пони! Тьфу! — И он снова сплюнул.
Сэм быстро обернулся.
– Спрячь–ка свою гнусную рожу, Осина, — крикнул он. — А то ей не поздоровится!
И яблоко, которое он только что грыз, полетело Биллу прямо в нос. Осина, правда, пригнулся — но слишком поздно. Из–за изгороди посыпались проклятия.
– Эх, загубил яблоко, — посетовал Сэм и зашагал вперед.
Наконец деревня осталась за спиной. Детвора и прочие любители развлечься, увязавшиеся было следом, вскоре заскучали и повернули назад, решив не выходить за Южные ворота. Ну, а путники, оставив ворота позади, еще несколько верст шли по Тракту, никуда не сворачивая. Сначала Тракт изогнулся влево, огибая подножье горы, потом выпрямился и быстро побежал вниз, по направлению к лесу. По левую руку темнели на пологих склонах холмов дома и хоббичьи норки Бута; дальше к северу из глубокой долины поднимались дымки — надо думать, комбские; Арчет прятался за рощей.
Когда дорога пошла вниз и высокая бурая Брийская Гора осталась за спиной, они свернули влево, на узенькую тропку.
– Пора уходить с дороги. Дальше пойдем лесом, — сказал Бродяга.
– Надеюсь, не «напрямки», как в прошлый раз, — засмеялся Пиппин. — А то мы тогда как пошли напрямки, так едва живы остались!
– С вами не было меня, — улыбнулся Бродяга. — Если я срезаю дорогу, то в обход, напрямик ли, — попадем куда надо.
Он осмотрелся. Тракт был пуст, и они быстро начали спуск вниз, в лесистую долину.
Насколько могли догадываться не знавшие этих мест хоббиты, их проводник двинулся сначала в сторону Арчета, но потом взял вправо, чтобы обогнуть село и как можно быстрее выйти на пустоши, окружающие Пасмурную Вершину. Если бы этот замысел осуществился, дорогу удалось бы значительно сократить: Тракт огибал Мошкарные Болота довольно широкой петлей. Правда, при этом Болот было не миновать, а, если верить Бродяге, место это было не из приятных.
Ну, а пока прогулка всех вполне устраивала. Без ущерба для истины можно сказать, что, если бы не ночное происшествие, это утро показалось бы хоббитам просто расчудесным. Солнце ярко лучилось, но не припекало. Лес еще не обронил многоцветной листвы, долина выглядела мирно и с виду не таила никаких угроз и ужасов. Бродяга уверенно находил дорогу среди множества разбегáвшихся троп. Не будь его, хоббиты в два счета заблудились бы. Путь он выбирал поизвилистее, то и дело петляя и возвращаясь к уже пройденным вехам, — так он надеялся сбить с толку погоню, если она будет.
– Билл Осина непременно постарается вызнать, в каком месте мы свернули с дороги, — сказал он. — Хотя не думаю, чтобы он пошел по следу. Места эти он знает сносно, но еще он знает, что в лесу со мной соперничать бесполезно. Правда, он может навести на наш след кое–кого еще — вот чего я боюсь. А эти «кое–кто» наверняка поблизости. Пусть считают, что мы направляемся к Арчету, — нам это на руку.
То ли Бродяга был и впрямь мастер своего дела, то ли по какой другой причине, но за весь день путешественники не видели ни единого двуногого существа, кроме птиц, и не слышали никаких подозрительных звуков. Четвероногих им тоже не повстречалось, если не брать в расчет лисицы и нескольких белок. На следующий день компания взяла твердый курс на восток. Вокруг по–прежнему царили тишь да гладь. На третий день Четский Лес кончился. Начиная от самого Тракта земля неуклонно понижалась; теперь хоббиты вышли на обширную плоскую пустошь, и легкой прогулке настал конец. Границы брийских земель остались далеко позади. Началось бездорожье: приближались Мошкарные Болота.
Под ногами захлюпало, кочки заходили ходуном, заблестели оконца, а в зарослях болотных трав и камышей засвиристели невидимые птицы. Приходилось думать, куда ступаешь, и постоянно выискивать, где посуше; к тому же нужно было исхитриться не только не промочить ноги, но и не уклониться от курса. Разогнавшись, хоббиты и Бродяга шли поначалу довольно бодро, но постепенно двигаться стало труднее, да и опаснее. Мошкарные Болота слыли коварными, заплутать в них было нетрудно, а постоянной тропы сквозь трясину, то и дело менявшую очертания, не знали даже Следопыты. Добавилась и еще одна напасть — мошкара: она тучами висела в воздухе, набивалась в волосы, забиралась под штанины и в рукава.
– Съели! Ну чисто съели живьем! — восклицал Пиппин. — Мошкарные Болота называется! Да тут больше мошкары, чем болот!
– И чем они только питаются, когда поблизости нет хоббитов? — интересовался Сэм, изо всех сил расчесывая шею.
Они провели в этом пустынном, неприютном краю поистине ужасный день. Ночевать на болотах было сыро, зябко и неудобно, а кусачая мошкара явно поставила себе целью не дать путникам ни минуты сна. В довершение всего, среди кочек и зарослей камышей кишели какие–то отвратительные скрипуны, — видимо, дальние родственники сверчков, только уж больно злобные. Их были мириады, и все они, точно сговорившись, дружно пилили свое «скррып–скррап, скррып–скррап», ни на миг не останавливаясь, так что к рассвету хоббиты почувствовали, что попросту звереют.
Следующий, четвертый день пути не принес большого облегчения, а ночь выдалась почти такая же беспокойная. «Скрыпсы», как прозвал их Сэм, остались позади, но мошкара не отставала и по–прежнему тучей стояла над головой.
Фродо лежал без сил, но глаза у него никак не закрывались. И вдруг ему почудилось, что вдали, на востоке, что–то вспыхнуло чуть ли не на полнеба, а потом еще и еще. Так повторилось много раз. К рассвету зарницы никакого отношения иметь не могли — до утра оставалось еще несколько часов.
– Что это за отблески? — спросил Фродо Бродягу, который поднялся и стоял, всматриваясь в ночь.
– Не знаю, — ответил Бродяга. — Слишком далеко, чтобы сказать наверняка. Похоже на молнию, только бьет она вверх, с холмов, а не наоборот, вот что странно!
Хоббит снова лег, но долго еще смотрел на белые вспышки, озарявшие далекое небо, и долго еще маячил на светлом фоне зарниц высокий темный силуэт Бродяги, молча стоявшего на страже. Наконец Фродо забылся беспокойным сном.
На пятый день, пройдя совсем немного, путники выбрались из Болот и оставили опасные топи и заросли камыша позади. Начался пологий подъем. Вдали, на востоке, протянулась линия холмов. Самый высокий стоял немного справа, особняком. Верхушка у него была коническая, слегка приплюснутая.
– Вот и Пасмурная Вершина, — показал туда Бродяга. — Старый Тракт, который мы оставили далеко справа, огибает ее с юга, почти у самого подножья. Мы должны оказаться там завтра около полудня, если пойдем прямо. И лучше бы нам так и поступить.
– Что ты хочешь сказать? — спросил Фродо.
– Я хочу сказать, что никто не знает, что мы там найдем, когда доберемся. Пасмурник стоит у самого Тракта.
– Но ведь мы, кажется, думали повстречать там Гэндальфа?
– Это так, но надежды на это почти нет. Если Гэндальф пойдет этой дорогой, он вполне может обойти Бри стороной и не узнает, что мы предприняли. Но в любом случае мы встретимся, только если нам повезет и мы подойдем туда одновременно. Долго ждать друг друга и нам, и ему небезопасно. Всадники не смогли настичь нас на пустоши, значит, вероятнее всего, они тоже отправятся к Пасмурнику. С его вершины отлично виден почти весь Тракт. Кстати, в здешних местах не оберешься птиц и зверей, которые могут нас оттуда заметить. А птицы бывают всякие. Но кроме них, есть и другие соглядатаи, гораздо опаснее.
Хоббиты посмотрели на дальние холмы с тревогой. Сэм запрокинул голову, изучая блеклое небо, словно опасался увидеть там целую стаю ястребов и орлов — зорких и злобных.
– От твоих слов, Бродяга, всегда такая тоска нападает, что места себе потом не найдешь! — расстроенно сказал он.
– Что же ты советуешь делать? — спросил Фродо.
– Я думаю, — медленно и словно бы не совсем уверенно начал Бродяга, — я думаю, что самое лучшее — это пойти отсюда к холмам, но не прямо к Пасмурнику. Возьмем чуть левее: тогда мы выйдем на тропку, которую я хорошо знаю — она подходит к Пасмурнику с севера и поможет нам на некоторое время скрыться от посторонних глаз. Ну, а там увидим.
До самого вечера, раннего и зябкого, они брели вперед. Земля под ногами стала суше, трав поубавилось. Позади, на Болотах, белели туманы. Монотонно и жалобно кричали какие–то печальные птицы. Наконец круглое красное солнце медленно погрузилось в тень и наступила пустая, мертвая тишина. Хоббитам припомнились ласковые, неяркие закаты, озарявшие окна далекой Котомки…
