в лёд, и лавинами покатились по её щекам. – Я люблю детей Улутиу больше, чем твоих. С тобой покончено.
- Я – Всеотец! – голос Аннама вцепился в лицо жены, как бешеный ветер вцепляется в горные склоны. – Ты не можешь не повиноваться мне!
- Почему нет? – отрезала Отейя. – Или ты и меня накажешь так же, как Улутиу? Ну так я только приветствую это!
Злость Аннама взметнулась столь сильно, что он смог только зареветь – и сразу ветры взвыли так, как никогда раньше не выли, неся на своих крыльях осколки льда, срезавшие траву с земли, и саму землю с камней. Снял с пояса Всеотец свой могучий топор, Небесный Секач, и занёс для удара.
Но не испугала Отейю эта вспышка, ибо правдивы были её слова – с радостью последовала бы она за Улутиу. И когда понял это Аннам, гнев его сменился потрясением. Небесный Секач выскользнул из его руки, пролетев далеко над равнинами, приземлившись в конце на гору и разделив её надвое, и так появился Расщеплённый Пик.
Ничего этого не видел Аннам, ибо мысли его метались как безумные драконы, кружась в голосе диким водоворотом, больше свойственным простым смертным, нежели божеству. Он же Всеотец. Владеть Отейей – его право, и он мог применить силу, если бы захотел. Но Аннам не являлся злым богом, и не обрадовало бы его, если бы результат такого мерзкого союза отправился на этот молодой мир. Эттинов и так достаточно. Что-нибудь худшее могло полностью уничтожить государство его отпрысков, а не усилить его.
Но не мог он и уступить Отейе. Предвидел бог, что Торил будет миром многих народов – не только огров и гигантов, но и людей, дворфов, и даже ужасных существ, поклоняющихся тёмным началам. Понимал Всеотец, что если дети его хотят процветать, то их империю должен вести мудрый и сильный король.
И сказал тогда он Отейе:
- Ты выносишь мне ещё одного великана, величайшего из всех, мудрого, сильного и справедливого, ибо будет он королём великанов.
- Я уже родила тебе титана, - возразила богиня, - пусть он будет их королём.
- Нет! – вскричал Аннам, его мощный голос сотряс Отейю до кончиков пальцев. – Да, титан умён, силён и решителен, но также горд и тщеславен. Империя моих детей заслуживает лучшего короля.
Аннам вдохнул, проталкивая воздух не в грудь, но глубже, до самой поясницы, задерживая его там.
- Желай чего хочешь, - ответила Отейя. – Я не подчинюсь.
Всеотец выдохнул, и выдох был не бурей, но благословенным ветерком, полным тепла наступающей весны и обещанием новой жизни; направил Аннам этот поток на Отейю, и омыл он её тело, укрыл, точно вуаль лицо невесты. Затрепетала Королева-Мать.
Помрачнело лицо Отейи, и ни один обсидиан не смог бы сравниться с ним по черноте.
- Что ты сделал, Аннам?
Всеотец улыбнулся, довольный своей маленькой хитростью.
- Не чувствуешь ли ты ответ в своём чреве? – спросил он, и взгляд его был схож со взглядом заметившей добычу виверны. – Внутри тебя – король!
- Король, которому не суждено родиться! – равнины прорезала бездонная трещина, настолько сокрушителен был гнев Отейи. – Я буду вынашивать его до конца времён!
- Ха! Ты не сможешь этого сделать, - возразил Аннам. – Если попытаешься, он будет расти внутри, пока не расколет твоё тело.
Королева-Мать обдумала слова своего мужа, а потом произнесла:
- Тогда я вытолкну его раньше срока и призову наследников Вапрака. Они никогда не откажутся от столь нежного корма!
Рот Аннама раскрылся, исторгнув громы и молнии.
- Он и твой ребёнок! – взревел Всеотец. – Ты не скормишь его ограм!
- Нет, если ты уйдёшь, - заявила Отейя, и кривая усмешка исказила её словно вырезанные из камня губы.
- Предлагаешь сделку?
- Покинь Торил, и тогда я буду носить дитя до тех пор, пока оно само не найдёт путь наружу из чрева, - сказала Отейя. – Но если вернёшься раньше срока, тогда я вытолкну его, и сыны Вапрака буду пировать твоим.
Столь холоден был её голос, что даже облака замёрзли в небе и упали наземь, став горными ледниками.
Улыбнулся Всеотец:
- О, такая игра мне по нраву, ибо семя моё сильно и не будет долго тянуть, - уверил он. – Я вернусь, когда моё дитя – будущий король – позовёт меня по имени, и тогда я буду только наблюдать, как государство моих отпрысков ширится со скоростью ветра, заполняя весь Торил.
Аннам взмахнул рукой в небо. Вырвалась из ладони пяти цветная радуга, встал он на неё и удалился наверх шагами длинными, словно реки.
Отейя смотрела, как Всеотец уходит, а когда свод небесный поглотил его, перевела она взгляд в сторону сердца Холодного Океана. И хотя расстояние было неизмеримо огромным, увидела она последствия ужасной мести своего мужа. Там, на покрытой сетью багровых струек глыбе льда, лежал Улутиу – и тело изогнуто под углами, недоступными живым существам. Из ушей струится тёмная кровь, а в пасти пузырится кровавая пена, стекая в серые воды его моря.
- Клянусь – голос дитя Аннама никогда не раздастся вне моего чрева, - и хотя Отейя произнесла это шёпотом, волны поймали слова и донесли до ушей Морского Короля. – Хотела бы я отомстить за твою смерть лучше, но Всеотец всемогущ, и это лишь немногое, что я могу сделать.
Улутиу поднял голову, и улыбка озарила его морду. Он потащил своё тело по льду, туда, где Холодный Океан лизал кромку его смертного одра, а потом погрузил свою лапу в рубиновую воду. Так он лежал долгое время, неподвижно, пока, казалось бы, жизнь не покинула его, и Королева-Мать не закричала от горя. Изо рта её тогда исторглась Стодневная Ночь – и поэтому в северных землях зима и тьма идут рука об руку, как брат с сестрой.
Но Улутиу ещё не отошёл в мир иной. Король Океана перекатился на спину и вытащил конечность из студёной воды – на кончиках пальцев образовались пять кристаллов льда, цветом, соответствовавшим драгоценным камням: изумруду, сапфиру, рубину, янтарю, и один прозрачный, словно чистейший алмаз. Морской Король содрал кристаллы с когтей и прижал к шее, и там они и остались висеть, будто на цепи.
Тогда только Улутиу закрыл глаза, и из глотки вылетел длинный вздох – дух его покинул Торил, поднявшись, словно туман от холодной воды, и колышущаяся рябь цветов
