и попытался ему не заплатить. Брат тогда ничего не сказал родителям, а лишь пожаловался мне. Ну а я, пылая праведным гневом, втихую пошла к маме.
Марфа Васильевна — человек боевой и всегда прёт напролом, не видя препятствий. Скандал получился знатный. Я до сих пор не знаю, чего именно испугался работодатель — обещания засадить его за использование труда несовершеннолетних или проскользнувшей в длинной тираде матери фразочки «Я прокляну тебя, гнида!». В любом случае, деньги Дару отдали. А брат на меня тогда обиделся.
Это был первый раз, когда мы действительно поругались, а его слова о том, что я чересчур сильно полагаюсь на маму и позволяю ей строить мою жизнь, засели в моей голове и словно деревья оплели корнями мой фундамент, пошатнув его.
— Конечно, заплатили, — голос Психа разорвал в клочья мои воспоминания, заставляя вынырнуть из них. — Я подрабатывал грузчиком у папиного друга. У него был небольшой магазин хозтоваров.
Я подошла к Сергею и дальше путь мы продолжили вместе. Мы разговаривали о многом. Например, о его семье. Оказалось, что он был поздним и желанным ребёнком. Его мать — повар, а отец — бывший полицейский, и оба уже давно на пенсии. Ещё мы говорили обо мне и моей семье. Благо, я больше не плакала, как истеричка в период обострения. Ну и, конечно же, мы делились своими забавными и курьёзными ситуациями, смеясь над ними.
Никогда бы не подумала, что буду получать удовольствие от простого разговора с Психом.
Тем не менее, мы оба избегали темы поцелуя. У меня просто не находилось слов. Всё это мне ещё только предстояло переварить и понять, как я к этому отношусь. Возможно, я слишком рационально подхожу к термину «любви», но спонтанные решения никогда не приводят ни к чему хорошему. Поэтому я была крайне рада, когда после поцелуя мы просто ушли в тему шуток и не стали заострять внимания на произошедшем.
Да, мне понравилось с ним целоваться. Да, мне было с ним весело. Да, Психчинский был красивым. Да, мне импонировали многие его качества. Да, возможно, я даже ощущала это лёгкое чувство окрылённости.
Но сказать, чтобы я влюбилась в него? Нет!
Я и Лешу, признаться честно, не любила. Мама даже в то время шутила, что я выбрала себе комнатную собачку, а не молодого человека. Наверное, поэтому, закрыв за ним дверь, я просто выдохнула и пошла дальше.
А Псих? Смогу ли я закрыть дверь за ним в случае чего и не переживать из-за этого?
Смотря на его кривую полуулыбку, я поняла, что вряд ли. Такие люди, как он, въедаются, прорастают корнями, а в случае расставания остаются болезненными ранами.
Готова ли я к этому? Вряд ли. Готова ли я рискнуть? Об этом нужно подумать.
Глава 14.2 Ведьма со странностями
Мне казалось, будто я плаваю в густом киселе, иногда выныривая на поверхность, чтобы только вдохнуть — и погрузиться вновь. Псих буквально сломал мой мозг, зациклив его на одной мысли о нём самом. И это злило меня. А воображение подкидывало образ Серёжи, который, как полагается настоящему злодею, глумился на фоне.
Чёрт возьми, я не такой человек, чтобы сходить с ума из-за одного только несчастного поцелуя!
Но проблема в том, что я всегда была склонна к чрезмерному мыслительному процессу. Запоздалому, надо заметить. И, так как обычно я очень много думаю о произошедших ситуациях и о том, что привело к их появлению, теперь я пыталась проанализировать даже не сам поцелуй, а пять лет, предшествующие ему. И понять, с какого перепуга Сергей Павлович решился на подобный шаг. Даром что ли я аналитик?
Ну а «другая я», которая на досуге пописывала любовные истории, параллельно пыталась углядеть во всём этом великую любовь. Что, надо признать, не получалось от слова совсем — больше походило на притянутую за уши историю, подогнанную под необходимый сюжет. Так что, какие бы варианты в моей голове ни складывались, на фоне любой из них в качестве саундтрека на репите играло одно единственное Станиславское “не верю”.
Я тоже не верила. А тут ещё и жара, которая каким-то странным образом действовала на мой мозг, не помогала думать рационально. Так что чувствовала я себя варёной мухой. Варёной мухой, угодившей в паучьи сети Психа.
Когда мы с Сергеем вернулись с озера, Олег уже не спал и даже успел помыться в летнем душе, который, кстати, оказался не так уж плох: в нём была нормальная лейка и кран открывался по-человечески, на уровне руки, а не как у моей бабушки — рядом с лейкой. В деревне мы с братом, когда были маленькие, вообще не могли воспользоваться душем, пока кто-то из взрослых не открывал воду.
Здесь я душем воспользоваться тоже не смогла. Олег, будь он трижды проклят, слил всю воду, а Ольга не могла налить бочку сама — нужно была ждать её мужа, потому что система подведения воды там была, мягко говоря, странной. Чего уж говорить, если Сергей, предложивший посмотреть, не смог в ней разобраться. Не водопроводная система, а какой-то кубик Рубика из кранов, трубочек, насосов и датчиков. Ольга, трагично вздыхая, более ласково назвала это нечто “творением своего мужа”.
В этом плане с бабушкиным душем всё было куда проще: закинул шланг в бочку, открыл один единственный кран — и вот уже водичка набирается, а солнышко её бесплатно нагревает.
Собственно, как вы могли догадаться, эта ситуация бонусов Олегу в моих глазах не добавила. Благо, сердобольная Ольга пустила нас с Сергеем в их домашнюю ванную с обычным бойлером, потому что кожу на ногах от соли у нас стянуло капитально. И ещё так широко улыбалась при этом Сергею Павловичу, что я даже начала бояться, как бы у неё лицо не треснуло.
Но за ванну была благодарна, правда. Я была потная, как мышь и, наверное, в тот момент была бы благодарна, подсунь мне она даже просто тазик с водой. Так что ванная, выложенная плиткой и закрывающаяся на щеколду, показалась мне прямо-таки роскошью.
И только стоя под душем, я поняла, что в улыбке Ольги не было ничего странного и заискивающе-заигрывающего. Она просто улыбалась, а я вот походу свихнулась и обзавелась беспочвенно-собственническим чувствами.
— Так, Саша, возьми себя в руки, — приказала я себе, стоя у зеркала. — Ты адекватная и разумная женщина. Не дура, Саша. Так что ну-ка не дури!
Ещё и по щекам
