— Я не хотела оставлять Индрика одного, — печально сказала Эмилия и всхлипнула. — Марсий поставил его в тронном зале и демонстрирует всем, как какую-нибудь безделушку. А когда принимает послов, закрепляет у него в руках поднос с печеночными заварнушками и огуречными канапе. — На последнем она расплакалась, но тут же взяла себя в руки, промокнула глаза подолом и отказалась от утешительных объятий мадам. — Я в норме, не обращайте внимания.
— Она попыталась похитить его, — подала голос Уинни.
— Да помолчи ты! — рассердилась Эмилия. — Если бы не ты, Индрик был бы сейчас со мной.
Гоблинша в ответ только фыркнула.
— Ты правда пыталась похитить его?
— Мы пытались. Но об этом позже. Расскажи лучше, как ты вырвалась из замка и добралась до Затерянного королевства. Озриэль говорил, что…
— Это долгая история, — перебила я. — Сперва скажи, где Озриэль? Он выглядел нездоровым, когда передавал мне вчера формулу зелья, и я за него волнуюсь.
— Я тут, — раздалось из глубины камеры, из-за их спин. — Значит, зелье сработало?
Я оторопела и сжала прутья так, что едва не содрала кожу на ладонях.
— И ты молчал?! Что ты там делаешь? Подойди к свету, я хочу тебя видеть.
— Может, чуть позже, — последовал ответ, а за ним вздох.
— Позже? — повторила я, не веря ушам. — Позже?!
— Тише, Ливи, Озриэль не виноват, — сказала Эмилия.
— Стоит послушать мальчика, — заметила мадам Гортензия, отводя глаза. — Лучше присядь…
Даже не взглянув в их сторону, я спросила темноту:
— Разве ты мне не рад? — В голосе прорезались слезы. Я действительно готова была расплакаться. — Я так летела к тебе, Озриэль, и только мысль о встрече, о том, чтобы вновь увидеть тебя, обнять помогла мне пережить этот кошмар и преодолеть все трудности, а теперь ты не хочешь меня видеть?
— Хочу! — взволнованно воскликнул он и шевельнулся. — Просто безумно! Ты даже себе не представляешь, что я тут успел передумать в первые два дня, когда нам никак не удавалось найти дорогу к твоему зеркалу в замке. Я… — Голос сорвался и умолк.
— Так в чем же дело? — всхлипнула я. — Магнус, хоть ты мне скажи…
— Дело в том, Ливи, — смутился паук, — что старина Озриэль сейчас не в лучшей форме.
— Что это значит? Кто-нибудь мне объяснит, что все это значит? — я раздраженно ударила кулаком по решетке.
— Моя оболочка, — тихо отозвался ифрит. — В тот раз Кроверус повредил ее плетью, но первые несколько дней, пока мы, сбившись с ног, искали твое зеркало, я не обращал на это внимания и запустил ситуацию. А следовало послушать Ореста, который убеждал меня надеть запасную. Кто бы мог подумать, что из нас двоих мой старший братец окажется разумнее, — горько усмехнулся ифрит. — Нашу вторую встречу засекли. Вообще-то думаю, что засекли и первую, или позже обнаружили следы взлома, так что, едва мы с тобой договорили, меня схватили стражники и упекли сюда, в полуразрушенной оболочке. Поэтому Магнус прав: я не в лучшей форме и не хочу, чтобы ты видела меня таким.
— Значит, дело только в этом? — облегченно выдохнула я и зло отерла слезы. — И причина не в какой-нибудь ифритке, в которую ты успел втрескаться, пока меня не было? Потому что, если так…
В голосе Озриэля послышалась улыбка.
— Ты самая глупая на свете принцесса, если могла так подумать. Я люблю тебя, Ливи. Отныне и навек, забыла?
— Постой, что ты имел в виду, когда сказал, что они засекли взлом? И что за стража?
Озриэль помялся.
— Единственное зеркало, с помощью которого можно было до тебя добраться, находится во дворце.
— То есть ты проник во дворец, чтобы связаться со мной?
— И сделал бы это снова!
— Мы проникли, — вмешалась Эмилия. — Надеялись заодно помочь Индрику.
Наступила тишина.
— Подойди, Озриэль, — спокойно сказала я.
— Но…
— Я бы на твоем месте послушала его, Золушка. Мой последний дружок тоже был не ахти на рожу — в предках затесалась прабабка-кикимора, но после того, как увидела твоего, я всю ночь уснуть не могла, зная, что рядом спит «это»…
— Вот только тебя не спросили, — осадила гоблиншу Эмилия. — Тоже мне, «Мисс Затерянное королевство».
— Озриэль Ирканийский, — громко отчеканила я, — немедленно подойди к решетке, а не то я за себя не отвечаю. И когда я до тебя доберусь — а я доберусь, — мало не покажется!
Он снова вздохнул и, судя по звукам, встал:
— Хорошо.
Эмилия и мадам Гортензия, придерживавшиеся деликатного нейтралитета, расступились, и я увидела в глубине камеры какое-то голубоватое свечение: с полдюжины небольших огоньков висели в темноте на разной высоте, распространяя что-то похожее на дымок.
Озриэль секунду помешкал и подошел к решетке. Хорошо, что я крепко держалась за свою, только это помогло не упасть.
— Ты такой… высокий, — только и сумела выдавить я.
ГЛАВА 25,
в которой я узнаю, как на самом деле выглядит Озриэль, и знакомлюсь с еще двумя живыми легендами
Определение подходило как нельзя более точно. Ифрит стал в полтора раза выше, чем был. В стоявшем напротив все еще угадывались черты прежнего Озриэля, но лишь потому, что я знала, кто передо мной. Человеческая кожа оболочки потрескалась, кое-где и вовсе сошла, свисая лоскутами, а под ней проглядывала настоящая, бледно-голубая и мерцающая. Там, где отвалились целые куски кожи, из разломов поднимался светящийся лазурный дымок — похожим образом кровь сочится из ранки под водой. Еще он оказался неимоверно худым: длинные жилистые руки с тощими, как у скелета, пальцами, согбенная спина с далеко выпирающими рельефными позвонками и ребра, похлеще, чем у стиральной доски. Нос вытянутый, с горбинкой, на лице широкие полосы, напоминающие боевую раскраску, и проступающие веточки вен. Только выражение глаз, пронзительно зеленых, прежнее, и волосы все такие же, белокурые, завитками.
Пока я его разглядывала, Озриэль стоял, не дыша, и глядел в сторону.
— Посмотри на меня.
Он помедлил и повернулся. В глубине глаз затаились волнение и надежда.
— Может, ты и не самый красивый ифрит на свете, но ты мой ифрит, и больше не смей меня так пугать!
Он выдохнул и рассмеялся.
— Ты правда не собираешься порвать со мной здесь и сейчас? — И тут же забеспокоился: — Это ведь не из жалости, правда? Потому что, если из-за нее…
— Помолчи. Если бы я могла сейчас тебя поцеловать, то показала бы, как я тебя «жалею».
Уинни издала звук, будто ее тошнит, а мадам Гортензия и Эмилия радостно обнялись. Даже Магнус подпрыгнул и выкинул коленца.
— Неужто вы все считали меня такой легкомысленной? — обиделась я.
