– Они употребят это время с пользой, – Саттия встала, кинула на Олена выразительный взгляд. Вслед за хозяином проследовала к двери в дальнем углу зала. Через мгновение владелец постоялого двора вернулся один, с кухни послышался его голос, забегали слуги с ведрами.
– Вот такое разделение труда. Она будет наводить красоту, а я – вести переговоры. – Олен встал, поправил чуть съехавший пояс.
– Ну… ты уверен? Зачем с ним разговаривать сейчас? Он же… пьян, ничего не поймет, – недоверчиво проговорил Бенеш.
– Ты думаешь, утром будет лучше? Когда этот тип будет мучиться с похмелья?
Олен героически поборол собственную неуверенность. Отогнал прочь мысли о том, что его сразу же отправят подальше, и твердым шагом направился к столу купца. Подойдя к нему, уловил запах мощного, выдержанного перегара, разглядел пятна на красном лице. Остановился и постучал костяшками пальцев по столешнице, затем еще раз, чуть сильнее.
Купец вздрогнул, вскинул голову. Поднялись набрякшие веки, открыв багровые и мутные глаза.
– Тебе чего? – голос прозвучал хрипло. – Выпить со мной хочешь?
– Я слышал, что тебе нужны охранники.
Взгляд купца чуть прояснился, пробежался по фигуре Олена, остановился на висящем у пояса мече.
– Эй, хозяин! – рев прозвучал свирепо, как клич самца-оленя в период гона.
– Что, еще пива? – желтое лицо появилось над стойкой.
– Нет! Воды! Или нет, стой! Не надо! – купец вновь глянул на Олена. – Парень, завтра утром мы с тобой все обговорим. А сейчас я… должен поспать… кстати, сколько вас?
– Трое.
– Вот… и… отлично… завтра… – и тяжелая голова со стуком упала на столешницу, мотнулись русые с проседью кудряшки на макушке.
Олен пожал плечами и вернулся к столу, где ждал Бенеш.
– Что делать будем? – спросил ученик мага.
– Закажем еще пива, – вздохнул Олен, – и подождем, пока Саттия вымоется.
Пока ждали, по два раза сходили до отхожего места, расположенного за конюшней. На постоялый двор успели опуститься сумерки, на стойке появился медный подсвечник с десятком свечей. И только потом из-за ведущей к комнатам двери появилась служанка с мокрыми пятнами на платье. Сказала медовым голоском:
– Мессана закончила омовение.
– Ну и отлично, – Олен отставил кружку с недопитым пивом, поднялся из-за стола.
За служанкой прошли коротким коридором. Со скрипом открылась узкая дверь, стала видна комната странной многоугольной формы. У стен стояли широкие лавки, застланные одеялами, в центре – пара колченогих табуретов, а на полу виднелась лужица и мокрые следы. На одном из табуретов горела свеча, на другом лежала одежда Саттии, а сама девушка выглядывала из-под своего узорчатого покрывала.
– Явились, – буркнула она сонно. – Располагайтесь, а я спать…
Служанка ушла, Олен бросил мешок у двери и шагнул к лавке у правой стены. Но заметил сидящего на стене небольшого серого паука и остановился.
– Ты чего? – удивленно поинтересовался Бенеш.
– Вон тварь восьминогая, – Олен дернул подбородком, – терпеть их не могу.
– Да ладно тебе, – ученик мага подошел и осторожно стряхнул паучка к себе в ладонь. Приоткрыл окно и выбросил насекомое наружу. – Ну что, теперь уснешь? Плакать от страха не будешь?
– Нет, – Олен слишком устал, чтобы обращать внимание на насмешки. Он уселся на лавку, стащил сапоги. Потратил несколько мгновений на то, чтобы взбить плоскую и колючую, как попавший под колесо еж, подушку. Успеха не добился, но когда лег, уснул мгновенно.
Того, как через приоткрытое окно протиснулся Рыжий и устроился на свободной лавке, он не увидел и не услышал.
Семь дней восемь молодых альтаро мчались на запад, к границе. Солнце всходило и заходило, моросил дождь, грохотали грозы. Эльфийские кони скакали неутомимо, позади оставались мили и мили «гнилых» лесов. Воины встречных патрулей глядели на «людей» без удивления.
В торговый поселок, лежащий в трех милях от Засеки, посланцы обладателя алого Цвета въехали глубокой ночью. Возглавляющий отряд Саен тар-Тиррин Волчий Клык привел их к жилому дому на окраине. Там молодых воинов накормили, напоили и уложили на отдых. А утром следующего дня они все разделись, получили новый наряд, оружие и лошадей.
Под покровом темноты прошли Засеку в том месте, где сероглазый олдаг ухитрился прорваться через границу. Там Аллоэн тар-Удланд Осиновый Лист взял след, потратив на это немало времени.
– Все это странно, – сказал он тогда, – ощущение такое, будто один из проехавших тут – альтаро, а второй вообще непонятно кто.
С этого момента миновало два дня. За это время Лотис тал-Лотис Белая Кость так и не смог привыкнуть к человеческой одежде, к штанам необычного покроя, тяжелым сапогам и тугому поясу. От неудобного седла у него образовалась мозоль на том месте, что в любовной поэзии именуется «подушками страсти».
Лотису оно теперь напоминало вовсе не о страсти. Он стискивал зубы и терпел, поглядывая на спутников. Тем, судя по мрачным рожам, приходилось не лучше. Зато маскировка, наложенная магом, держалась великолепно. Никто из многочисленных людей, с которыми альтаро встречались, не заподозрили в восьмерых молодых всадниках эльфов. Купцы, воины, селяне, бродячие патриусы и хозяева постоялых дворов поглядывали на них без удивления.
За время, проведенное в дороге, Лотис тал-Лотис пригляделся к спутникам, успел понять, кто чего стоит. Рассмотрел под маской холодной надменности Саена тар-Тиррина боязнь третьего сына вождя, что его никто не будет воспринимать всерьез. Оценил знания и уверенность младшего мага. Подружился с двумя такими же, как и он сам, простыми воинами – Маллианом тар-Хатисом из ствола Серебряного Тумана и Одриенсом тар-Лиеном из ствола Белого Снега.
Так выходило, что они втроем ехали позади остальных.
Сегодняшнюю ночь альтаро провели в лесу, поспали сами и дали отдохнуть лошадям. С рассветом двинулись в путь, и к полудню впереди показался Геден. Открылось озеро, впадающая в него речка.
– Бывал я здесь, – процедил сквозь зубы Саен тар-Тиррин, – обычный вонючий город людей.
– Мне кажется, что от нас самих теперь воняет, – подобострастно заметил альтаро из ствола третьего сына вождя, но из другой ветви. – Долго придется отмываться, когда вернемся домой.
– Что я слышу? – рыжий веснушчатый человек, под маской которого укрывался Аллоэн тар-Удланд, нахмурился. – Время ли проявлять брезгливость, когда от нас зависит судьба Великого леса?
В молчании они доехали до моста, перебрались на другую сторону реки. Здесь маг остановил лошадь и начал принюхиваться, поглядывая вправо, где на вытоптанном лугу торчали остатки трибун.
