Помахав рукой в ответ на выкрики «Да осияет Свет лорда Мэтрима!», «Лорд Мэтрим и победа!» и тому подобную чепуху, он, сопровождаемый Эдорионом, двинулся дальше. Хорошо еще, что проталкиваться не приходилось — люди расступались, давая ему дорогу. Огорчало другое — многие беженцы смотрели на Мэта так, словно в его кармане находился ключ к осуществлению всех их надежд. Конечно, он следил за тем, чтобы им выдавали провизию с приходивших из Тира подвод, но больше ничем помочь не мог. Многие из них пооборвались, и почти всем не мешало бы помыться.
— Мыло в лагерях выдают? — спросил он ворчливо. Несмотря на гвалт, Эдорион расслышал вопрос.
— Выдают, да что толку. Чаще всего они тащат его прямиком к торговцам и меняют на вино. Им не до мытья; единственное, чего они хотят, это перебраться за реку или утопить свои горести в хмельном.
Мэт скорчил кислую мину и что-то буркнул. Предоставить им возможность отправиться в Арингилл он не мог.
До того как междуусобица и последовавшие за ней еще худшие бедствия разорвали Кайриэн на части, Мироун являлся перевалочным пунктом торговли между Кайриэном и Тиром, а потому трактиров и постоялых дворов здесь было почитай столько же, сколько и жилых домов. Первые пять питейных заведений, куда сунул свой нос Мэт, мало чем отличались одно от' другого. От «Лисы и гуся» до «Кнута погонщика» все они представляли собой каменные строения с уставленными столами залами. То здесь, то там случались потасовки, но Мэт предпочитал не обращать на них внимания, благо перепившихся солдат не было.
«Речные ворота» на противоположном конце Мироуна считались лучшей в городе гостиницей, даже лучше «Золотого оленя», но сейчас это заведение стояло закрытым. Тяжелые доски, которыми крест-накрест были заколочены двери, служили для всех трактирщиков и лавочников напоминанием о том, что поить солдат из отряда категорически запрещено. Впрочем, солдаты дрались не только напившись.
Тайренцы, кайриэнцы и андорцы задирали друг друга, пехотинцы затевали ссоры с конниками, люди одного лорда с людьми другого, ветераны с новобранцами, и, наконец, все солдаты не давали спуску гражданским. Но все эти стычки быстро гасили дежурные подразделения, носившие дубинки и красные нарукавные повязки от локтя до запястья. Каждый день для поддержания порядка назначались новые люди, и именно они, «краснорукие», должны были из своего кармана возмещать ущерб, нанесенный во время их дежурства. Это правило побуждало их проявлять немало рвения в деле поддержания спокойствия.
В «Лисе и гусе» крепкий, средних лет менестрель жонглировал горящими булавами. В гостинице «Эринин» выступал другой, тощий и лысый. Подыгрывая себе на арфе, он декламировал отрывки из «Великой Охоты за Рогом». Несмотря на жару, и тот и другой были облачены в неизменные, покрытые разноцветными заплатами плащи. Менестрель скорее пожертвовал бы своей рукой, нежели плащом. Зрителей было достаточно. Деревенскому люду, набившемуся сейчас в Мироун, всякое выступление менестреля представлялось событием. В таверне «Три башни» на столе пела хорошенькая, с длинными темными кудрями девушка. Ее тоже слушали, хотя исполняемая ею песня об истинной любви едва ли могла тронуть сердца забулдыг и горлопанов. В прочих кабаках развлечений не было, разве что где-нибудь в углу тренькали один-два музыканта, но народу повсюду было полно. За многими столами бросали кости — от одного этого зрелища у Мэта чесались пальцы. Чесаться-то чесались, но играть он не садился. Он ведь почти всегда выигрывал, во всяком случае в кости, и не мог позволить себе обставлять своих же солдат. А за столами сидели по большей части солдаты — мало у кого из беженцев имелось достаточно денег, чтобы спускать их по тавернам.
Но все же в питейных заведениях проводили время не только воины отряда. В одном месте Мэт приметил сухопарого кандорца с раздвоенной бородой, лунным камнем размером с ноготь большого пальца, вставленным в мочку уха, и серебряными цепочками, пересекающими грудь поверх темно-красного кафтана, в другом — меднокожую быстроглазую женщину в необычайно скромном для уроженки Арад Домана голубом платье. Все пальцы ее были унизаны перстнями с драгоценными камнями. Тарабонец в синей конической шляпе и с густыми усами, торчащими из-под прозрачной вуали, сидел неподалеку от нескольких уроженцев Тира в плотно облегающих кафтанах. Сухопарые мужчины в долгополых мешковатых одеяниях — не иначе как прибывшие из Муранди — соседствовали с женщинами в добротных шерстяных платьях с высокими воротами, длиной до лодыжек. То были— купцы, ждавшие, когда же наконец возобновится торговля между Андором и Кайриэном. Почти в каждом заведении можно было увидеть суровых, державшихся особняком людей. Некоторые были в дорогом платье, другие поизносились чуть ли не как беженцы, но у каждого на поясе или за спиной висел меч, и все они выглядели людьми, умеющими обращаться с клинком. Пригляделся Мэт и к двум женщинам, явно из той же компании. Оружия у них вроде бы не было, но рядом с одной стоял прислоненный к столу увесистый дорожный посох, а просторное дорожное платье второй наводило на мысль о спрятанных в его складках метательных ножах. Мэт и сам постоянно носил такие ножи. Он знал, кто они, и мужчины, и женщины, как знал и то, что надо вовсе лишиться ума, чтобы пойти на такое дело без оружия.
Уже выйдя из «Кнута погонщика», Мэт приметил пухленькую круглолицую женщину в простом коричневом платье для верховой езды, прокладывающую себе путь сквозь толпу. С ее добродушной внешностью никак не вязался немигающий взгляд, не говоря уже об утыканной гвоздями дубинке и тяжеленном, под стать айильскому ножу, кинжале на поясе. Тоже одна из них, в этом сомнений не было. Охотники за Рогом, вот кто они, Охотники и Охотницы. За тем самым легендарным Рогом Валир, который призовет умерших героев из могил на Последнюю Битву. Имя человека, нашедшего Рог, навсегда останется в истории.
Если только будет кому писать эту паршивую историю, мрачно подумал Мэт.
Некоторые полагали, что Рог, скорее всего, найдется там, где царят разброд и сумятица. Со времени предыдущей Охоты прошло уже четыреста лет, и на сей раз от желающих принести клятву Охотника просто не было отбоя. В Кайриэне Мэт видел целые толпы Охотников и полагал, что, добравшись до Тира, встретит их еще больше. Хотя сейчас чуть ли не вся эта орава, наверное, устремилась в Кэймлин. Было бы забавно, отыщи кто-нибудь из них эту штуковину. Насколько мог судить Мэт, Рог Валир был спрятан где-то в недрах Белой Башни, а зная Айз Седай, он сильно сомневался в том, что сей факт известен Охотникам.
Мимо промаршировал отряд пехоты, во главе которого ехал верхом офицер в покореженном нагруднике и кайриэнском шлеме. Над головами двух сотен пикинеров колыхался лес отменных копий. Следом вышагивали лучники с колчанами у пояса и луками за плечами. Это были не такие длинные луки, к каким Мэт с детства привык в Двуречье, однако же оружие вполне сносное. Лучников насчитывалось чуть более полусотни. Мэт намеревался раздобыть достаточно арбалетов и перевооружить часть стрелков, хотя и понимал, что многие лучники неохотно пойдут на такую замену. Перекрывая уличный гам, пехотинцы горланили песню:
