— Это ведь он тот самый брат, про которого ты говорила? — напрямик спросил он, усмехнувшись. Ему нравилась эта игра, но со стороны Гелари она начинала напоминать шантаж. Тем более, что мозаика уже сложилась и просто требовала подтверждения.
— Он, — согласилась девушка, — а вам надо внимательней быть, когда вы в музыкальной перчатки забываете, — хихикнула она, бросив на него веселый взгляд.
— Один — один, — согласился глава студсовета. — Если ты знала, зачем же спрашивала?
— Хотела, чтобы вы сами сказали, — спокойно отозвалась девушка.
Гелари зябко повела плечами, и это не осталось незамеченным Грейдом.
— Замерзла, — это было скорее констатацией факта, нежели вопросом.
Аллари просто пожала плечами — ответ и так был ясен.
Грейд поднялся, проклиная себя за дурацкий порыв, который мог завести едва налаживающиеся отношения в очередной тупик, но и отступить было поздно. Сев позади девушки, он обнял ее за плечи, заставив прислониться спиной к его груди. Ощущение, как она постепенно расслабляется, согреваясь, вызвало задумчивую улыбку. И чего он добился?
— Спасибо, — тихо шепнула девушка.
Грейд втянул носом запах ее волос, пахнущих мятой и миндалем. Какая радость, что она не любительницы сладких цветочных ароматов.
— Значит, потанцуешь? — еще раз спровоцировал он ее, не удержавшись.
— Да, — сонным голосм согласилась девушка, — конечно, потанцую, амиар*
Только было Грейд хотел спросить, как она его назвала, но понял, что аллари уже спит.
Демон фыркнул ей в волосы, подумав, что она одна из немногих девушек, которая умеет ставить его в тупик и постоянно подбрасывает различные головоломки.
(* любимый, на древнем алларионе)
Рейн увернулся от летящей в него вазы и машинально прикинул пути отступления. Если Гелари взялась за посуду, это значит — она в бешенстве. И самое разумное сейчас — позволить ей покричать. Сев на пол с видом мученика, он кивнул под насмешливым взглядом сестры.
— Да как ты мог ему предложить такое?! Ты бы еще на нас брачные браслеты одел. Трейно танцуют только для любимых!
— Угу, — кивнул Рейн и язвительно осведомился: — Грейд в эти понятия никак не вписывается? Ты не думала, что он может поймать первого попавшегося аллари и попросить перевести ему одно словечко?
— К… к…какое словечко?! — смутилась девушка, покраснев, и тут же снова вскинулась: — не переводи тему! Ты не должен был предлагать ему такое.
— Говоришь, словно я предложил ему с тобой какую-то непотребщину сотворить, — огрызнулся Рейн, медленно но верно погружаясь в собственные мысли. — Тем более, танец — это просто танец!
— Не просто! Ты слышишь меня, это не просто! Это все равно, что свое оружие в чужие руки дать.
— И что? Я, например, давал…
— Рейн! Да как ты…. впрочем, о чем я говорю? Тебе еще раз объяснить, что значит для аллари его оружие? — девушка, закусив губу, начала ходить из стороны в сторону, рассказывая что-то спокойным, убаюкивающим тоном.
А мысли Рейна плавно свернули в иную степь. Он размышлял о Виоле. Дело было даже не в желании помощь, а в странной, становившейся почти навязчивой идей, необходимости видеть ее. Это настораживало. Конечно ему и раньше нравилась спокойная подруга Гелари, но до такой одержимости еще не доходило.
Гелари удивленно посмотрела на брата. Он сидел, уперев взгляд в стену, и совершенно не реагировал на окружающее.
— Что-то случилось? — она коснулась его плеча.
Рейн вздрогнул и посмотрел на нее дикими глазами.
— Что со мной? Почему я думаю о ней? Гелари, что еще я не знаю об аллари?
— Ну, об аллари ты еще не знаешь очень много, не потрудился же даже спросить, — вздохнула его сестра, присаживаясь рядом. — Например, ты всегда не понимал, что для нас значит для нас значит подарок души.
— И что? — недовольно прошипел Рейен. Для него это было несколько непривычно, в конце концов, он воин, а не лиричная барышня.
— Аллари не могут жить вдали от тех, кого любят. Находиться рядом с любимым для нас так же естественно, как дышать. Это потребность.
— И как в это вписываются политические браки? — ехидно усмехнулся Рейн.
— Политика тоже определяет нашу жизнь. Для нашего народа ставить интересы дома превыше своих — это тоже необходимость. Именно в связи с тем, что это два взаимоисключающих понятия, появился подарок. Эта часть нашей души, которую мы добровольно отдаем тем, кого любим. Это символ нашей любви, кусочек души. Именно подарок позволяет нам следовать слову долга. Я повторяюсь.
— Бред, — отмахнулся Рейн. — Как можно довольствоваться столь малым?
— А я не понимаю, как можно делать иначе, это впитывается с молоком матери.
— Я не аллари, а полукровка, — подбородок его окаменел, как происходило всегда, стоило им коснуться в разговоре этой темы.
— Ты аллари, и вообще при всей моей любви к тебе я б с удовольствием спихнула на тебя бремен будущего главы.
— Гелари, не смеши меня, я не признанный, никому кроме матери не нужный.
Гелари резко развернулась, ударив его кулачком в грудь так, что он непроизвольно охнул.
— Никогда так не говори, ты нужен мне! Ты мой любимый брат. Ты больше всех достоин стать главой дома Саюмаши. Никогда, Рейн, никогда не говори, что ты никому не нужен, — обняв его, девушка уткнулась парню в волосы. — Обязательно будет еще кто-то, кому ты будешь нужен, поверь мне. Если этого человека еще нет, я очень удивлюсь, — хитро глянула Гелари на брюнета.
Лиан пол вечера ходил сам не свой, он все не решался говорить с сестрой или нет. Но поговорить с кем-то надо было. Парень не выдержал и вышел на улицу, а, уходя, крикнул сестре, что скоро вернется.
Ноги привели его к кабаку со странным названием «Вечно пьян». Наверное, это мне сейчас и нужно»- подумал юный маг и толкнул двери заведения.
Круглое помещение, по бокам от двери на расстоянии в три локтя размещались круглые окна, чем-то похожие на иллюминаторы, которые, по всей видимости, давно не мыли, так как они смахивали на мутные грязные рыбьи пузыри. Что интересно, музыка была приятной, и это не вписывалась в окружающий интерьер. Столики были тоже круглыми и стояли вокруг небольшой сцены. Кстати та крутилась, очень медленно, так что каждый посетитель не был обделен внимание музыкантов. Напротив двери, около противоположной стены, находилась барная стойка. За стойкой стоял пухлый гном и протирал кружки. У него за спиной виднелась стойка с бутылками, а рядом со стойкой располагался громадный винный бочонок, высота которого достигала потолка.
