— Я не доверяю тебе, Мегера. Будь Креслин мне родич, я лучше назвал бы регентом его, хоть эта железная сука, его мать, и служит пугалом всего Кандара.
Огоньки на пальцах Мегеры меркнут, но глаза продолжают гореть.
— Единственное, на что я могу согласиться, — продолжает герцог, — это провозгласить вас соправителями, при условии, что вы вступите в брак, — он поджимает губы и с вызовом смотрит Мегере в глаза.
На сей раз взгляд отводит она и после продолжительного молчания говорит:
— Хорошо, пусть будет брак. Разумеется, только для видимости. Церемония пройдет в твоем Храме, присутствовать будут одни домашние.
Креслин открывает рот… и закрывает, не найдя слов. Брак? О таком решении он даже не думал. И с кем? С той самой невестой, от которой он бежал, спустившись с самой Крыши Мира! Впрочем, юноша тут же поправил себя, вспомнив, что тогда плохо представлял себе, от кого именно бежит.
— Привыкай к трудностям, юный Креслин, — ворчит герцог. — И да поможет Тьма вам обоим.
— Очень смешно, кузен.
Креслин молчит.
— Когда? — спрашивает Корвейл.
— Сегодня вечером. Время ничуть не хуже любого другого, — слова рыжеволосой взвешенны и падают, как свинцовые монеты. — А завтра или послезавтра мы отбудем. На оговоренных условиях. Воспользуемся твоим судном, тем, что в Тирхэвене. Разумеется, причалив у Отшельничьего, мы тотчас отошлем корабль обратно.
Вздохнув, герцог медленно кивает:
— Хорошо. Подготовка документов много времени не займет.
— Тогда я переоденусь во что-нибудь подходящее для свадебной церемонии, — говорит Мегера и переводит взгляд на Креслина. — Кузен, не мог бы ты подобрать подобающий наряд и для моего суженого?
— Нет! — резко возражает Креслин.
— Ты отказываешься жениться на моей кузине? — вкрадчиво интересуется Корвейл.
— Я женюсь на ней. Разумеется, только номинально. Но переодеваться ради этого не стану.
Корвейл кивает:
— Такие вопросы решать тебе и твоей невесте. Мне же, если атому браку суждено состояться, следует найти Шиффурта и кликнуть нескольких писцов. Прошу простить… — он встает, кланяется и направляется к двери.
Когда Корвейл выходит, Креслин смотрит на Мегеру.
— Все ты, со своим регентством… — говорит она. Пламя в ее глазах так и не угасло.
— Ты могла предложить выход получше? Мне все это нравится не больше твоего. Может, еще и меньше.
— И ты говоришь мне это после всех твоих поганых мыслишек! После того, как проволок меня по сточной канаве твоего сознания! Внутри ты такой же, как и все мужчины: думаешь лишь о том, как бы затащить женщину в постель! Но наш брак чисто номинальный, и заключаем мы его исключительно чтобы выжить. Не забывай об этом!
— Как можно? — восклицает Креслин и, глядя на вьющиеся вокруг лампы на письменном столе герцога воздушные потоки, думает: «И вправду, как можно?..»
Храм. Узкое длинное помещение под Большим залом герцогского замка. Стены его обшиты красным дубом, а пол выложен серым полированным гранитом. Менее десятка мужчин и женщин стоят полукругом примерно в десяти шагах черного деревянного престола. Скамьи, равно как и какие-либо изображения, в Храме отсутствуют.
Стоящий у распахнутых дверей Креслин переминается с ноги на ногу, размышляя, не ошибся ли он, оставшись в повседневной одежде.
Мегеры не видно, хотя Алдония заверила его, что та скоро прибудет. Служанка прячет глаза, ее окутывает печаль.
— Нервничаешь? — спрашивает Креслина герцог.
— Еще как, — признается юноша, все так же переминаясь с ноги на ногу. Он даже завидует прислужнице: по отношению к кому-то Мегера, оказывается, может быть добра…
— Прими мои поздравления, а заодно соболезнования, Маг-Буреносец. Моя кузина почище любой из тех бурь, какие тебе случалось вызывать.
— Я начинаю это понимать.
— Понимать что? — слышится гортанный женский голос. Креслин оборачивается.
Мегера. В голубом и золоте. У Креслина перехватывает горло.
— Спасибо тебе, суженый, — говорит она с едва заметной, но теплой улыбкой, похожей на выглянувшее после грозы солнышко. Выглянувшее и мгновенно спрятавшееся. — Документы готовы? — интересуется невеста обыденным тоном.
— Все на столе, недостает только моей подписи и печати, — отвечает Корвейл. — Буду счастлив подписать их — хоть до, хоть после церемонии.
— Можно после, но только сразу, — говорит Мегера, и холод в ее голосе заставляет Креслина поджать губы. Что они вообще делают? Но есть ли у них иной выход? Его взгляд возвращается к Мегере, вбирая нежно-кремовую, слегка веснушчатую кожу, зеленые глаза, способные рассыпать искры и метать молнии, красивый прямой нос, стройную фигуру…
— Прекрати это сейчас же… — ее слова не слышны никому, кроме Креслина, и холодны как лед. Юноша переводит взгляд на распахнутые двойные двери и черный Престол.
— Начнем? — спрашивает герцог.
Креслин поворачивается к Мегере, сделавшей шаг вперед и вставшей рядом с ним.
— Придется пройти через это, — говорит она.
— В этом нет необходимости…
— Есть, если я хочу выжить, — откликается она шепотом и уже чуть громче добавляет: — Приступай, дорогой кузен.
Герцог расправляет плечи и направляется к Престолу.
Мегера касается руки Креслина. Он протягивает свою, но она не берет ее, и они движутся вперед сквозь ряды свидетелей, бок о бок, но не прикасаясь друг к другу.
— Во имя гармонии и при извечном присутствии хаоса, каковой может быть отстранен, но не устранен, мы собрались вместе, дабы засвидетельствовать стремление двух душ усугубить гармонию своим единением… — герцог легко читает свиток, и голос его более глубок и звучен, чем показалось Креслицу при приватной беседе.
— …станете ли вы стремиться поселить в ваших сердцах понимание и гармонию?
— Да, — отвечает Креслин.
— Насколько смогу, — отвечает Мегера.
— Подтверждаете ли вы свою преданность друг другу и высшей гармонии?
— Да, — отвечает Креслин.
— Если позволит Тьма, — едва слышно отвечает Мегера. Герцог хмурится, но тут же разглаживает лоб и возглашает:
— Итак, пред ликом ежедневно создающейся и воссоздающейся гармонии и во свете извечно присутствующего хаоса я скрепляю узы этого высокого союза, соединяя две души в гармоничное единое.
Креслин понимает: от него требуется некое действие, однако Мегера даже не шелохнулась.
— Поцелуй ее хотя бы в щеку, — шепчет герцог.
Повторять не приходится: Креслин наклоняется и нежно касается губами ее кожи. Щека Мегеры оказывается солоноватой от струящихся из глаз слез.
«…так красив…»
«…даже серебряные волосы выглядят естественными. Его это не портит…»
Не обращая внимания на перешептывание, Креслин вновь предлагает руку, и на сей раз Мегера принимает ее. Рука об руку с ним, с высоко поднятой головой, она шествует назад к дверям мимо немногочисленных домочадцев герцога. И мимо пухленькой служанки в кремовом и голубом, рыдающей навзрыд. Креслин сжимает губы, стараясь не обращать внимания на жжение в глазах.
