О том, что в моей руке меч, я забыл абсолютно. Я забыл обо всем, кроме осознания того, что оружие напавшего на нас воина оказалось уже знакомыми тварями. Живое оружие?! Привела меня в чувство все та же женщина. Увидев происходящее, она выкрикнула что-то, чего я так и не разобрал, и, упав рядом со мной на одно колено, яростно опустила окровавленный кулачок на «щит». Тварь громко пискнула, но еще громче раздался сухой треск — чуть выпуклый панцирь рассекла сетка трещин, разбежавшихся вокруг кулака женщины. Я заметил, что вокруг руки ее еле заметно светится красноватое сияние, но не уверен, что мне не показалось. Так же быстро, как расправилась со щитом, она повернулась к мечу и, быстро схватив, запустила его над головой стоящих вокруг людей куда-то в сторону. Громкий всплеск — видимо, тварь упала в воду. Не останавливаясь, будто ее движение перетекло в другое, женщина вскочила и подпрыгнула. Ее босые ножки опустились на почти сползший с головы мертвого воина шлем и с хрустом раздавили его вместе с черепом мертвеца. Ноги женщины чуть ли не до колен покрылись кровью и какими-то серовато-белесыми ошметками, но она не обратила на это внимания. Даже не удостоив пораженных воинов, стоящих вокруг, взглядом, она снова выпрямилась и вопросительно уставилась на меня. Затянулось молчание…
— Кх'то в'эхы? — заговорила она, так и не дождавшись от меня ничего, кроме хлопанья глазами и бессвязного мычания.
Я постарался взять себя в руки. Очень постарался… И в первую очередь постарался не обращать внимания на кровь, покрывавшую ее ноги, руку и лицо. Постарался представить, что передо мной просто красивая женщина. Обнаженная красивая женщина, которой надо дать ответ на заданный вопрос…
— Алин… — наконец выдавил я, указав на себя.
Она удивленно посмотрела на меня.
— Ах'элин? — повторила женщина и оглянулась, видимо надеясь, что кто-то другой все ей объяснит. Вдруг ее лицо просветлело. Она ткнула себя окровавленным кулачком в грудь, оставив на нежной коже алое пятно. — Н'арив!
— Нарив. — Я указал на нее и кивнул. Вот и познакомились, пришло в голову.
— Как ты ее понимаешь? — спросил Молин, переводя взгляд с меня на Нарив и обратно. Причем на Нарив, особенно на некоторых частях ее тела, взгляд задерживается гораздо дольше, чем на мне.
Мы сидим вчетвером: я, Молин, Баин и Нарив. Вокруг довольно обширное пустое пространство. Остальные, после недавних событий, стараются держаться от женщины подальше. Кто-то считает ее ведьмой, кто-то просто побаивается после того, как она вонзила голую руку в тело напавшего на нас воина, пронзив непробиваемый доспех, плоть и кости. Многие хотели, чтобы она никогда не появлялась среди нас. Ее даже намеревались убить. Но заступился я, а вслед за мной, поддерживая друга, — Молин и Баин. Сильно сомневаюсь, что это остановило бы кого-то, но Седой, возглавивший собравшиеся здесь остатки армии, оказался совсем не дураком. Пришлось, конечно, рассказать все по поводу золотых фигурок и появления из них странного воина и не менее странной женщины. Пришлось и выслушать немало в свой адрес… Нарив не проявляла никаких враждебных намерений, ни на кого не бросалась, едва открыв глаза, — как тот, убитый ею, воин из другой фигурки… Более того, те, кто еще мог трезво мыслить — в том числе и наш капитан, — рассудили, что раз уж с ней можно кое-как объясниться, то ведь можно и расспросить об очень многом. Где мы оказались? Что за твари на нас напали наверху и как они стали оружием для того странного воина? Что это за город и есть ли еще города поблизости? Есть ли в этих краях хоть какая-то цивилизация?.. Вопросов — море, и если появилась возможность получить ответы хоть на некоторые из них… Но почему-то кроме меня ее не мог понять никто. Поэтому женщину, несмотря на недовольство Ламила, капитан приписал к нашему десятку. А почему Ламил недоволен? Молин вот предположил, что десятник опасается возможных раздоров из-за женщины. Вокруг ведь полно мужиков, по большей части не блещущих почтительным отношением к прекрасному полу. Солдатня, одним словом! А тут женщина, обладающая такой красотой. Еще и полностью обнаженная… Впрочем, Баин тогда справедливо возразил, что вряд ли кто-то позволит себе вольности по отношению к женщине, которую считают ведьмой. А если вспомнить, что это божественное тело, несмотря на неземную красоту, вымазано сейчас чужой кровью… Что она спокойно может голыми руками вырвать сердце обидчику, несмотря на доспехи и оружие… Вот мы и сидим, немного отдалившись от своего десятка и сильно отдалившись от всех остальных. Вчетвером — потому, что я, выполняя указание Седого, пытаюсь хоть что-то разузнать у Нарив, а Молин и Баин — потому, что мы всегда вместе.
— А ты не замечаешь, что ее речь очень похожа на нашу? — вопросом на вопрос ответил я. — Слова очень сильно исковерканы, но те же, что и у нас?
— Нет, — покачал головой Молин. — По-моему, бред какой-то. Эльфы и те больше по-нашему лопочут…
— Когда это ты успел эльфов услышать? — перебил Баин, и между друзьями вспыхнул спор.
Молин начал вспоминать те два сражения, когда мы столкнулись с эльфами у замка Жилло и неподалеку от Зимрода, а Баин насмехался над ним и утверждал, что вопли, вылетавшие из уст эльфов, — просто дикие крики, а не разумная речь.
— О чем это они? — спросила Нарив. Она тоже, несмотря на все объяснения, никак не могла понять никого, кроме меня.
— Не обращай внимания, — махнул рукой я. — Расскажи лучше, что это за твари были у того воина? Щит, меч, шлем?
В ответ она произнесла какое-то слово, которое я не смог разобрать. Что-то вроде «кхреес'к». Увидев, что мне это ни о чем не говорит, Нарив принялась объяснять:
— Эльфы уже давно вывели этих тварей…
— Погоди! — перебил я. — Эльфы? Ты хочешь сказать, что тот воин был эльфом?
— Ну не человеком же! — удивилась Нарив. — Ты что, эльфов никогда не видел?
— Видел. Мы с ними не так давно сражались. Правда, у себя дома. Но наши эльфы гораздо выше ростом, с длинными ушами, и оружие у них сплошь деревянное.
Я принялся рассказывать об Агиле, моем родном городе, о том, как попал в роту Седого, о нападении эльфов и наших сражениях с ними. Закончил свой рассказ я тем, как наша армия, пораженная каким-то заклинанием, перенеслась сюда — в эти земли. Как мы оказались на пляже и отбивались от крабов, как шли сквозь джунгли и наткнулись на руины этого города…
— Руины… — прошептала Нарив. — Значит, нам все же удалось…
— Что — удалось? — переспросил я.
— Победить. — Нарив впервые улыбнулась, и меня будто током прошибло. — Значит, мы победили!
— Кого? Эльфов?
