Кэтрин Куртц - Милость Келсона

— Джехана… почему ты гонишь меня?..

И голос отца Амброза, продолжавшего невозмутимо читать то, что относилось к ней и только к ней, плыл в воздухе над Джеханой, все усиливая и усиливая ее страх…

— Et tremens, ас stupens, dixit: Domine, quid me vis facere?.. И он в трепете и ужасе сказал: Господи! что повелишь мне делать?

И Господь сказал ему: Встань и иди в город, и сказано будет тебе, что тебе надобно делать…

— О, извини, я немного опоздал, — сказал Конал, когда он и его оруженосец выехали на небольшую лесную поляну, не слишком далеко от городской стены. — Ты получил ту записку, что я послал вчера? Да, конечно, получил. Похоже, мы весьма своевременно предугадали намерения твоего отца.

Тирцель Кларонский с беспечным видом подошел поближе и небрежно погладил по гриве коня оруженосца, глядя при этом прямо в глаза юноши.

— Давай-ка, сходи с лошадки, юный Джован, да отдохни немного, — приказал он, и тут же опытной рукой подхватил юношу под локоть, поскольку тот едва не вывалился из седла, уже почти заснув.

Конал тоже спешился и занялся обеими лошадьми, пустив их пастись в поросли молодого орешника, уже вставшие на другой стороне недавно расчищенной поляны. Тирцель отвел едва перебирающего ногами Джована в тень, к огромной старой березе, и уложил его там на траву, — впрочем, не столько уложил, сколько не дал свалиться со всего маху. К тому моменту, когда Конал вернулся с другой стороны поляны, молодой оруженосец уже безмятежно посапывал. Тирцель с довольным видом потер руки и удовлетворенно вздохнул, поднимаясь навстречу Коналу и внимательно глядя на него.

— Так значит, Риченда поставила тебе блокировку, как мы и ожидали, да? И не заметила ничего, не уловила и намека на то, что мы сделали, чтобы подготовиться к этому действию?

— Абсолютно ничего! Я чувствовал, как она что-то делает, — хотя и не могу сказать, что именно, и я, уж конечно, не в силах был остановить ее. Но я также знал в тот момент, что есть еще одна часть моего сознания, которую Риченда даже не замечает!

— В самом деле? — сказал Тирцель, всем своим видом и тоном давая понять, что ожидает более детального рассказа.

— А немного позже, в тот же день, — с энтузиазмом продолжил Конал, — отец в первый раз позволил мне присутствовать на действительно тайной встрече советников. Я не имею в виду официальное совещание, нет, это было совершенно конфиденциальное совещание тайных консультантов! Они рассказали мне об очень многом, обо всем, только… я не далеко не все могу обсуждать. Я хочу сказать, я в буквальном смысле не могу. Я думаю, все это должно быть на каком-то другом вторичном уровне, только она его сумела перекрыть.

— Да, это спрятано за ее блокировкой, я бы так сказал… тут надо подумать, — сказал Тирцель, жестом приглашая Конала устроиться в тени другого большого дерева, где уже был расстелен на траве плащ и стояли небольшой мех для вина и неизменная сумка Тирцеля. — Я должен в этом разобраться. А почему ты так задержался? Уже почти полдень.

— Мне пришлось доставить письмо Риченде, — ответил Конал, в ответ на приглашение Тирцеля плюхаясь на плащ. — Оно было от кого-то из ее родственников… от какой-то леди из Форсинна. Хотелось бы мне прочитать его!

Тирцель, прищелкнув языком и укоряюще глянув на Конала, сел рядом с ним на плащ.

— Вот как, прочитать? Из простого любопытства? Или у тебя были какие-то особые причины? Вообще-то лучше всего держаться подальше от дамских дел, Конал. Они живут в собственном мире, и нам в нем делать нечего. Кроме того, мне бы не хотелось, чтобы ты вызвал у Риченды желание попытаться поглубже заглянуть в твой ум.

— Да уж, не сомневаюсь. Вот только, — Конал сморщился, преследуемый сомнениями. — Если бы ты видел того человека, который привез это письмо… То есть на самом-то деле там было несколько писем. Но он отдал мне только одно и настаивал на том, чтобы непременно вручить все остальные письма лично. Он сказал, что он разносчик-мавр, и он и выглядел таким, и одет был соответственно, но я совсем не уверен, что больше в нем ничего не скрывалось.

— Вот как? Что заставило тебя так думать?

Тирцель прилег, опершись на локоть, откупорил мех, закинул голову и направил струю вина в рот.

— Н-ну… что-то в нем чувствовалось такое… — медленно заговорил Конал. Он прислонился к толстому стволу дерева и зажал ладони между согнутыми коленями, напряженно размышляя. — Честно говоря, я даже не был уверен, что Риченда вообще пожелает видеть его… ну, учитывая то, что он мавр и так далее… тем более что они с Росаной были одни там, в гостиной. Но она сказала, что ожидает его, и она сказала это даже до того, как распечатала письмо, которое я принес… и что они с Росаной будут разговаривать с ним наедине. Ну, потом, когда я привел его, он раскланялся с дамами скорее как придворный, чем как разносчик. Ты бы видел, какой он отвесил поклон! Ты не думаешь, что он может быть чьим-то тайным возлюбленным или еще кем-то в этом роде?

Тирцель, проглотив вино, улыбнулся, а потом и расхохотался.

— Ну, в этом я очень сильно сомневаюсь. В том, что разносчики заодно действуют как посланники разных знатных леди, нет ничего необычного. Их занятие таково, что они постоянно странствуют, бывают в разных местах. И если они заодно становятся еще и почтальонами, а не только торговцами, и рассчитывают, что их будут нанимать для этого высокородные дамы, — ну, они обычно очень быстро приобретают отличные манеры, совсем как у придворных кавалеров. А как выглядел этот парень?

— Ну… темнокожий, черноволосый… да мавр и не может быть другим. Ростом примерно с меня, но очень жилистый, подтянутый. Позже, когда я уже провожал его обратно во двор, он меня поразил… я подумал, что этот человек имеет солидный боевой опыт. У него невероятно быстрая реакция.

— Как, ты сказал, он называл себя?

— Я не говорил… но он сказал, что его имя — Людольфус.

Тирцель, как раз вознамерившийся глотнуть еще винца, едва не подавился.

— Ох, святые угодники и матерь божья… похоже, я знаю, кто это был, — прошептал он, когда наконец прокашлялся и отдышался. — Но что ему делать в Ремуте? Он прикасался к тебе? Покажи-ка мне, как он выглядел…

Удивленный странной реакцией Тирцеля, Конал лишь молча склонил голову набок и смотрел на своего наставника; а тот быстро сел и потянулся рукой к Коналу, чтобы коснуться его лба.

Он совсем не дал принцу времени на подготовку. Конал, само собой, и не думал сопротивляться, просто вдруг ему пришло на ум испытать нечто новое. И он решил не просто пассивно поддаться исследованию Тирцеля, как это всегда бывало в прошлом, а попробовать самому, сознательно, передать своему учителю то, что тот хотел узнать. Сначала он мысленно запнулся, потому что слишком внезапным было ощущение присутствия Тирцеля в его уме, но сумел все же не утратить мысленной настройки и даже не закрыл глаза, когда выставил на передний план, прямо перед Тирцелем, образ того человека, что недавно побывал в Ремуте. Удивленный Тирцель несколько рассеянно хлопнул Конала по колену, поздравляя с новым умением, и удалился из сознания принца. На его губах играла странная напряженная улыбка.