Третье видение, о котором она умолчала, все расставило на свои места.
Сама мысль об этом ее ужасала, и к горлу подступала тошнота. Она их ненавидела, всех ненавидела. И при этом она может стать одной из них, тоскливо размышляла она, шагая рядом с Ирриан. Слезы навернулись на глаза, и девочка с трудом удержалась, чтобы не расплакаться.
— Наверное, я все же не совсем здорова, — сказала она послушнице, когда в просветах между деревьями замаячил Храм.
— Я так и думала, что ты от меня что-то скрываешь. — Остановившись, Ирриан присела и потрогала ее лоб. — Небольшая температура есть, — сказала она, еще больше нахмурившись. — Когда вернемся в Храм, пойдешь к себе. Я пошлю за кем-нибудь из Хранителей.
— Хорошо, — согласилась Кайлин.
Спустя пару минут они подошли к святилищу, и девочка поспешила в свою комнату. Закрыв дверь, она растянулась на кровати и стала судорожно всхлипывать. Как могут боги быть так жестоки к ней? Ведь по вине Сынов Амарида погибли ее мать и отец и остальные жители Каэры. Все кроме нее, только ей повезло. Кайлин стала живым свидетельством неспособности Ордена защитить страну, ее имя служило магам укором в нарушенных ими обещаниях и предательстве. И вот теперь она оказывается одной из них.
Кто-то постучал в дверь. Кайлин рывком села и вытерла слезы.
— Войдите, — отозвалась она нетвердым голосом.
Дверь приоткрылась, и показалась Зира, одна из младших Дочерей Богов.
— Привет, Кайлин, — произнесла хрупкая женщина, сочувственно улыбаясь. — Ты, кажется, приболела?
Кайлин покраснела.
— Я… Да нет, все хорошо… — промямлила она. — Ирриан говорит, что у меня температура.
Зира вытянула руку и показала дымящуюся чашку:
— Я принесла тебе чаю. Можно войти?
Девочка кивнула, Зира закрыла за собой дверь и села рядом с Кайлин на кровать. Она протянула ей чашку с чаем и тыльной стороной ладони потрогала ее щеку.
— Да, ты немного горячая, — подтвердила она. — Как себя чувствуешь?
Кайлин открыла рот, чтобы ответить, и вдруг разразилась рыданиями, сотрясаясь всем телом. Зира неловко обняла ее за плечи и попыталась успокоить, но Кайлин ее даже не слышала. Она опять вспоминала Каэру, в который раз переживая ту жуткую последнюю ночь. Но теперь, как и в летнем видении, она представлялась себе вызывающей волшебный огонь и посылающей его на чужеземцев. Это просто невозможно вынести!
— Уходи, пожалуйста, — попросила она, всхлипывая. — Я хочу побыть одна.
Зира немного помедлила, но потом тихо поднялась и выскользнула из комнаты. Услышав стук закрывшейся двери, Кайлин бросилась на кровать и заплакала в полный голос, пока наконец не забылась в беспокойной дремоте.
Она очнулась, когда во дворе Храма зазвонил колокол к ужину. Последние дневные лучи прорывались через окошко, наполняя комнату призрачным серебристым светом. Девочка не спеша села и зевнула, потом спустила ноги на холодный каменный пол и прошлепала к стоящему в углу умывальнику. Плеснув в лицо водой, поежилась от холода и вытерлась висевшим рядом полотенцем.
Глубоко вздохнув, она почувствовала, что ей уже лучше. И вдруг приняла решение. Завтра она вернется на поляну. Если Дети Арика и научили ее чему-то, так это тому, что от предначертанного богами будущего не скроешься, что бы оно ни сулило. Но раз уж избежать его нельзя, то в ее силах повернуть его по-своему. Только это ей и оставалось. Она соединит свое сознание с ястребом, как Амарид в свое время, и станет магом, но на своих условиях. Никогда она не вступит в Орден, не наденет мантию и никогда не произнесет клятву подчинения Законам Амарида
Весь вечер девочка не выходила из комнаты. Ирриан принесла ей поесть, но Кайлин не хотелось. Она рано легла и встала с рассветом, бесшумно выскользнула из святилища и помчалась к поляне по еще блестевшим от росы траве и палым листьям.
Ястреб сразу нашел ее, как она и ждала. Он подлетел к девочке с дальнего края лужка, пронесся низко над землей и уселся на стоящий неподалеку пенек.
С бешено колотящимся сердцем, Кайлин все не могла решиться поднять на него глаза, зная, что произойдет, когда их взгляды встретятся. Теперь, когда пришло время раз и навсегда изменить свою жизнь, ее одолели сомнения. Маги не уберегли Каэру от огня. Они не уберегли от смерти ее родителей. И теперь боги зачем-то хотят сделать ее такой же, как они. Весь ее горький жизненный опыт советовал девочке бежать отсюда, пока не поздно. Но, зная, что ястреб здесь, Кайлин ничего не могла с собой поделать. В конце концов она глубоко вздохнула и посмотрела на птицу.
И снова утонула в вихре воспоминаний и ощущений, который ястреб передавал ее сознанию, хотя и была к этому готова. Она снова взмывала, парила, охотилась, вступала в схватки с другими птицами. От ястреба не исходило никакой угрозы, но ее разум был порабощен, и она изо всех сил старалась не утратить самоосознание. И вдруг в бешеном вихре образов она начала узнавать картины предыдущего дня. В них была какая-то последовательность, птица пыталась ей что-то сказать.
Как будто почувствовав, что она поняла, ястреб передал ей изображения в другом порядке. И теперь Кайлин уже узнавала их. Она увидела Ирриан и Зиру. Видела других детей, живущих при Храме. Увидела Великий Зал Амарида. Потом Равнину Тобина и дома Каэры. И под конец, чуть не расплакавшись, с болезненной ясностью увидела дом и своих родителей. Это была ее жизнь, такой ее видел ястреб, она проносилась перед ее глазами таким же потоком, как и его жизнь. Девочка вдруг поняла, что его зовут Маркран. Изображения снова сменились другими. Полет, охота, парение, схватка. Но теперь в них заключался смысл.
Постепенно череда образов замедлилась, и Кайлин снова смогла видеть и шевелиться. Но она уже не была прежней: осталось чувство, что ястреб неотлучно пребывает в ее сознании; она понимала его мысли; ее ощущение реальности стало резче, обостренное восприятием птицы. Она вздохнула, захваченная неразберихой чувств, но на сей раз собственных, которые боролись между собой, как войска в аббориджийской войне. Кайлин стала магом. Хорошо это или плохо, но она стала магом.
Тогда она не подозревала, что появление Маркрана положит конец горю и глубокому одиночеству, омрачавшим ее жизнь со дня смерти родителей. Теперь он никогда не покидал девочку — сидел ли у нее на плече или только присутствовал в ее мыслях. Кайлин по-прежнему вспоминала родителей и тосковала по ним, но больше не чувствовала себя бездомной сиротой. Она была неотделима от Маркрана, а он от нее. Он стал ее семьей.
Также она не догадывалась, как сильно изменится ее жизнь в Храме из-за птицы. Из истории Тобин-Сера ей было хорошо известно, что Сыны Амарида и Дети Богов — непримиримые соперники с тех самых пор, как Амарид открыл Волшебную Силу. Поэтому она понимала, что Хранители Храма вряд ли будут в восторге от ее поведения, но надеялась, что ее похвалят за нежелание подчиняться Законам Амарида. Девочка никак не могла ожидать, что в Храме ее будут бояться и попытаются принудить следовать законам Ордена.
