— Тащите их на площадь!
За одно мгновение вся моя короткая жизнь промелькнула у меня перед глазами. Родители, Марина, Роман Коваленко, однокурсники, преподаватели. Эх, Ямочкина бы сюда! Ну почему, почему мудрых преподавателей я слушала невнимательно, и все, что ни задавали мне, делала кое-как? А ведь как все хорошо начиналось: весь наш курс на Дне первокурсника, пятьдесят человек в белых простынях, поющие студенческий гимн и готовые учиться, учиться и учиться… Ой-е!
Стражники уже схватили меня, когда я истерически завопила:
— Стойте! Последняя попытка! На этот раз точняк, верняк — сработает!
Стражники вопросительно глянули на Кудана, и тот благосклонно кивнул головой:
— Последняя попытка храмовников!
Я взяла перепуганного недоросля за плечи, встряхнула его и спросила:
— Как мы могли забыть про «Гаудеамус»?
Студенческий гимн в оригинале, то бишь на латыни, по традиции заучивали все первокурсники нашего факультета. Я-то из него уже немногое помнила, а вот Макар исполнял его не так уж давно. Но и тут нас ожидало разочарование: недоросль помнил не больше, чем я. Общими усилиями мы восстановили первые четыре строчки. Звучало это примерно так: «Гаудеамус игитур! Ювенес дум сумус! Пост кжундам ювенутем, пост молестам сенектутем нос хабебит хумус».
— Ладно, давай выкручиваться с тем, что есть, — предложила я.
Макар странно кривился и переминался с ноги на ногу. Я зловеще спросила:
— Ну и чего ты ждешь? Маэстро, урежьте туш! В смысле марш. То есть гимн.
— Щас, разбежался! Ты как себе это представляешь? Вот встану я сейчас в этой мокрой средневековой норе и запою студенческий гимн… И как это будет выглядеть?
— А как ты будешь выглядеть на колу? — по-доброму поинтересовалась я. — Хочешь узнать, что испытывает человек, которого на кол посадили? Слушай…
После короткого описания откровенно физиологических подробностей древней казни недоросль осознал свои заблуждения. Макар с готовностью встал перед алтарем, гордо выпрямился и запел. Вернее, загорланил. Те слова, которые мы вспомнили, он повторил раз двадцать, щедро добавляя к ним выкрики: «Виват, академия! Виват, профессоре!» И когда от его пения у меня уже начало звенеть в ушах…
Мне показалось или статуя богини пошевелилась? Нет, не показалось. Она начала медленно отодвигаться в сторону. Только бы недоросль со страху не прекратил петь! Но он, похоже, не замечал ничего вокруг.
За моей спиной раздался изумленный вздох лотарской знати. Статуя богини Тамир отодвинулась, и на ее месте возник светящийся прямоугольный проем. Макар от удивления замолк. Свет становился ярче с каждой минутой, пока наконец из сияющего прямоугольника не шагнул в храм посланник богини Тамир — мужчина лет тридцати, одетый в красно-черную мантию. За спиной у него трепетали два крыла. На лице пришельца отражалась легкая степень недоумения.
— Зачем взываете вы к богине Тамир, ничтожные черви? — вопросил незнакомец. — Или не знаете вы, что не будет для вас ее милости?
После этих слов послышался грохот: вся лотарская знать бухнулась на колени и уткнулась лбами в пол. От меня пришелец такого приветствия не дождется. Да и вообще он хам какой-то. Нет, ну разве приличные люди начинают разговор с оскорбления потенциальных собеседников? Эти посланцы богини Тамир на редкость скверно воспитаны. Похоже, говорить с ними надо на понятном для них языке.
— Остынь, не гони лошадей! — обратилась я к пришельцу. — Кто тут черви ничтожные, мы после выясним. Ты лучше объясни, что тут, блин, с погодой творится? Жить же невозможно в такой сырости! Никакая прическа не держится. Всю ночь, значится, на бигудях спишь, с утреца расчешешься, уложишься, лаком дорогущим сверху обольешься… Вышла на улицу — плямс! Опять волосы опали жалкими мокрыми прядками! А как же красота и эстетика? Богине Тамир это не понравится!
Вот такого посланник точно не ожидал. Он недоуменно открыл рот, постоял так минуты две и неуверенно заявил:
— Но ведь вечный дождь — это наказание, ниспосланное жителям Лотарии за их прегрешения перед лучезарной Тамир.
— В точку попал! — обрадовалась я. — Именно жителям Лотарии. А гости Лотарии тут при чем? Вот я, например, родилась в ином мире, а вымокла здесь, как жаба болотная. Разве было от богини указание жителей других миров мочить?
— Нет, — признался пришелец. — Но ведь этот мир уже пятьсот лет как закрыт. Жителей других миров в Лотарии быть не может.
— А мы кто, по-твоему? — резонно возмутилась я.
— Да, а вы кто? — заинтересовался посланник. — Ваша молитва — самая странная из всех, какие я слышал за все время службы. Откуда вы пришли?
— Откуда пришли, там уже нету, — откровенно схамила я и начала беззастенчиво врать: — Подотчетны мы только богине Тамир. Это она нас сюда отправила для проведения маркетинговых исследований. Ну, типа там, стоит ли строить здесь завод по производству зонтиков, принесут ли доход поставки сюда полиэтиленовой пленки и изберут ли местные жители Тамир богиней на второй срок.
Я плохо понимала, что несу. Но несла, чтобы не дать пришельцу возможности сосредоточиться и начать думать. После моего обещания потребовать у богини его показательной казни в качестве возмещения морального ущерба за подмокшую репутацию и безнадежно испорченную экстенсификацию компаративистики он сдался.
— Оно конечно… — заюлил посланник. — Маркетовые следы — слышал об них. Это ж новая мода такая в Замке богини Тамир. Уж не обессудьте, я от Замка далеко, богиня давно не одаряла меня счастьем лицезреть ее лучезарный лик. Да и к себе с докладом не вызывала. Даже о вашей миссии не сообщила. Сижу тут как кайнон в берлоге. Извините, коллеги, не признал.
— Да ладно, чего уж там. Всяко бывает, стоит ли друг на друга обижаться, если мы одно дело делаем, одной богине служим. Наша служба и опасна, и трудна… — подмигнув посланнику, пропела я.
Нам не дано предугадать, как песня наша отзовется…
— Лицемерная тварь! — завопил де Мон. — Ты все это время притворялась. Ты служишь богине Тамир! Смерть тебе!
С этими словами ненормальный принц кинулся на меня. Врешь, не убьешь! Я в школе таких киллеров пачками в нокаут отправляла. Вероятно, понятие «подножка» не было известно в мире, из которого пришел де Мон. Принц попался, как сопливый третьеклассник. Я чуть отклонилась от летящей на меня туши и элегантно выставила ногу вперед. Де Мон запнулся, упал, проехал пузом по мокрому полу, шмякнулся головой о стену и затих. Можно импровизировать дальше.
Но, глянув на посланника, я поняла, что выходка психованного принца заставила его задуматься.
